Я отлично помню 2014 год. Тот момент, когда Совет Федерации дал Владимиру Путину право использовать армию в Украине. Помню, как журналисты ринулись проверять бомбоубежища. Те самые, что давно были переделаны в чьи-то склады или ничьи крысятники. Это время до сих пор напоминает о себе стрелками на домах, которые ведут к ближайшим укрытиям.
А потом фронт стабилизировался. Мобилизацию заменил контракт. Страна понемногу начала успокаиваться. Многим стало казаться, что война – где-то далеко и немного понарошку. Для них она начала превращаться в риторическую формулу с размытым содержанием. Тем более, что за сотни километров от фронта города продолжали жить неоновыми вывесками. Быт поглотил и начал переваривать.
Читайте также: Антология трусости
Вдобавок, у многих родилось ощущение, что нынешняя война идет только лишь за идентичность. Что за поражение придется расплачиваться лишь флагом и гимном. Что в обмен откроются рынки, сократятся армейские траты и прекратятся похоронки. Но так не случится.
Потому что на фронте сегодня решается вопрос еще и того бытового благополучия, которое обыватель привык ставить во главу угла. Потому что сражение идет за право Украины покинуть мир неэффективных экономик и кастовых систем.
Россия могла притворяться привлекательной лишь когда баррель стоил сто долларов. Как только цена рухнула – на роль новой нефти назначили людей. И ренту теперь собирают с них.
Украинские равнодушные могли хотеть российский социальный договор. Тот самый, который про колбасу в обмен на свободы. Но когда нефтедоллары стали таять, оказалось, что экономическое благополучие кончилось, а отказ от политических свобод – сохранился. Просто теперь их дефицит в одностороннем порядке стали обменивать на «государственное величие». Которое априори эфемерно, на хлеб не намазывается и в холодильник не кладется.
Читайте также: Экспансия Украины
И Украина бьется не только за идентичность, язык и пантеон героев. Она бьется за право на иные правила игры. За рынок и конкуренцию. За систему сдержек и отмену монополий. Она сражается не только с агрессором, но и с неээфективностью, помноженной на коррупцию. Эта битва идет с переменным успехом, но мы спорим о темпах, а не о векторе движения.
Поражение на фронте не приведет к обмену идентичности на процветание. Оно приведет к утрате шанса на эффективность. Оно будет означать откат к сословности и кастовости. К праву сильных насиловать слабых. В конце концов, оно равно элементарной бедности: российские протектораты не живут богаче метрополий. Особенно в ситуации, когда вся дискуссия в Кремле сведена к спору о том, на чем экономить в первую очередь.
У Москвы нет денег на мир – у нее есть деньги лишь на войну. Ее победа будет означать поражение не только для нынешних "отцов" – оно точно так же убьет перспективы "детей" и "внуков". Им просто придется начинать все с самого начала.
Читайте также: Выбор либерала
Война всегда рядом. Она в убийствах российских перебежчиков. В покушениях на украинских офицеров спецслужб. В хакерских атаках, которых вырубают индустрию бытового комфорта. И пусть пасторальный пейзаж за окном никого не обманывает. Оглядитесь