Ее муж – Шайло Харрис получил тяжелые ранения во время войны в Ираке. Его машина подорвалась на самодельной взрывчатке, в результате взрыва бронежилет буквально расплавился на нем. Шайло получил ожоги 3 степени, потерял уши, кончик носа и три пальца. После того, как врачи вернули его к жизни, жена помогла ему сделать эту жизнь полноценной. Теперь они учат этому других ветеранов по всему миру.

Мой муж получил тяжелые ранения на Светлодарской дуге на Донбассе, в результате чего потерял обе ноги.

Читайте также: Я потерял трех друзей – и это самый боьшой ожог моей жизни, – американский ветеран Шайло Харрис

Наш разговор с Джейми – не каноническое интервью. Это откровенный разговор людей, которые столкнулись с одинаковыми проблемами, о том, как помочь себе и другим эти проблемы решить.

Что в первую очередь должны осознать семьи бойцов, которые возвращаются домой с войны?

Оу, не уверена что есть какая-то одна основная вещь для осознания. В нормальной жизни мы все растем, развиваемся и меняемся. Есть определенные вещи, которые мы признаем нормальными. Эти люди уехали от своих семей, они тоже росли и менялись, но на войне. И это стало для них новой нормой, новой нормальной жизнью. Они привыкли жить на суперскорости, быть сверхвнимательными, быстро есть, мало спать, ежедневно существовать в ритме "Давай! Давай! Еще! Еще быстрее!". Теперь они должны вернуться и научиться новой нормальной жизни. Той, к которой привыкли мы.

Для этого нужно много терпения. Они возвращаются травмированными, и тогда они должны заново научиться всем тем вещам, которые нужно делать ежедневно. В семье появляется тоска с потерей жизни, которую они когда-то планировали иметь. Теперь все совершенно изменилось. В моем случае муж выжил в пожаре. В твоем – получил ампутацию двух ног. Я не думаю, что сейчас твоя жизнь выглядит так, как ты когда-то планировала. Теперь мы должны жить жизнью, преисполненной терпения и заботы.

Это не хорошо и не плохо. Это – просто другая жизнь.

Да. Она другая.

Мужчина или женщина, которые пошли на войну, привыкли ощущать себя воинами, супергероями, богами войны. Когда они приходят с войны – их нужно снова вернуть к жизни. Они растеряны, они хотят почувствовать себя нужными. Они хотят снова почувствовать себя чрезвычайными.

И как можно помочь им снова почувствовать себя чрезвычайными?

Дать им такую возможность. Не подпускать жалость. Не позволять им быть жертвами. Когда муж имел настроение дня "О, бедный, несчастный я", я говорила: "Серьезно? С чего бы это?". Нужно акцентировать внимание на том, что они могут делать. Фокусироваться на том, в чем они положительны. Есть смысл сходить на групповую консультацию. Знаю, что звучит ужасно, но работа с другими ветеранами, другими солдатами, их женами – это исцеляет. Мы с Шайло ходим на консультации, которые являются целебными даже для меня. Мы сами ведем терапевтические группы.

Нужна любовь. Без нее все инструменты и ресурсы просто не будут работать. На любовь нельзя забивать. Нельзя сдаваться, будьте терпеливы.

Когда мы с мужем гуляем, больше всего его задевает чрезмерное внимание окружающих и реакция на его протезы. Как правило, люди видят лишь его отсутствующие ноги, не замечая саму личность...

Расскажу историю. Однажды мы семьей пошли в ресторан, нашему сыну на тот момент было 14 лет. За соседним столиком сидел маленький мальчик, который просто не мог оторвать глаз от Шайло. Мы слышали, как мама делала ему замечания: "Не смотри так, это невежливо!". В конце концов наш сын поднялся, подошел к мальчику, присел возле него, чтобы быть с малышом на одном уровне, и сказал: "Все нормально. У тебя же есть папа, да? Это – мой папа. Он такой же, как твой. Просто он был на войне и там подорвался. Но он все еще мой папа. Поэтому, если хочешь спросить что-то о нем – давай. Я расскажу все, что тебя интересует".

Читайте также: Дейнега: Не могу сказать, что война – это слишком плохая штука

Как на это отреагировала мама мальчика?

Эта леди оценила его поступок. Мы не знаем, что именно она видела. Но она точно не видела в Шайло отца, мужа, мучжину. Пока наш сын не объяснил этого. И все стало окей.

Поэтому когда мы выходим в люди, смотрим на людей максимально дружественно. Мы машем им руками. Если мы замечаем чью-то чрезмерное внимание – просто подходим к этому человеку, с улыбками и говорим: "Привет! Я – Джейми, это – Шайло. Вас что-то интересует? Мы можем чем-то помочь?".

Нужно просто дружно и позитивно реагировать на людей?

