Путін втопить все в крові

— Ситуация, в которой Украина оказалась сейчас, будучи втянутой в противостояние между республиканцами и демократами, довольно опасная. Но, как и любой кризис, она несет в себе не только риски, но и возможности. Например, у Украины есть сейчас серьезная возможность улучшить свой образ как в глазах республиканцев, так и в глазах демократов, если она будет вести себя ответственно, спокойно и по возможности избегать прямого вмешательства в процессы, происходящие в США.

В то же время, если все-таки действовать исподволь и попытаться помочь демократам скинуть Дональда Трампа, это было бы на пользу Украине, поскольку Трамп, конечно же, играет за команду Путина и России, а не за команду Украины.

— Мы сейчас не можем точно знать обо всем, что делает Банковая. Но, насколько я понимаю, идут не только прямые переговоры, но и какие-то тайные. Судя по всему, люди Зеленского встречаются с людьми Трампа и о чем-то там беседуют. Сейчас очень важно не прогнуться под Трампа и не начать копать какую-то реальную информацию против Байдена, поскольку это гарантированный скандал и разрыв с американскими демократами. А, скорее всего, они победят на следующих президентских выборах.

Поэтому сейчас занята достаточно разумная позиция, а именно – держаться подальше от сторон этого конфликта. Но, еще раз повторюсь, на каком-то этапе какая-то из этих сторон будет окончательно проигрывать сражение, и можно попытаться вмешаться туда на стороне выигравшей.

— Вероятность того, что Дональду Трампу объявят импичмент, сейчас очень высока как раз в связи с Украиной. Этот скандал очень понятен американскому избирателю. Он гораздо более простой, чем все предыдущие скандалы. Нет каких-то сложных юридических казуистических процессов, в которых обычный человек не может разобраться. Поэтому, да, Палата представителей, то есть нижняя палата парламента, сейчас, скорее всего, вынесет импичмент Трампу, но Сенат, то есть верхняя палата, его не осудит. Но для Трампа это все равно будет плохо, потому что он погрязнет в скандалах и у него не будет времени заниматься чем-то еще, кроме спасения своей шкуры в Конгрессе. И из-за этого, скорее всего, он проиграет президентские выборы в 2020 году.

— Нет.

— Очень может быть. Видишь, Борис Джонсон стал премьером в Великобритании. Думаю, этот процесс исхода из власти традиционных политиков продолжится и в других странах.

— С чего бы начать. После второй мировой войны Европа поняла, чем страшен фашизм и коммунизм, и взяла на вооружение лозунги о строительстве общества всеобщего благоденствия. Что это означает? Максимальную занятость людей, максимально широкий средний класс – жирный и богатый. Средний класс должен позволить себе максимально много купить и богато жить, чтобы у обычных людей не появлялось искушения удариться в идеи типа коммунизма или нацизма.

В чем это выражалось? Существенное ограничение власти крупных банков и корпораций, перераспределение всего создаваемого богатства в пользу среднего класса в Америке. Так продолжалось примерно до середины 70-х, когда возникла другая проблема – невозможность вкладывать деньги куда-либо, потому что вследствие этой всеобщей занятости началась огромная инфляция. В результате банки перестали вкладывать деньги, потому что вкладываешь доллар, а тебе возвращают даже с процентами меньше 50 центов. Банки и корпорации стали разоряться. В Европе и США начался экономический спад.

На этом фоне к власти пришли люди, которые пообещали все это пофиксить – в Европе Гельмут Коль, Маргарет Тэтчер, в США Рональд Рейган. Они вернули огромные полномочия центральным банкам, позволили им регулировать финансовые потоки. Инфляция резко сократилась, инвестиции выросли, экономика начала расти. Но люди перестали богатеть. Средний класс, несмотря на колоссальный рост производительности труда, перестал богатеть. Он остался на том же уровне, на котором был в середине 70-х. Если в 50-60-х рабочий на Западе мог к своим 35 годам купить дом, то сейчас ему иногда не хватает денег, чтобы платить за арендованную квартиру. Цены выросли, а доходы остались такими же. Если отъехать на общий план, то средний класс остается либо на том же уровне, либо беднеет, а 90% всего новосоздаваемого богатства идет в пользу одного процента самых богатых людей и корпораций. И средний класс начал понимать, что как-то неправильно деньги перераспределяются.

