Но вернулись мы домой крайне подавленными и молчаливыми. Говорить не хотелось. Знаете, это как жить, пардон, в дерьме, но радоваться чисто вымытой посуде. Где-то так. Пока мы шли нашими пустынными окрестностями, нашими попутчиками были ветер и шум камыша. Но все вокруг… Поднятые плиты в поисках металла, снятые провода на столбах к заводу, брошенный и разворованный завод. От всей этой картинки (такой гармоничной!) очень сильное чувство. Покинутость, бесхозяйственность, использованность. Поиски быстрых денег. Хотя, простите, наживы.
Мой отец работал на этом заводе. Хорошее было время. Меня тогда мало занимал вопрос зарплаты родителей, но на море мы ездили каждое лето, и я не помню, чтобы у нас были какие-то неисполнимые мечты. Так вот из того своего детского периода воспоминаний, я четко помню гул ног по дороге – в каждом доме на нашей улице жили заводчане. Для всех них прокладывали широкую асфальтированную дорогу и высоковольтную линию с прожекторами – чтобы можно было без страха добираться на работу в любую из трех смен. А потом пустили трамвай – отдельную ветку специально для заводчан. И, знаете, в утреннее время трамвай был полон! Не просто полон – переполнен людьми, которые шутили, переговаривались, опаздывали, спешили, радовались встречам…
В общем, в каждом том моем фрагменте воспоминаний куда больше жизни, чем в последних двух годах здесь. Дорога – отличная дорога! – совершенно пуста. Иногда по ней едут машины: туда – пустые, назад – груженые. Дурак не поймет, умный не скажет. Машин много, много пыли от них. И еще идти этой широкой дорогой страшно. Страшно идти по ней днем и еще страшнее вечером. И от этого контраста – будто возле меня конец мироздания – еще страшнее. Я лелею свой кукольный домик, смахиваю пыль, устраняю поломки, сажу цветы, а всего в десяти минутах ходьбы от нас полный апокалипсис и разруха.
После той осени я стала ходить той страшной дорогой чаще. Летом в жару, весной, ранней осенью. Собирала полынь и воспоминания. Мне не стало веселее, но я чуть привыкла к этому контрасту жизни и полного запустения. А вообще, это все очень похоже на надругательство над моей памятью, над моими детскими воспоминаниями, над ощущением детской беззаботности и гармонии. Как посмотреть на это, конечно.
А потом я попала в дом к соседям напротив. Вскрытая лаком лестница на второй этаж, красивый ремонт, дорогая мебель. И совсем рядом поднятые плиты, которых с каждым разом все больше. И то ли этот ремонт сейчас странный рядом с разграбленным заводом-кормильцем, то ли моя аллегория о радости вымытой посуде в полном дерьме. Уж простите.
Читайте также: Жизнь на Донбассе: купить что-то можно, а зачем?