— Звичайно.

— За свободу, демократію, проукраїнську партію і позицію. Ці вибори для мене взагалі були дуже болючими, тому що величезна кількість пройшла проросійських сил. Опозиційна платформа За життя чи Жопоблок – для мене вони всі однакові.

Обезьяны получили 13%. Это до хрена. Но я понимаю, что часть нашей страны пророссийская. Это тоже нужно принимать и учитывать.

— Да, но знаешь, лучше бы их не было.

— Страха точно нет. Депрессии тоже. У меня появляется такой тупорылый азарт, как на войне, когда ты точно знаешь, что будет пи*дорез, но не знаешь, насколько серьезный. Но самое главное, что с тобой те, на кого можно положиться. А остальное – победим.

— Я понимаю, о чем ты. Моя позиция очень простая. До тех пор, пока в нашей стране работает формат гражданского мирного протеста – все будет хорошо. Пока у нас будет свобода слова, выбора и власть будет прислушиваться к мнению активной части населения – у нас будет все хорошо. Это и есть процессы демократии. Они начудили херни – мы пришли напихали им. Они такие "Ой, извините, даем заднюю". Это нормальная история. Если будут попытки узурпации власти – не прокатит эта тема. Я в это не верю. Я не думаю, что они настолько тупые, чтобы исполнять такую хрень. Но посмотрим.

— За "Голос".

— Да, мне даже предлагали свою партию.

— Нет. Сейчас не те ценности в политике. Не готов.

— Жизнь – боль. Ну какие нормальные?

— А в нас є такі?

— Как сказал Жадан, виборців нових не завезуть. Поэтому в то, что что-то у нас поменяется в политикуме в ближайшее время, я не верю, потому что выбирают-то люди. Голосует большинство. Демократические процессы дают возможности, в рамках которых большинство получает своих представителей. Это важно. В Раду прошли те, кого мы заслужили.

— Так точно. Маємо що маємо. Мы сейчас проходим нормальный процесс формирования полноценной демократической страны. Мне не нравится, когда представители власти говорят, что у нас в стране охлократия (вироджена форма демократії, заснована на мінливих примхах натовпу, – "24"). Я с этим абсолютно не согласен. Да, у нас молодая демократия, политическая нестабильность еще и война. Но это нормальные процессы для страны, которая борется за свою свободу.

— Нет. С чего вдруг? Если он был у меня в пиццерии на презентации книги, то все думают, что я порохобот. По Порошенко у меня очень простая позиция. На тот момент, когда после Революции были выборы, лучшего кандидата не было.

Провалил ли он огромное количество своей работы? Однозначно. Схемы, движи, коррупция. Но с другой стороны я понимаю, что иногда в истории приходят моменты, когда лидер должен быть, в первую очередь, с яйцами. Потому что мы в состоянии необъявленной войны с Россией.

Зеленский – это охренительный вариант для мирного времени. Он веселый, он интересный, он хочет бороться с коррупцией, как Лукашенко показать, как он всех дрючит на камеру, выгоняет какого-то черта, звонит Баканову. Это интересно, классно, супер. Но он упускает самое главное – Россию. У Порошенко были яйца. Но Порошенко упустил свою вспышку. Все. Он уже, к сожалению, ничего не сможет сделать в парламенте, имея очень мало депутатов. Я не представляю, что он будет делать дальше.

— Нифига. В политике сбитый летчик – это когда уже лупанули по крышке гроба. А до тех пор, пока они дышат... Политика – это история на всю жизнь. Поэтому я не понимаю Зеленского, когда он говорит, что идет только на один срок. Ну что ты можешь изменить за одну каденцию?

Это из серии выйти на бой и сказать: "Я выхожу только на шесть раундов, 12 – не, ну его. А там что будет то и будет". Ну о чем ты вообще разговариваешь, мужик?! Я на президентских голосовал за Порошенко только по одной простой причине – у него есть яйца и четкая позиция по Российской Федерации. Она жесткая, грубая, бескомпромиссная и именно та, которая нам нужна.

— Я не могу критиковать Порошенко, потому что он единственный президент, который вступил в свои обязанности, когда страна была в полной жопе – Крым аннексировали, на востоке начался движ, армии не было. Я воевал в 2014 году. 30-я бригада. Мой пехотный батальон был самый лучший и круто укомплектованный во всех вооруженных силах. Мы круто отвоевали, но только за счет того, что у нас была офигенная команда. Мне повезло.