При этом эти самые богатые стали вливать свои деньги в политиков – поддерживать на выборах конгрессменов, сенаторов. Это дало им еще и почти безграничную политическую власть. В результате даже левые партии, которые теоретически должны продвигать интересы среднего и рабочего класса, а также бедных, – то есть лейбористы в Великобритании или демократы в США – перестали это делать. Билл Клинтон в США, Тони Блэр в Великобритании – эти люди перестали поддерживать средний и рабочий класс, а стали поддерживать Уолл-Стрит и лондонский Сити, потому что там им по сути платили зарплату. Тони Блэр стал миллионером, Билл Клинтон стал миллионером. Произошел мощный отрыв левых партий от их электората. Сейчас эти левые партии погибают. Логично, что средний класс и самые бедные перестали голосовать за тех, кого называют истеблишментом. А поскольку свято место пусто не бывает, нашлись те, кто пообещал вернуть среднему классу деньги.

— У националистов, у правых один ответ – мы изгоним мигрантов, которые отбирают ваши рабочие места, введем запредельные тарифы на импорт из Китая, Бангладеш и Восточной Европы, чтобы товары производились не в Китае, а дома, во Франции, в Америке. В общем, как говорит Трамп, Make America Great Again – cделаем Америку снова великой. То есть они видят в прошлом решение всех проблем и ответы на все вопросы. А левые популисты предлагают другой выход – введем налоги на крупный бизнес, и он будет делиться.

То есть одни обещают заставить корпорации и богачей платить за образование, дороги, медицину, а другие – вышвырнуть мигрантов. И те, и другие стали пользоваться популярностью. Они бросают вызов устоявшимся правым партиям, которые защищают не традиционные правые ценности, а доходы своих спонсоров из крупного бизнеса.

— Потому что популисты говорят с людьми на их языке, причем благодаря социальным сетям они получили прямой доступ к аудитории. Я их условно называю популистами. Всех их нельзя назвать популистами. Я бы назвал их альтернативными политическими проектами. Зарождается новый политический класс, потому что старый отмирает. В принципе, он уже похоронен, но сам этого еще не осознает, бродит как зомби, машет руками, пытается уцепиться за прошлое, но у него не выйдет.

Раньше как работало? Политический класс общался со СМИ, а СМИ транслировали информацию людям. Сейчас в этом нет необходимости. Этот новый политический класс гораздо более гибкий, находчивый и честный в своих заблуждениях и обещаниях. Люди это чувствуют, а когда они это чувствуют – они голосуют.

— Самое популярное их обещание выглядит так: мы эти элиты, которые на вас паразитировали десятилетиями, уберем, потому что они не нужны – вы сами можете управлять своей страной. Эти паразиты сидят у вас на шее. Мы их уберем и сделаем так, что вы сами сможете все решать. Зачем вам политик, который 20 лет сидит в парламенте? Он не способен улучшить вашу жизнь. Вы же видите – вы живете хуже и хуже.

— Просто получить власть можно, но ее непросто удержать. Если такая политическая сила начнет злоупотреблять доверием и превращаться в то, против чего выступала – ее тоже сметут моментально. Джин коммуникаций, выпущенный из бутылки, невозможно заткнуть назад. Пасту не засунешь обратно в тюбик.

— Ну, может быть и Майдан. Но думаю, Майдан не понадобится. Люди просто добьются досрочных выборов.

— Я думаю, они попытаются многое поменять. Насколько я понимаю, у них политику будут определять не прожженные жулики, а люди с какими-то идеалами. Ну по крайней мере, сейчас выглядит, что это не совсем махинаторы.

Да, там есть всякие люди. Есть Андрей Богдан, но я его понимаю – у него задача работать дубиной, орудием для разрушения старой системы. А топор, который рубит головы, не может быть увитым розами. В целом, не думаю, что они пришли во власть, чтобы набить карманы. Думаю, они хотят сделать, как на Западе.

Не знаю, получится ли у Зеленского. Может и нет. Но целеполагание, мне кажется, правильное. Конечно же, будут проблемы. И многое будет не получатся. И все скажут: ха-ха, посмотрите, мы ж вам говорили. Я почти не сомневаюсь, что так и будет. Но очень не хочу, чтобы так было.

— Думаю, нет. Путин изначально был человеком кгбшного склада характера, и это во всем чувствовалось. Но многие этого не понимали. Была очень сильная усталость после Ельцина. Многие думали, что с Путиным закончится бардак и хаос и начнется какая-то серьезная история. Но, как видим, это плохо закончилось.

Дело в том, что у Путина изначально были две цели. Он считал, что развал Советского Союза – это крупнейшая катастрофа. И он всегда хотел отомстить за Советский Союз и восстановить его.

— Западу, в первую очередь.

— Да. Разобраться с ними. Реализации этих двух задач была подчинена вся его деятельность. Он практически не заботится о российской экономике. Ему абсолютно наплевать на инфраструктуру, развитие бизнеса, на все. Ему нужны деньги для реализации для этих двух задач. А для этого достаточно нефтяной вышки и трубы. Все остальное не нужно. Даже население не очень-то нужно.

