На 87,4 миллиарда гривен подписано договоров за два года работы в ProZorro. Сегодня на площадке в среднем за день объявляется более тысячи тендеров – для сравнения, в прошлом году их было 750, в 2015-м – всего лишь 102. Система позволяет дисквалифицировать недобросовестных участников и оспаривать некачественные результаты тендеров. И хотя ProZorro не может преодолеть всю коррупцию в госзакупках – сдвиги есть, и они заметны.

30 марта в Киеве состоялся IV Всеукраинский Forum Zakupki, посвященный реформам в компании, бизнесе, государстве, который еще раз подтвердил, что площадка ProZorro в сфере госзакупок работает, развивается и совершенствуется.

Во время форума заместитель министра экономического развития и торговли Украины Максим Нефедов в интервью теле- и радиоведущему Андрею Куликову рассказал о том, почему в реформах важно делать все по другому, кто сделал систему государственных закупок безболезненной, есть ли изменения к лучшему, а также, амбиции заместителя Минэкономразвития в карьере и за что, собственно, люди стояли на Майдане.

Куликов: Обычно мы с вами общаемся на украинском языке и почти всю информацию, которую о вас знаю, получаю на украинском. А тут случилось так, что прочитал несколько материалов на русском языке и обратил внимание на то, что ваша фамилия на русском пишется через мягкий знак и о, вместо употребления правильной буквы "ё". Какие правила вы готовы еще нарушить для того, чтобы лучше запомниться украинцам?

Нефедов: Я не сторонник нарушать правила. Я абсолютно убежден, что за два года, которые я нахожусь в публичном секторе, самое важное, что есть в реформах, в первую очередь – это именно желание перемен и готовность нарушать то, что считается общепринятым, делать все по-новому.

Одна из больших проблем государственной службы, что она по своей природе очень консервативна. Во всех странах мира она построена так, чтобы максимально сопротивляться и в результате у людей нет ощущения, что происходящее – оно плохое, его надо менять, улучшать, подкручивать. Поэтому в этом плане, я думаю, у меня нет ничего святого в поле своей работы.

Я готов критически смотреть на все результаты и на результаты, которых мы достигли и достигаем в публичных закупках. Очень важно иметь желание все время толкать этот камень вперед.

Куликов: Назовите самое главное достижение по вашему мнению, и самое главное достижение по мнению тех людей кого вы уважаете, если таковые имеются, касающиеся вашей работы.

Нефедов: Если мы собрались говорить о закупках ... На самом деле, самое главное достижение – это, собственно, сам переход на электронные закупки. Это тот вопрос, который считался мечтой в 2014 году, это было что-то такое, вроде, как мы мечтаем о справедливом суде или электронных административных услугах или мы мечтаем о безвизовых путешествия и так далее, это была просто какая-то огромная концепция, которую непонятно было как достичь. Я думаю, что это большое достижение огромной команды, как с точки зрения государственных ProZorro, так и площадок, и наших клиентов в государственных органах, и в частном секторе, которые смогли добиться того, что эта система почти безболезненно и почти беспроблемно работает. Впереди еще много работы. Знаете, как взлетает самолет – мы ехали-ехали, а теперь летим, у нас в самолете все еще не очень удобные сиденья и пилоты иногда немного обманывают, но он все же летит.

Куликов: "Ехал-ехал и вдруг взлетел" напомнило мне старый-старый фильм Фантомас. Там была машина, из которой потом выдвигались крылья и она взлетала. Не очень удобный, на самом деле, способ передвижения. И разбалансированный. Насколько вы уверены в том, что, во-первых, ваше средство передвижения будетлететь ровно и набирать высоту, а, во-вторых, что команда вдруг не воспользуется парашютами? Этот вопрос не касается лично вас. Вы выдержали дольше, чем другие рядовые, кто приходил и приходит из бизнеса на государственную службу. Но все же ...

Нефедов: Я выдержал дольше – я младше. У меня здоровья, возможно, больше. Немного поседел, сравнивая с фотографиями, немного стал выглядеть хуже. Но если без шуток, я не думаю, что в изменениях есть какая-то гарантия стабильности, это как раз естественная человеческая черта, хочется чтобы мы что-то сделали, оно навсегда осталось с нами и все – мы в безопасности. Конечно, это невозможно. Особенно в современном экономическом мире. Nokia была мегагигантом, настолько, что на многих рынках телефоны называли nokia. И где Nokia? Поэтому надо относиться к рискам и вызовам не со страхом, а рассматривать их как некую возможность.

