Уже и семья была обеспечена продукцией, и родственники, и знакомые, и жена уже потихоньку выбрасывать начала, а он все нес и нес.
Потому что, как он сказал, не мог нести. Объяснить для чего ему вот это вот все в таких количествах, он тоже не мог. Чтобы было. И раз есть возможность взять, значит надо брать. Всегда и везде.
Страха перед разоблачением и увольнением или другими санкциями у него не было вовсе. Во-первых, потому что все так делают, а вот-вторых, потому что вот тогда и будем думать, что делать.
То, что это воровство и это плохо ему просто не приходило в голову.
Не было у него этого. Когда ему попытались об этом сказать, он вообще не понял, о чем речь. Искренне не понял. Обиделся даже.
Он был просто не в состоянии понять тех, для кого воровство немыслимо. С его точки зрения, они либо лохи, либо боятся, а он молодец и не боится, и устроился в жизни. И упрекают они его, потому что завидуют.
Тот факт, что есть люди, которые никогда ничего не воруют, потому что для них это табу, не укладывался у него в голове.
То ли в детстве ему не рассказали, что это плохо, то ли это то самое нравственное помешательство при котором моральные представления теряют свою силу и перестают быть мотивом поведения. То есть, человек теоретически понимает, что плохо, а что хорошо, но абсолютно к этому безразличен. Теория никак не коррелируется с реальностью.
Но живет-то он в реальности. И когда это происходит в обществе построенном на этих моральных представлениях, то конфликт неизбежен.
Так что в итоге его уволили. Со скандалом. Правда, он так ничего и не понял...
Читайте также: Росія погрожує Європі через Крим