— Потому что Януковича было гораздо проще сковырнуть, чем Путина. В миллион раз проще.

— Янукович был глупее, проще и менее жесток. Путину убить несколько тысяч человек вообще ничего не стоит. Он создал систему, которая специально заточена на подавление любых протестов. Если бы Янукович вывел на Майдан не пару тысяч беркутовцев, а 50 тысяч – столько людей уже не вышло бы. Вышли бы тысячи две, а не 20 тысяч, кого-то посадили бы на 10 лет, и в следующий раз вышло бы вообще 200. Плюс у Путина просто гораздо больше ресурсов для запугивания и уничтожения любой оппозиции.

— Нет, конечно. Отличие в технологиях, которые власть применяет для промывания мозгов и удерживания, собственно, власти. Но Путин, кроме прочего, намного богаче Януковича. Когда у тебя есть сотни миллиардов долларов, гораздо проще разобраться с любыми недовольными, чем когда у тебя их нет. Кого-то купишь, кому-то дашь должность, кому-то дашь снять фильм, о котором он мечтал и так далее. Всем же протестующим жить хочется, все они денег хотят. Сильно принципиальных и готовых на смерть идти – реально не так много. 99% людей не готовы быть героями в обычной жизни.

— Я думаю – и это главное, на что я надеюсь – это бунт в самой элите. Когда эта элита, путинские друзья, условно говоря, поймет, что проблем от него стало гораздо больше, чем профита, когда начнет рушиться их жизненная стратегия – тогда они могут попытаться избавиться от него. На народное восстание в России я особо не надеюсь. Система такая, что народное восстание поднять практически невозможно. Путин утопит все в крови.

— Меня иногда считают политическим беженцем, каким я не являюсь ни в коем случае. Я уехал из России в 2009 году, еще когда здесь был Ющенко. Уехал по одной простой причине – здесь, в Киеве, цены были раза в три ниже, чем там, а я мог сохранить свою московскую зарплату и жить в три раза лучше. Так что только ради денег.

— Да, только ради денег.

— Пока нет, но сейчас думаю, надо собрать документы. В этом году...

— Нет, почему же. Может и вернусь. Не знаю. Но пока не собираюсь.

— В этом году будет 10 лет как я живу в Украине.

— Думаю, я созрел. Раньше был не готов, а после 10 лет жизни здесь, наверное, можно. Тем более, основания для получения гражданства у меня есть.

— У меня отец родился в Украине, он украинец. Для получения украинского гражданства этого достаточно.

— Ни за кого. Я бы не пошел.

— Зеленский не полностью меня устраивает. Я в России всегда либо не голосовал, либо голосовал за того кандидата, которому доверяю на 100%. Я не знаю, кто такой Зеленский. Я вижу, что Порошенко стал проблемой, почти катастрофой для Украины. Он мало чем отличается по психотипу от всего гнезда Кучмы. Он по-другому просто не умеет. Он ведет дела так, как всю жизнь вел. Но страна изменилась. Надо было совсем иначе действовать. То есть я понимал, что Порошенко – это плохо, а хорошо ли Зеленский – я не знаю. Посмотрим. Я не уверен, что ему хватит знаний, чтобы осуществить все необходимые изменения.

— Нет, я вижу. Но все-таки от президента зависит очень много. У него будет миллиард искушений пойти каким-то окольным путем, другой дорогой, попроще, побыстрее, там срезать угол, здесь срезать. И как только это начнется – все, пиши пропало. Это большая проблема.

— Ну приходится верить, что будет лучше, потому что если не верить...

— Ну да, потому что тогда вообще незачем. Ну и потом вроде бы ему верят неплохие люди, которых я знаю. Хотя на Порошенко тоже была надежда.

Я действительно думал, что Порошенко как человек из бизнеса понимает, насколько, например, важен абсолютно незаангажированный суд.

— Да. Получили то, что получили. На самом деле, Зеленский – это продукт правления Порошенко. Он не с луны упал в президенты. Общество просто подталкивали к тому, чтобы оно проголосовало за человека, который абсолютно никак не связан со всей этой политической когортой.

— Да-да. Который не постесняется пнуть ногой какого-то министра или обозвать нехорошим словом. Втайне все хотят это сделать. Ну почти все.

— Нет.

— Я объясню. Мне кажется, нет пока партии, которая была бы в достаточной степени нацелена в будущее.

— Да. Я хотел бы видеть супер-прогрессивную партию. Которая, например, ввела бы обучение в школах и университетах только на английском языке, чтобы все дети идеально его знали и могли поступить в любой западный университет без всяких курсов.

