Вышли из окружения, а в БТРе крови, как в бассейне: интервью с подполковником ГУР Андреем Савенко
.
Мы часто слышим, что Украина борется за свою независимость. Это выражение, без сомнения, является правдивым, однако за ним стоят героические поступки сотен тысяч военнослужащих, спасателей, волонтеров, инженеров – всех тех, кто дает отпор врагу или укрепляет нацбезопасность государства. За каждой операцией стратегического или тактического характера кроются подвиги обычных людей, вчерашних учителей, спортсменов, кузнецов. Никто из них не был рожден для войны, однако им пришлось взять в руки оружие и закалиться в адском огне битвы.
Большинство воинов, что за время АТО/ООС прошли через бои в Славянске, Саур-Могилу, ДАП, Светлодарскую дугу, а во время полномасштабного вторжения били оккупантов на Киевщине, Харьковщине, Херсонщине, Запорожье и Донетчине с Луганщиной, стали легендами. Многих из них, к сожалению, нет среди нас. Однако многие ребята уже более 10 лет без остановки защищают свою Родину. За это время они уже забыли, что такое мирная жизнь, превратились в "рексов" и сделали военную карьеру. Например, Богдан Кротевич или Кирилл Верес, или многие другие, которые прошли весь путь от рядовых добровольцев до известных командиров.
Есть и герои, имена и фамилии которых неизвестны, поскольку их работа является в основном тайной. Они крайне редко рассказывают об операциях, в которых участвовали, а также практически не общаются с журналистами. Особенно это касается работников Главного управления разведки, чьи миссии являются строго засекреченными. Впрочем, иногда такие защитники хотя бы частично рассказывают свою историю.
Один из них, многократный чемпион мира и Европы по военно-спортивному многоборью и боевому джиу-джитсу, подполковник ГУР МО Андрей Савенко, прошел множество горячих точек в 2014 – 2015 годах во время службы в 79 десантно-штурмовой бригаде, участвовал в боевых выходах в тыл врага в составе отряда спецназначения ГУР, а также встречал врага в первые часы полномасштабного вторжения. О мотивации воина, службе Родине, появлении и развитии FPV-дронов на вооружении "Острова", а также о реабилитации ветеранов наш разговор.
Внутри БТРа было крови, как в бассейне
Когда Россия напала на Украину, вы были успешным спортсменом, победителем Кубка мира по джиу-джитсу, достаточно известным тренером. Однако без колебаний все бросили и пошли добровольцем на войну. Как приняли решение сменить зал на окопы и как отреагировали на это родные?
Для меня война началась фактически еще со времен Революции достоинства. Тогда я жил в Николаеве, и наши спортсмены поехали в Киев поддерживать украинский народ в борьбе против Януковича и российских сил, что сдерживали евроинтеграцию. Так вот, ребята отправились в столицу, а я остался в родном городе в качестве главного тренера клуба, ведь у нас было очень много молодежи, с которой надо было заниматься.
Андрей Савенко отправился на войну сразу после окончания Евромайдана / Фото Валентины Полищук, 24 Канал
Когда же Майдан перерос в полноценное национальное сопротивление, рашисты начали захватывать Крым, практически все люди из нашего сообщества приняли решение вступать в армию. Кто-то пошел в "Азов". В основном это были ребята футбольные фанаты. Я же отправился в знаменитую 79-ю аэромобильную (на тот момент, – 24 Канал) бригаду. 24 марта 2014-го подписал контракт, а через 2 недели уже поехал в сторону Крыма. Тогда мы стояли в Чаплинке и ждали команды отбивать полуостров.
Была какая-то военная подготовка до 14 года?
Срочная служба в 2006-м с тремя настрелянными патронами. Учился уже в основном "на ходу". За 14 первых дней службы, еще до отправки на боевые, прошел программу воздушно-десантной подготовки. Передо мной поставили пулемет, разобрали его, а я собрал. По большому счету, это и было все обучение. Попал в разведывательную роту, наиболее подготовленного подразделения бригады. Поэтому мне надо было быстро всему учиться и подтянуться до уровня собратьев. Коллектив был дружественным, ребята подсказывали, как делать те или иные вещи, поддерживали друг друга. Сейчас большинства из них уже нет в живых...
Одна из немногих боевых бригад. Элитный взвод. Ваша экипировка отличалась от той, что была у других?
Абсолютно нет. Мне выдали каску где-то 50-х годов, бронежилет весом 20 килограммов, и настолько большую форму, что даже попробовать ее надеть не было смысла. Камуфляж купил себе сразу сам. Все остальное заменял постепенно. Тогда в принципе все покупали себе все сами. Или же волонтеры помогали. Таким было состояние армии.
Андрей Савенко во время службы в 79 бригаде / Фото из личного архива защитника
Приказа на заход в Крым Вооруженные силы тогда так и не получили. 79 бригаду отправили на Восток. Когда вы впервые встретились с врагом в бою?