В других подразделениях была вообще жесть. Третий батальон разнесли. Поэтому говорить, что Порошенко – полный мудак, я тоже не могу. Он где-то делал правильные вещи. Но сделал он больше хорошего или плохого – не могу сказать.

— Коррупционные скандалы.

— Особенно Укроборонпром. Для меня вообще воровать – это тупорылая история. Но воровать у своей армии... Ну, я не знаю. Могли бы договориться в 14-м году: пацаны, у нас война, давайте в этом секторе все бабки оставляем в стране и наваливаем для армии, а в остальных секторах – валяйте. Ну можно было как-то договориться об этом. Они не смогли. И Порошенко не смог как лидер государства.

Но я понимаю, что у русских сейчас план совсем не военного вторжения в Украину. А исключительно заливания сюда бабок. Медведчук скупает телеканалы. Ну, короче.

— Это позор. Но это говорит о том, что у нас война. И на нашей войне есть огромное количество людей, которые почему-то поддерживают Россию и пророссийские взгляды. Эти идиоты не понимают, что лучше иметь страну, в которой можно выйти и сказать, что твой президент – черт, и тебе ничего за это не будет. Даже протокол не выпишут. Иди и говори, что хочешь. У генпрокурора под домом файера жги.

— Жесткую. Понимаешь, когда Зеленский начинает Путину видеообращения лупить – это все игра на публику. Путину пох*й. Давай честно. Владимир Путин – это диктатор XXI века. Он построил тоталитарное государство, в котором одному человеку подчинено все. Там не нужно собирать кворум, чтоб на кого-то напасть. Путин позвонил и сказал: "Обезьяны, завтра штурмуем" – обезьяны проголосовали. Любые заигрывания с ним...

Вот привожу тебе пример. Я сейчас ударяю тебя по лицу, забираю телефон и говорю: живи с этим. Твой фотограф говорит: «Леня, та отдай ей телефон». А я ему говорю: "Я щас по морде дам. У меня вон ядерное оружие есть (показывает пистолет на поясе, – "24"). Ты будешь базарить со мной?" И вот что тебе делать? Ты будешь просить меня? Если ты будешь просить меня – тебе это поможет? Нет. Меня нужно валить. Нещадно. Быстро. Четко. Идти на хитрости. Это не та история, в которой можно победить п*здежом.

— Нет. Но должны быть какие-то действия. Если бы Зеленский сейчас на нычку ото всех создавал новые виды вооружения, усиливал обороноспособность страны, повышал зарплаты военным, привозил сюда инструкторов, отправлял наших, договаривался о закупке техники, которой у нас нет... Если бы такие движения были – тогда я бы понял, что для него эта история важна. Пока вижу только одно – он хочет заморозить конфликт. Он смирился с тем, что нам Крым не вернут. По нему видно.

— Их выбор. Нет. Не суди да не судим будешь. Мир круглый. Все вернется. Я очень не люблю, когда люди начинают аргументировать свой непоход на войну какими-то историями типа "це не моя війна", "це війна Порошенка", "це війна політиків". Но у меня есть знакомый, которого я встретил на остановке где-то через год после того как вернулся. Прикольный парень. Мы с ним стояли общались и в какой-то момент он сказал: "Знаешь, Лень, я не пошел на войну – я зассал, мне реально страшно". Я говорю: "Братан, спасибо тебе огромное, ты мужик, потому что это честно. А все остальное – это все чес".

Я уверен, что у каждого есть внутренняя потребность защищать свое. Это естественно для любого мужчины. И каждый мужчина, который не пошел туда – вопрос лишь в том, насколько хорошо он это аргументировал для себя, чтобы спать спокойно по ночам и не чувствовать себя нищебродом.

— Если Россия – это бык, который дое*ался, то исключительно создавать новые виды вооружения, возвращать ядерный потенциал, бороться с коррупцией, заниматься обеспечением вооруженных сил, мотивацией солдат, полностью менять подготовку вооруженных сил, потому что пока совок никуда не ушел.

