Я не вижу все так, поэтому в каждом ее, полном восторга, спиче пытаюсь найти то, что упускаю, проживая здесь.
И мужественные мы, и щедрые, и хлебосольные, и сильные, и неутомимые, и веселые, и отзывчивые… Можно было бы продолжать без конца и края. И в каждой своей поездке сюда она видит восстановление городов, то, как меняется облик разрушенного Донбасса.
А я в своем окружении без фильтров не вижу ни у кого таких вот полных восторга впечатлений. И отчего-то не покидает мысль, что любить Донбасс очень удачно получается у тех, кто живет далеко от него, для кого поездки сюда – экстрим и новые впечатления в комфортной жизни большого города подальше от войны.
И еще меня угнетают регулярные сообщения о том, как страдают и голодают мои соотечественники – она регулярно выкладывает фотографии осчастливленных литром масла и пачкой макарон стариков, детей, которые получили ботинки и яблоки, и больных с запасом лекарств на месяц.
Разве это не показатель нашей жизни, если ребенок счастлив ботинкам и яблокам, а старик – макаронам? Разве не маркер того, что счастье может быть безграничным от продуктового пакета, которого хватит на пару недель? И в чем, в таком случае, наши отличительные качества? В том, что до этого мы жили без макарон и яблок? Обходились без необходимых лекарств?
Когда-то владельцы компании, в которой я работала, шутили между собой, что места в раю благими делами они давно уже себе забронировали. Нас уволили задним числом, а спустя месяц сообщили о том, что на работу можно не ходить – отдел ликвидирован. На фоне всего хаоса эта новость была уже даже не стрессом.
Вопрос хотя бы каких-то последних выплат нам завис в безвременье без телефонной связи и электричества. Они-то выехали, а мы остались здесь. Могли, наверное, и мы рвануть следом, как большинство тех, кто потянулся за ними, а потом вернулся назад или ушел в большое плавание, разобравшись, что жить в Киеве на прежнюю зарплату невозможно, а любимая работа осталась в Луганске вместе с воспоминаниями.
Забавно, что из категории нормально зарабатывающих людей мы все перешли в ранг потенциальных потребителей помощи. Были те, кто смог быстро адаптироваться, нашел работу, хоть бы какую-то, кто не плавал в вакууме сожалений и рефлексий. Но сам факт, что из нормально зарабатывающих людей мы все оказались теми, кто был рад-радехонек тушенке и пачке макарон, впечатлял. Владельцам компании тоже, понятно, было не мед – оставить здесь бизнес и недвижимость, выехать и начать практически с нуля после сытой и благополучной жизни в Луганске.
Но ярлыки потребителя помощи, сильного и мужественного жителя Донбасса отчего-то не радуют. Слишком контрастные. Мы просто жили, повезло не погибнуть. Это разве подвиг? И что хорошего в том, что макароны и ботинки стоят в одном списке счастья сейчас? Разве это не показатель того, что сами себе мы этого купить не можем? А места в раю моя знакомая из Москвы себе уже определенно забронировала.
Читайте также: Письмо из Луганска: "республика" и люди живут в разных измерениях