Первый бой для меня лично произошел на Саур-Могиле. Все было очень хаотично: по нам кто-то стрелял с посадки, а мы "наваливали" туда. С местными сепаратистами сражались или с россиянами, не знаю. Помню, что некоторые наши командиры немного растерянно повели себя, потому что на тот момент не имели боевого опыта.
Когда держали этот курган, наше подразделение понесло первые потери. Всем ребятам, мотивированным, уверенным в себе, стало очень не прикольно. До этого мы рвались в бой, видели, как другие собратья из 79-ки уже били оккупантов, но после первого непосредственного участия в боестолкновениях до всех дошло, что война не выглядит, как показывают в фильмах. Сегодня ты общаешься с человеком, ешь из одной миски, а завтра его уже нет. Это на самом деле морально сложно. Сколько лет и боев прошло с тех пор, но до сих пор трудно рассказывать о боевых действиях.
После Саур-Могилы вас сразу перебросили на помощь другим бригадам в Изварино.
Да, должны были занять высоты, укрепиться, держать государственную границу. Но никто из нас не подозревал, что основной удар нанесут именно с российской стороны. Ожидали наступления боевиков и россиян с другой стороны. По нам начали бить из артиллерии и РСЗО через границу... Было очень много раненых и погибших. Сначала нам еще как-то сбрасывали припасы авиацией, но впоследствии вертолеты не прилетали. Еда закончилась очень быстро.
КПП "Изварино" во время боев в 2014 году / Фото "Милитарный"
Иногда раненых вывозили через территорию России. То есть командиры связывались с рашистскими офицерами, и без привлечения генералов или каких-то политиков договаривались.
Впоследствии наверху приняли решение прорываться из окружения. Была огромная проблема с эвакуацией трехсотых и тел погибших. Я понимал, что это будет лотерея, в который выиграет тот, кто выживет. Было несколько колонн, очень много техники и людей. Россияне готовили засады, чтобы не выпустить хотя бы основные наши силы из окружения. Помню, как прибыли к переправе, а ее уничтожили. Возле нее стоял охваченный огнем КамАЗ, въехавший в бетонную колонну путепровода, куча обгоревших тел рядом... Форсировать водную преграду мы не могли, а постоянный артиллерийский огонь просто невероятно усложнял ситуацию. Пришлось разворачивать колонны и наугад в темноте искать другие пути для отступления.
Прорывались тяжело, со сложными боями. У нас внутри БТРа было очень много людей, и на его броне также куча. Когда уже выехали в какую-то более безопасную зону, начали рассматривать, кто где ранен. Тогда я обратил внимание, что внутри бронетранспортера просто плещется кровь, будто в бассейне.
О некоторых вещах сложно говорить даже через много лет / Фото Валентины Полищук, 24 Канал
Что было после окружения?
Мы вернулись в Николаев. Нас встречали, как героев. Никто не ожидал, что будет такой прием, было очень приятно. Меня ждали брат с женой, друзья-спортсмены. Так вот, пообнимались, приехали домой, сажусь за стол и понимаю, что сижу в бронежилете. Настолько к нему привык, что даже забыл снять.
Николаевцы встречают десантников 79 бригады после боев на Востоке / Фото Еспресо TV
Почти полгода пребывания в таких сложных условиях дались всем нелегко. Мы выжили, и это было главным. Однако многие из ребят всерьез начали задумываться об увольнении из рядов ВСУ. Многие списались именно после Изварино. Другие же хотели хотя бы просто отдохнуть, побыть с семьями перед следующими отправками.
Однако через 5 дней нашему подразделению приказали выдвигаться в Донецкий аэропорт. Нужна была небольшая группа, однако все восприняли эту новость крайне негативно. Командиром у меня был Женя Жуков, "Маршал" (сейчас начальник Департамента патрульной полиции Национальной полиции Украины, – 24 Канал). Он лично просил присоединиться. Сказал ему, что приеду, как только залечу спину, потому что у меня было две грыжи. Дело в том, что в роте я был пулеметчиком. Мол, спортсмен, держи РПК. С моим весом в 60 кило, таскать с собой такое оружие было очень трудно.
За несколько месяцев службы профессиональный спортсмен заработал две грыжи / Фото из личного архива Андрея Савенко
Словом, прошел реабилитацию и поехал в пункт постоянной дислокации группы, который располагался неподалеку от аэропорта. На ППД было негласное правило: тех, кто только приехал после пребывания в тылу, неделю-две не отправляли на боевые. Чтобы человек мог привыкнуть, втянуться, адаптироваться. И тут заходит командир: надо 6 – 7 добровольцев на выезд. Все затихли. Кто-то сразу дела какие-то нашел, кто-то притворился, что спит. Офицеру пришлось созывать всех к себе и объяснять, что задание важное, его надо выполнить.