Параллельно на дипломатическом уровне Украина должна всячески затягивать время и клепать Россию санкциями, мотивировать наших западных партнеров вводить эти санкции по полной программе. И в какой-то момент просто навалять им.

— Да. Ну не, зачистить Донбасс – это нереальная история. Любая военная операция там принесет колоссальное количество жертв. Плюс атакующая сторона должна превосходить противника, если я не ошибаюсь, по военным правилам в 7-10 раз, чтобы атаковать. Ну и снова таки это ХХІ век – не Вторая мировая. Никто не побежит из окопов в атаку. Это тупорылая история. Именно для этого нам необходимо...

— Так точно. Есть даже пули умные.

— Да. Снайпер зафиксировал мишень, выстрелил, и Вася бегает – а все равно. По статистике 97% удачных попаданий. Ну а чем мы занимаемся? У нас, на секундочку, нет даже своего патронного завода. Винницкий, который делает боеприпасы, продает их только одному предприятию – МВД и больше никому. Мне того чтобы купить 9 на 18 патроны – я покупаю либо чешские, либо русские, барнаульские тупорылые мерзкие, которые русские продают Латвии, а Латвия потом нам.

— Мне все равно.

— Тем более мне все равно.

— Я сторонник ношения оружия. Я сторонник того, что в Украине должен быть принят закон про оружие. У нас нет законов. Можно купить штурмовую винтовку, а короткий ствол нельзя купить для самозащиты. Почему? Вопрос.

— Потому что Пашинской козел и считает себя олицетворением чего-то божественного. Оружие – это ответственность. Вредит не оружие. Вредит человек. У каждого в стране должно быть право и возможность защищать себя, свою собственность и семью. Это фундаментально право каждого живого существа. И я не понимаю, почему у нас этого нет. Будет ли там какой-то отстрел сумасшедший? Наверное. Я называю это естественным отбором.

— Ни в коем случае. Нет. Нет.

— Плохой вопрос. Мы стреляли туда, откуда стреляли по нам, и ни больше, ни меньше.

— Тяжело перестроиться. Там один движ, одни правила, здесь совсем другие, все контрастное. На войне никто не думает о завтра. Все думают только о сегодня. И в этом ты живешь год. Постоянный стресс. Засады. Арта. Постоянный движ. И когда сюда приезжаешь, очень тяжело перестроиться. Тебя никто не хочет убить, все в порядке, ты в безопасности, твои родные тебя ждали.

— Тревожность остается. Это ж и есть процесс адаптации, который проходит у каждого по-разному. Мне повезло, у меня он прошел плюс-минус гладко. Пару конфликтных ситуаций было. Но не больше. Мы создавали союз ветеранов. Я общался с ветеранами – то есть с теми, с кем общался на войне. Я знаю, что очень сложно было тем, кто, возвращаясь с войны, сразу дул на работу, бо гроші потрібні. А там совсем другой коллектив, по-любому в нем какой-то сепар есть или какая-то обезьяна, которая говорит, что он не пошел воевать, потому что это война Порошенко...

— А ты ему – война Порошенко?! Хлоп его. И уволен. Чего ты смеешься? Именно из этого и проект Veterano Pizza родился. Пацаны рассказывали, что очень многих не брали на работу. Кто-то вообще набил морду начальнику и уволился. Кто-то не прошел собеседование, потому что сказал, что он воевал.

— Мозгов не хватает. Мотивации. Берешь и делаешь. У меня было не 150, а 50 баксов. 100 мне прислал из Америки мой первый инвестор Андрей Галицкий. Он поверил в бизнес-план, которого у меня не было. И я погнал. А так как все – методом проб и ошибок.

— Для меня предприниматель – это человек, который несмотря ни на что и вопреки всему. По-другому не будет. Это совсем другой образ жизни. Это столько часов рабочего времени, миллиард мыслей в голове. Если ты не кайфуешь от этого и не горишь – ты не сможешь ничего. Этому нужно посвящаться всего себя и даже чуточку больше.

— Пять тренировок в неделю и минимум пиццы.

— Нет. Тупорылая тема. Не лидер мнения, не блогер. Мне иногда реально важно высказать свою точку зрения, потому что накипело.

— Дейнега предложил.