Я вообще считаю, что для Украины любой кризис или неопределенность является возможностью для перемен. Идут эти изменения к лучшему? Статистически я убежден, что да. Понятно, что мы все время живем в зраде/победе. Но если посмотрим статистически – что мы имели в 2014 году и имеем в 2017 году – увидим существенный прогресс. Он не настолько большой, насколько нам бы хотелось и мне бы хотелось. Он очень неоднородный. В некоторых сферах нам удалось очень много, в некоторых – почти ничего. Но, тем не менее, прогресс очень большой. У меня есть личный инструмент. Когда мне становится грустно, поверьте, я о зраде знаю точно больше, чем 90% людей, которые сидят в этой комнате, я все время в борьбе, это где-то, как в тебя бросают камни, а ты отпрыгиваешь, как в компьютерной игре. Так вот, ты начинаешь писать что сделано, какие статусы за неделю, месяц, год и видишь, что определенный прогресс есть.

Куликов: Вы сказали, если посмотреть статистически на то, что имели в 2014 году и имеем сейчас. Попробуйте посмотреть статистически на то, чего не было в 2014 году и до сих пор нет.

Нефедов: Конечно, у нас есть проблемы. В первую очередь, все всегда называют судебную реформу. Движется очень медленно, можно сказать, что планы, которые были значительно заметнее, их частично сбила Венецианская комиссия. Наверное, какие-то изменения толкались дольше, чем нужно. Просто потому, что это изменения в Конституцию. Другим путем идти довольно трудно. Потому что это одна из вещей, которая движется очень медленно. Без кардинального улучшения работы судебной системы, понятно, что очень трудно построить и нормальную правоохранительную систему, бизнес-среду и так далее. В конце концов и в закупках возникают конфликты.

Также у нас есть нерешенные задачи в классической для нас социальной сфере, где легких решений нет, демография показывает, что все будет становиться более сложно и надо идти на существенные жертвы, причем всем участникам процесса. Как-то распределять эту боль равномерно между собой. И третья сфера, наша любимая, это рынок земли. Все говорят, что он нужен, но все говорят, что он немного не ко времени. Нужно подождать.

Куликов: Я посетил первую страницу сайта prozorro.gov.ua и увидел, что там написано следующее: Рrozorro – электронная система публичных закупок, которая пришла на смену бумажным гостендерам. Неужели так важно, что это были бумажные гостендер? Или мы не вводим публику в заблуждение, учитывая их настоящие различия?

Нефедов: На самом деле – это главные отличия. Мы много говорим о потенциальной экономии, о каких-то других преимуществах, которые легче объяснить публике, особенно людям, которые далеки от такой технической темы, которая не касается напрямую каждого гражданина на улице. Хотя все мы пользуемся результатами этих закупок. Но на самом деле перевод этого в электронный формат, доступ к информации в машинно-читабельном виде, которую можно анализировать – это действительно большое достижение.

То есть, если смотреть очень цинично и пессимистично, мы не достигнем абсолютного результата. Но, по крайней мере, у любого следующего управленца, который придет в эту сферу, будет с чем работать, будут кнопки, на которые можно нажимать, надежная статистика и динамика, более простое понимание, какие заказчики работают лучше других, он будет понимать, в каких секторах у нас адекватная конкуренция, в каких неадекватная, на что жалуются участники торгов и так далее. Я вообще закупками занялся в какой-то степени случайно, это не то, с чем я планировал исторически попасть в Минэкономики.

Куликов: Какой маршальский жезл у вас в заплечном мешке?

Нефедов: Я как раз не хочу стать ни генералом, ни маршалом. Это тяжелая работа, которая требует несколько иных навыков и способностей, чем те, которые у меня. Я закупками занялся для себя несколько неожиданно.

Для меня первым был вопрос с чем мы работаем, где мы сейчас. Отсутствие этих данных – первое, что мешает принимать какое-то решение. Я верю в решения, которые принимаются на основе анализа данных, которые можно проверить. Это вещи, которых не было. Я считаю, что это действительно самое главное достижение. Все остальные, это надстройка над этим фундаментом. Нет фундамента – нечего анализировать.