Да. Чтобы они не боялись. Если мы в банке – спрашиваем, доволен ли человек сервисом, в ресторане отмечаем, что человек, кажется, заказал что-то действительно вкусное, и спрашиваем, что это. Мы начинаем говорить и находим какие-то уместные вопросы, чтобы люди расслабились и увидели, что мы – просто люди. Радушие разоружает.

Получается, нет разницы в том, как реагируют на ветеранов с травмами в США и Украине?

Никакой. Реагируют одинаково везде. В США есть два больших военных госпиталя – в Сан-Антонио и Вашингтоне. Там местные жители привыкли к людям с ампутацией, ожогами или другими травмами. Как и люди, которые живут в районах, где базируется много ветеранов и их семей. Но когда мы оказываемся за пределами этих территорий, особенно – в маленьких городах или сельских местностях – люди смотрят на нас именно так, как ты сейчас описала.

Знаешь, не думаю что на нас, на вас с мужем смотрят с отвращением. Скорее в этих взглядах – любопытство, страх и стыд.

Когда я поняла, что моя семейная жизнь будет выглядеть не совсем типично, самым первым я осознала: теперь не имею права забывать о себе...

Браво! Это осознают не все и не всегда быстро. Жены ветеранов, мужья женщин-военнослужащих, которые вернулись с травмами, хотят помочь, поддержать и спасти того, кого любят. Когда на этом сосредотачиваешься, трудно помнить о себе и заботиться о себе. Поэтому я всегда акцентирую на самозаботе. Когда не заботишься о себе – не можешь быть хорошим для кого-то еще. Когда чувствуешь усталость, выгорание и фрустрацию – на это нужно обратить внимание.

Мы – женщины. У нас бывают гормональные сбои, у нас есть месячные циклы, мы становимся беременными, устаем, стареем и переживаем все то, что происходит с телом каждой женщины в течение жизни. Плюс, теперь мы получаем дополнительный стресс из-за наших мужчин, которые получили травмы, мы получаем стресс из-за детей, которых нужно воспитать, мы получаем стресс из-за растущих цен и платежек, по которым нужно платить. Плюс мы должны готовить завтрак, обед и ужин, ходить за покупками, убирать, ходить на работу. Эй, на все это нужно много сил! Если ты не будешь заботиться о себе – сил не будет. Если забыть о себе – невозможно вытянуть все это и остаться при здравом уме. Поэтому теме самозаботы я уделяю очень много внимания.

У тебя как выглядит это забота о себе?

Я занимаюсь йогой. Понимаешь, я всегда контролирую, чтобы все, что мы делаем вместе, приносило удовольствие всем. Если мы катаемся на велосипедах, мы идем в магазин, мы идем гулять, мы собираем яблоки в саду – что бы мы ни делали, я должна позаботиться о том, чтобы всем было круто и весело. Но перед тем, как я сделаю так, чтобы всем было хорошо, я должна заняться собой.

Когда чувствую, что уже все и силы заканчиваются, я говорю: "Стоп, сейчас будет мое время для меня". Дверь нашей спальни не закрываются ни днем, ни ночью: к нам можно зайти кому-то из семьи в любое время. Но когда я закрываю дверь спальни и говорю, что это мое время на себя – не стоит даже стучаться в комнату. Исключением может стать только пожар или если кто-то истекает кровью. Мои дети знают, что со всем остальным они должны справиться сами. Когда двери спальни закрыты – маму трогать нельзя, она сейчас – не мама, она восстанавливает себя. Это – важно.

Очень люблю эфирные масла. Заметила, что у вас здесь они не слишком популярны. Но, поверь, они очень помогают. Мы капаем их в воду, мажем ими тело, используем для ароматизации дома. Тогда дома приятно пахнет, это поднимает настроение, все расслаблены и счастливы.

Знаю много тех, кто говорит, что на все эти глупости не хватает времени...

Я тоже. Но если ты настолько озабочена тем, чтобы помочь кому-то, что не имеешь времени подумать о себе – начинаешь болеть. Когда долго игнорируешь насморк – тебе становится хуже, долго игнорируешь усталость – становится хуже, игнорируешь тошноту из-за чрезмерных доз кофеина – становится хуже. Долго игнорируешь все это вместе – едешь в больницу на консультацию и должна отсыпаться трое суток. Поэтому, как только появляется первый звоночек, что с твоим телом что-то не так – позаботься об этом до того, как окажется, что это что-то плохое.

Это вещи, которые нужно делать и мамам воинов, которые выжили, и их женам, и их мужчинам. Здесь все просто: не хочешь полностью сгореть, упасть в депрессию, упасть от усталости и оказаться в больнице – помни о себе. Я вообще думаю, что очень много браков ветеранов в США закончились разводами именно из-за того, что их жены или мужья забыли о себе.

То есть?

Они не заботились о себе, не заботились о том, чтобы сохранить брак, поверили в то, что они сами – жертвы. Началась депрессия. Они потеряли возможность видеть будущее. Вот и все.