— Во вторую половину XXI века. Даже не в первую уже, а во вторую. Потому что сегодняшние семилетние дети достигнут продуктивного возраста тогда, когда век будет переваливать через половину. Надо думать о них. Я почти уверен, что к тому времени языки народов мира останутся для семейного потребления. Останутся только английский и китайский.

Такова мировая тенденция. И русский язык исчезнет. Думаю, даже французский долго не протянет. Надо думать о том, как сделать как можно более конкурентоспособными людей.

— 20 лет назад надо было об этом думать. Хорошо, конечно, что хоть сейчас начали, но надо было раньше.

— Да.

— Да, они опасаются Зеленского.

— Объясню. В Кремле боятся, что Зеленский может показаться привлекательной альтернативой всему тому, за что выступают официальные российские власти. В нем могут увидеть человека, который будет говорить на одном языке с людьми и не будет восприниматься как некая священная фигура. Будет есть шаурму. Постить в соцсетях. Человека не прошлого, а будущего.

В Кремле боятся, что этот образ станет успешным в Украине и популярным у россиян. Там очень боятся, что россияне будут думать, что у украинцев классный президент. Путин сам очень хочет, чтобы его любили, уважали. Хочет нравиться, в том числе физически. Отсюда весь этот ботокс и скачки топлес на коне.

— Уже нет. Чтобы тебя любили, нужно постоянно удивлять и восхищать. А он не может больше. И любовь исчезает. А тут вдруг появляется молодой, атлетичный – за забором живет, за поребриком. Представляешь себе, какие чувства испытывает Путин, когда глядит на Зеленского? И он же понимает, что россияне тоже начинают с интересом смотреть на этого.

— Постарел, поглупел, надоел.

— 30%. Меньше трети людей поддерживают Путина.

— Мы не знаем этого. Сейчас много вариантов рассматривается. Посмотри на последние массовые аресты в Москве. Партия власти и сам Путин понимают, что на любых честных выборах они проигрывают. У них нет поддержки в обществе. Вся их власть сейчас держится исключительно на силе и деньгах. А денег нет – нет лояльности. Осталась только сила. Кстати, недавно в российской армии проводился опрос среди солдат – готовы ли вы применять оружие против демонстрантов?

— Как я понял, солдаты сказали, что не готовы. На фиг надо.

— На месте Зеленского я бы сейчас сделал так – я бы обращался даже не к Путину, а к россиянам. Объяснял бы, чего я хочу и почему. Просто в YouTube.

— Да.

— Почему?

— Почему подстрекает? Нет, Зеленский мог бы сказать: "Путин, ваш президент, заявляет, что русские и украинцы – братский народ. Ну что я вам могу сказать, братья. Давайте обсудим, как мы дальше жить будем, что мы будем делать, когда Путин умрет? Я предлагаю то-то и то-то. Сделаем так и так и классно заживем".

— Вопрос войны на Донбассе не может быть решен, пока Путин жив.

— Он никогда не позволит Донбассу стать полноценной частью Украины. Никогда. Нам нужен Донбасс в качестве какой-то неполноценной части страны? Я не уверен.

— А что их не было раньше?

— Были другие хлопцы. Господи, да Медведчук постоянно у Порошенко сидел на даче или где там. А Порошенко, между прочим, президентом был.

— Абсолютно не пугает. Более того, сейчас ими можно будет манипулировать, потому что им теперь есть что терять. Они теперь не маргиналы – они внутри власти. И будут бояться эту власть потерять. И за счет этого ими можно будет управлять. Украинской власти вообще надо быть намного жестче. Надо реально пользоваться любыми недостатками и слабостями таких персонажей. А их навалом – этих слабостей. Но почему-то считается, что Путину можно все, а нам нельзя ничего, "потому что Путин скинет бомбу". Ни х*ра он не скинет.

— Климат.

— Точно.

— В людях не нравится раздолбайство повсеместное, несоблюдение ни правил, ни законов, ни договоренностей. Оно, конечно, и в России такое есть, но здесь это везде. Не нравится небрежное отношение к красоте, к тому, что с Одессой происходит, с Киевом, чуть меньше со Львовом. Погибает красота. У той же Одессы есть все возможности быть Барселоной.

— А я не знаю. Мне кажется не хватает немецкого...

— Да, ordnung und disziplin. Припарковал тачку в неположенном месте – штраф.

— Да-да. Эта небрежность, пофигизм, раздолбайство – во всем. Это чувствуется. А, как-нибудь там будет. Все всегда на 85% делается и никогда не на 100%.

— Не могу об этом говорить. Мы не знаем, что будет послезавтра. Если в Украине пройдет настоящая судебная реформа – не военная, не медицинская, не пенсионная, не какая-то еще – только судебная, и суды станут похожими хотя бы на чешские, я уже не говорю про британские – тогда да.