Карпенко: Строил индустрию тату не так, как в Европе. Хотелось позитива

В интервью сайту "24" основатель студии "Планета Тату", создатель фестиваля Tattoo Collection, создатель и председатель Украинской ассоциации тату и пирсинга Виктор Карпенко рассказал о том, как нужно ломать стереотипы во время создания собственного бизнеса, что нужно брать за основу и почему творчество и бизнес – подобные вещи.

Вы – человек, который в Украине татуировку с уровня армейских и тюремных наколок возвел в ранг искусства. Как так получилось?

Жизнь так сложилась. Я человек творческий. Как любому творческому человеку, мне хочется создавать что-то новое. Я по жизни первопроходец. У меня даже есть татуировка соответствующая – две ласточки, символ пионеров.

Почему именно татуировки?

Служил в армии художником, делал армейские "партачки" дембельськие, был таким кольщиком. Тушь, переделанная бритва "Спутник", наточенная струна гитарная — и кололи всем подряд. Но никогда не мог подумать, что буду заниматься татуировкой профессионально.

В 1999 году попал в Израиль, увидел там первую цветную татуировку. Стало интересно, пошел в салон, выучился, стал мастером, начал работать. Студия называлась "Дракон". Потом сделал студию в Москве, на Арбате, первую в городе, называлась "Планета Дракон". Но я нигде не мог прижиться, потому что, как говорила моя бабушка, "вдома і камінець рідний".

Вернулись домой?

Вернулся. Приехал в Киев. Тут не было ни одной студии, был какой-то один "домушник", Дед, который дома делал. В итоге, первой киевской студией стала "Планета тату". "Студия" – это было громкое название. В ней сидел один я в небольшом кабинетике. Вот это был и весь бизнес.

"Планета тату" начиналась именно как бизнес или это желание делать что-то новое в татуировке?

Бизнес тату для меня не первый. Был еще бизнес 90-х: рестораны, бары. Но он рухнул, там было основание неправильное. Начали новый бизнес. Мне всегда хотелось творить. Хотелось еще за это получать какие-то деньги. Хорошо, когда занимаешься любимым делом, и тебе еще за это платят хорошие деньги. Перепробовал разные варианты. Писал маслом на холсте. Не пошло. В какой-то момент понял, что татуировка стоит нормальных денег, достаточных, чтобы семья не нуждалась.

Я не мечтал стать татуировщиком. В любой момент жизни я мог повернуть в другом творческом направлении. Вот у меня футболка "Життя без творчості – смерть". Якщо в мене забрати цю творчість, мабуть, помру.

По сути, Вы построили рынок в Украине?

Да. Это изначально было моим планом.

Почему?

Когда я ездил работать в Европу, много катался по студиям, мог, скажем так, заглянуть в будущее, увидеть, что ждет Украину через 10 лет. Понятно было, что волна популярности татуировок накроет нашу страну. Я смотрел, что есть там и понимал, что буду строить у нас немножко другое, направлю движение в иное русло. Практика этой всей тусовки, ее культура в Европе другая – там все мрачновато.

По стилю или по организации?

По всему. Мне хотелось больше позитива. Чтобы фестиваль тату в Украине был семейным праздником. Хотелось сделать его светлым и позитивным. Все эти европейские практики, когда люди висят на крюках, везде перевернутые кресты, сатанистская тематика, демонические костюмированные показы на европейских фестивалях – это все выбросили. Я человек верующий и не хотел это демонщину в Украину нести.

Взял только самое позитивное, что на европейских фестивалях было, одел в обертку своего видения – и сегодня этот продукт уже в Украине. Наш фестиваль очень отличается от всех. Мы сделали свое новое направление.

Когда татуировка — украшение?

Дело не в украшении. Татуировка – это больше самовыражение.

В нашем постсоветском пространстве татуировка ассоциировалась с армейской "нашивкой" и зековской тюремной "партачкой". Мне хотелось показать, что татуировка – это художественное произведение. Что есть большая разница между татуировкой армейской или тюремной и художественным произведением.

Тяжело было "ломать" это восприятие, и показывать, что тату – это искусство?

Тяжело. Но получилось. Еще лет десять назад, если бы я в таком виде вышел на улицу – люди оборачивались бы. Сейчас на меня никто не обращает внимания. Я себя чувствую уже обычным – молодежь по уши закрашивается.

Тяжело было выстраивать работу с нуля?

Это была не стройка, а пробивание большой бетонной стенки нашего совдеповского мышления маленьким молоточком. Ассоциативное мышление у людей: татуировка – значит, сидел в тюрьме, вор. Тату всегда связывалось с криминалом. Надо было разбить эти стереотипы.