Конечно у нас впереди еще большая работа и люди часто видят какие-то посты или рекламу, им кажется, что Prozorro законченный продукт, Prozorro – это набор определенных инструментов, которые должны работать на решение этих проблем. Мы первые, кто знает, какие у нас проблемы, вопросы в "допорогах", какие у нас есть креативные заказчики, а какие истощают бизнес по 5 раз, объявляя, а потом отменяя торги. То есть работы впереди еще много. Но уже что-то сделано.

Куликов: Многие люди ассоциируют название Prozorro со знаменитым разбойником Зорро, меньше людей знают, что Зорро значит "лис". Насколько вам приходится быть лисом, когда вы управляете системой Prozorro?

Нефедов: Мне на самом деле в чем-то очень везет. Я всегда говорю, что всю работу делаю не я. Я, как управленец, собираю ресурсы, защищаю команду в пределах своих возможностей от внешнего давления, стараюсь как-то синхронизировать планы и так далее. Но главную работу делает команда. Я очень благодарен им за то, что они ее делают. И они делают ее суперкачественно. И именно они приносят результат.

Я, если себя с кем-то ассоциирую, то скорее с мальчиком из Голландии: когда дамбу какую прорывает, стараюсь закрывать пальцами, чтобы у нас было больше времени, чтобы эти реформы делать.

Куликов: И в Голландии, и во многих других фольклорах есть образы и другого мальчика, который долго-долго-долго молчал, ему стало лет 10 или 11, и тогда однажды, ужиная, сказал: "каша не соленая". Все очень обрадовались – он наконец заговорил. Почему же ты не говорил раньше, спросили его. Раньше не было ничего важного сказать. До сих пор не сказал Максим Нефедов и он готов сказать сегодня впервые?

Нефедов: В первую очередь, хотел сказать спасибо. Спасибо за то, что вы с нами, спасибо за то, что вы терпите наши эксперименты. Простите за то, что мы не можем делать всю нашу работу идеально. И поверьте, я как раз по своему психотипу воспринимаю все наши проблемы очень болезненно и лично. И тогда, когда мы не можем выдержать сроки, обещаем, и тогда, когда наш сайт лежит полчаса, и это уже трагедия, когда мне обрывают телефон и говорят про стоявший Майдан и так далее.

На самом деле мне хочется показать людям совсем иное качество государственного управления и другое качество работы. Я благодарен всем тем, кто нас поддерживает. Этих людей на самом деле очень много и без их помощи мы бы точно не были бы там, где мы находимся. Я со своей стороны могу сказать, что я стою на плечах титанов. Поэтому спасибо вам за все.

Куликов: За что стоял Майдан?

Нефедов: Майдан стоял за то, чтобы в Украине была надежда. Я думаю, что конкретное воплощение этой надежды каждый может себе придумать сам. В некоторых сферах это одна из проблем, с которыми мы сталкиваемся. У нас нет экономического консенсуса, каждый представляет, за что стоял Майдан, по-своему. Кто-то – за высокие пенсии, кто-то за доллар по 5, кто-то за возможность не возвращать кредит банкам, кто за тотальный либерализм и разрешение на использование оружия, официальные продажи наркотиков и так далее. В этом у нас иногда нет консенсуса. Главное, что должно быть у людей – люди должны верить, что следующий день должен быть лучшим.

Куликов: Верить или знать?

Нефедов: Верить. Мы же не знаем, что принесет нам будущее. В экономике это не просто политическими словам, в экономике это отдельный срок. Это индекс ожиданий, бизнеса – если этот индекс положительный, то компании инвестируют, они набирают персонал, увеличивают зарплаты. Если люди верят в то, что их жизнь будет лучше, они вкладывают в образование своих детей, не боятся, что дерево, которое они сажают у дома кто-то сломает. Эта вера очень важна.

И для нас в закупках это наше топливо. Если нам не верят поставщики, что бы мы ни делали с электронными системами, если они туда не приходят, у нас нет волшебной палочки, которая на совершенно монополизированном рынке снизит цены и улучшит качество.

Только тогда, когда люди верят в то, что они могут достичь успеха, тогда у нас появляется и конкуренция, и можно бороться за свои права, давить на заказчиков, а заказчики со своей стороны видят результаты и говорят "вау, это действительно имеет пользу", появляется больше ресурсов, которые можно на что-то тратить и так далее. Поэтому верьте в лучшее.

Продолжение интервью – читайте на сайте "24" в ближайшее время.

Читайте также: "Прозрачный" февраль: или улучшатся ли дороги на Черниговщине и Полтавщине