— На самом деле мне очень интересна теледвижуха и я хотел попробовать, получится ли. Чем больше пишу блоги, тем больше понимаю, что я тюлень и мне еще работать и работать. И это меня мотивирует развиваться.

— Нет. Ну и хочется через телевизор немножко влиять на людей. Если я хотя бы двух-трех тюленей переубежу – это уже победа.

— Тупо почав писати в фейсбуці українською. Год писал на украинском. Коряво сначала...

— Нет, Азаров, Аваков – это люди, которые не хотят выучить украинский язык. Я звикаю формулуювати думки. Я ж завжди був російськомовним. Але я думаю, що це питання часу і бажання.

— Даже дальше. Вообще мои родственники все – это Волга и Зауралье. Отец – военный, поэтому мы пожили везде – Питер, Узбекистан, а потом квартиру в Киеве получили.

— Нет никаких проблем с русским языком. Мы в какой стране живем? В Украине. Яка має бути мова в Україні? Українська.

— Потому что это тупорылая и конченая спекуляция.

— Правильно. Но в некоторых вопросах необходимо проявлять жесткость. Всегда есть место компромиссу, но бывает так, что этого компромисса должно быть вот столько.

— Отдельно для них написать: уважаемый Донбасс, для вас и только для вас…

— Да. Українська мова має бути в ваших районних радах, супермаркетах, магазинах, бізнесі, а в решті місць розмовляйте російською.

— Я тебе о чем и говорю. Просто надо им объяснить, что проблем нет. Общайтесь хоть на португальском. Неважно.

— Против. Ну какой особый статус? Любые поблажки для Донецкой и Луганской области – это легитимизация вооруженного протеста. Это значит, что если им дадут – найдется тысяча людей в Киеве, которые возьмут зброю и скажут: если им можно – почему нам нельзя? И они будут правы. И я прям скажу: ну они правы. Я даже наверное их поддержу. А как иначе? Тупорылым быкам можно, а нам нельзя. Все же понимают, что без русских они ничто.

Мой батальон должен был закончить войну. Мы во время рейда должны были закончить войну. Если бы не зашли русские батальонно-тактические группы. Тогда был Иловайск. Все. О чем разговаривать? Какой особый статус для Донбасса? Суды и все. И восстановление Донбасса исключительно за счет РФ. Все. Должна быть четкая доктрина, по которой мы живем.

И она должна быть озвучена обществу: ребята, смотрите, мы стремимся к тому, чтобы вернуть наши территории, чтобы преступники получили по закону, чтобы Россия отстроила все разрушенные ее действиями территории, вернула Крым, выплатила многомиллиардную компенсацию погибшим – и после этого мы можем пытаться минимально нормализовать с ней отношения. Если раньше – это будет значить, что мы слабые и нас будут просто добивать.

— Да пофиг куда он пойдет. Вопрос в том, что у нас должна быть наша линия, которую мы должны гнуть.

— А зачем у нас Верховная Рада?

— Не, ну давай будем говорить, как оно должно быть в идеале. Это представители нашего народа, которые представляют наши интересы.

— Нет. Пусть примут закон, который будет новой доктриной Украины. Как у Израиля. Они ложили на всех. К ним домахалась Палестина – отправили самолеты. Мировое сообщество фукает, а они ему: извините, ребята, у нас здесь написано – и мы действуем по тому, что написано. Если у нас не будет доктрины... Ну вот смотри, последнее интервью Богдана (глава Офиса президента), там где он вообще ляпнул херню о том, что у нас в принципе нет никакой стратегии.

— Мы принимаем решения интуитивно... Я видел, когда из-за того, что плана нет, умирают люди. Я видел это. Из-за того, что какой-то дебил не дал плана. Из-за того, что какой-то дебил плохо расставил бойцов. Так не работает: нам сегодня захотелось... А там в это время кто-то умер. Потому что тебе сегодня захотелось. Не должно быть такого. Я не вижу серьезного отношения к работе. Президент – это, в первую очередь, работа. Как-то так.

— Время лечит все. Я уверен, что если мы захотим, то мы сможем.

— Не совсем правильно. Поставить забор – это значит отдать Донбасс русским. Конечно, внутри меня есть кусок, который говорит: забетонировать сверху и Крым тоже. Но это неправильно. Это эмоции. А нам нужна стратегія розвитку нашої держави. Ее нет.