Развод – тоже большая проблема у наших ветеранов. Я знаю много браков, которые распались после того, как воин вернулся с войны. Знаю много браков, которые начали трещать.

Это тоже общее для всех ветеранов. Мы имеем друзей-военных, которые оказывались в госпитале с различными травмами. Мы видели, как к ним приходили жены, смотрели на своих мужчин и говорили: "Ни в коем случае я на тебя такого не соглашусь. С меня достаточно". И они уходили.

Эти женщины не пытались сделать попытку спасти брак, принять травмы мужа и заботиться о нем. Они просто уходили. И многие из этих ребят потом находили новых жен, которые действительно их любили.

Что нужно для того, чтобы не дошло до развода?

Хотеть, чтобы не дошло до развода. Есть много способов спасти брак. Но! Для этого нужны двое.

Многие браки распадались потому, что один отдавался семье на 90%, а другой – на 10%. Это, кстати, вполне окей. Когда один отдается семье на 70%, а другой на 30% – это тоже окей. Потому что сохраняется баланс. Но если один отдает семье себя на 10%, второй отдает себя на 90%, затем – на 70%, потом – на 50%, то, в конце концов, и их брак существует лишь на 60%. Этот процент будет падать, пока каждый из них большую часть себя не будет оставлять еще где-то, за пределами брака. Это уже – не окей. Брак так не работает. Он должен быть нужным обоим. Это касается каждого из супругов. Не зависимо от того, является ли кто-то в паре военным.

Вещь, которую я замечала у себя дома, которую я замечала у многих ветеранов: они оживают в компании своих боевых побратимов, с ними они открытые и настоящие. Но как только они оказываются в любой другой компании – они как будто закрываются в ракушку, из которой их потом очень трудно вытащить. Что может сделать семья, чтобы эта "ракушка" стала ветеранам не нужна?

На самом начале это очень сложно. Когда ты в военной сообществе – ты чувствуешь себя его частью, чувствуешь себя важным и нужным. Ветераны, которые возвращаются с войны не потому, что хотят в семьи, не потому, что у них прекратился контракт, а потому, что они получили тяжелую травму... Для них это больно. Они растеряны и не понимают, для чего вообще жить. Они оказываются в госпитале, где могут поговорить с другими ветеранами или психологами, если захотят. Там они чувствуют себя безопасно, потому что там – все свои. Другие – чужие, от них нужно прятаться.

Чтобы приоткрыть эту "ракушку", нужно найти для них ту среду, в которой они будут чувствовать себя безопасно. Есть много программ, которые можно внедрить в Украине. Стоит приглашать семьи военных к солдатам в госпитале, проводить групповые встречи для жен. Делать встречи, на которых ветераны, которые выжили, и те, кто помогает им жить дальше, общаются вместе. Чтобы все привыкали, что общаться с людьми – это безопасно.

Еще один момент – нужно повышать уровень образованности.

У кого? У населения?

Да. Это нужно именно для того, чтобы на улицах ветераны не сталкивались с теми взглядами, о которых мы говорили. Народ, у вас столько ветеранских организаций! Делайте так, чтобы простые люди чаще пересекались с ветеранами! Чтобы они показывали: "Да, я был на войне. Вот сейчас я делаю пиццу (варю кофе, чиню трубы, работаю в автосервисе – неважно). Посмотри, как я делаю свою работу! Я горжусь ею! Приходи работать к нам, мы же – крутые!".

Читайте также: АТО и 93%: воевавшие за Украину – уже не герои, они – угроза

Общество должно осознавать, что каждый из тех, кто воевал за вашу свободу – личность, они все контуженные, не все страдают от ПТСР, они нормальные. Важно, чтобы ветераны показывали, что они живут обычной жизнью и имеют нормальные работы. Важно, чтобы работодатели понимали, что работать с ветеранами – это правильно, чтобы привлекали ветеранов в свой бизнес, привлекали их к менеджменту. Это, кстати, полезно для бизнеса. Когда на тебя работают ветераны, получаешь определенные преференции от государства. Более того, когда в бизнесе работают те, кто воевал за страну – получаешь больше новых клиентов. Потому что есть много людей, которые гордятся военнослужащими, но не смогли или не были готовы к ним присоединиться. Такие люди будут покупать продукцию, изготовленную ветеранами, просто чтобы продемонстрировать свою поддержку. Статус ветерана нужно сделать более позитивным.

Ты постоянно говоришь, что ветераны – не жертвы, а те, кто выжил. Почему так?

Потому что они не жертвы. С чего бы это? Те, что выжили, – это люди, которые вернулись, поднялись и продолжают полноценно жить. Они получили травму, они не хотят, чтобы она остановила их жизнь, они двигаются дальше, они развиваются и прогрессируют. Эти люди были лучшими на войне, почему они не должны быть лучше после нее? Они – те, кто выжил. И они продолжают жить.