Согласились четверо мобилизованных из Львова. В тот момент те, кто приходил в армию по повесткам, были очень мотивированными. Еще пару человек нашли, а дальше уперлись – никто не хочет. И вот лежу я на втором ярусе, смотрю на то, как здоровенные ребята "морозятся", и говорю: "Командир, пиши меня". Так поехал на позицию. Задача была заехать с танкистами в бетонный тоннель неподалеку от терминала, и дать им возможность поработать, прикрыть от вражеской пехоты.
Местность открытая, взлетная полоса. Как мы туда домчались, понятия не имею. Залетели вниз под дорогу, сидим в той "трубе". Каким-то чудом проскочили в абсолютной тишине. Тут подходит ко мне командир экипажа и говорит, мол, холодно, поэтому надо прогреть двигатель танка, – потом он вообще не заведется. Спорил с ним долго. Говорю: "Ты, может, в танке и выживешь, а нас здесь похоронят. Это же слышно будет за километр, дым из тоннеля повалит, насыпать будут со всех сторон". Сошлись на том, что "мишку" (танк на военном сленге, – 24 Канал) все же заведут, но ненадолго. Что тогда началось... Мы залезли под танк и вжимались в землю, как только могли. Снаряды залетали практически внутрь тоннеля, обломки разлетались так, что выжили просто чудом.
Потом у нас еще несколько выездов на позиции вблизи ДАПа было. Во время одного из них я очень сильно обморозил себе конечности. Настолько, что могли даже ампутировать. Но обошлось.
Через марафон – в подразделение ГУР
После февраля 2015 активная часть боестолкновений практически закончилась. Что вы делали до начала полномасштабки?
На момент вступления в ряды ВСУ, я не знал там ни одного человека. Однако в период службы в 79-ке достаточно хорошо себя зарекомендовал. Плюс так случилось, что с 16 лет живу один. Короче, мне практически не было, чего терять. Так что подписывался на все. Мне предлагали пойти в "Альфу", но не сложилось.
Впрочем, когда мы еще в начале войны стояли возле Крыма, я активно готовился к марафону, потому что мечтал пробежать эту огромную дистанцию. Каждое утро тренировался. Когда это увидел командир, решил отучить. Говорит: "Чего ты без оружия бегаешь, где бронежилет, где каска?" Думал, что я прекращу. А я наоборот втянулся: брал вместо пулемета автомат, надевал броник и бегал непрерывно.
Так случилось, что во время стояния на Чаплинке у нас вышла из строя некоторая техника, которую нужно было отправить в часть. Отпросился у командира, запрыгнул внутрь, приехал в Николаев. Там уже купил кроссовки и бегом на поезд в Киев. И вот я уже на марафоне. После бега с оружием и снаряжением ноги неслись впереди меня – преодолел 42 километра и 195 метров за 4 часа. И как раз во время забега познакомился с человеком, который в 2015-м предложил мне перейди на службу в ГУР МО.
Так, после 79-ки, я попал в одно из подразделений специального назначения ГУР. Там служили элитные специалисты. Как меня гоняли во время учений! Подготовка в десантных войсках и на "Острове" – это как небо и земля. Стрелковые курсы, полигоны, работа в группе, водолазные, парашютные учения. Я постоянно был на каких-то курсах месяца с 4. За это время невероятно вырос как боец.
Бойцов чаще всего выдают глаза и руки / Фото Валентины Полищук, 24 Канал
Какие миссии выполняли?
Преимущественно работали в тылу врага. Подробнее рассказывать о многом не могу. Но было опасно и крайне интересно. Помню, когда-то приехали к нашим ребятам на "ноль", откуда должны были выходить за линию фронта. 2015 год, мы все в "Каринтии" (фирма-производитель очень дорогой тактической одежды и снаряжения, – 24 Канал), с коллиматорами, приборами бесшумной стрельбы. Какой-то парень-военный спрашивает: "Пацаны, а вы откуда?". Мы напрямую сказать не можем, поэтому отвечаем, мол, с такой-то бригады. Он еще раз смотрит, а над нами только спутник не летает: "Ну вы хоть так жестко не обманывайте". Так и служил практически до полномасштабки.
Никто не верил в FPV
Было ли перед большим вторжением России у вас понимание, что это неотвратимо произойдет? Как к этому готовились?
Признаюсь честно, я вообще не верил в то, что Москва решится на развязывание столь крупного конфликта. Думал, попробуют где-то на Донбассе продвинуться.
Но за три недели до вторжения о намерениях врага мне рассказал Денис Киреев (неофициальный член первой делегации по переговорам Украины с Россией. Штатный сотрудник ГУР МО, – 24 Канал). Он помогал мне в организации турнира по рукопашному бою памяти спецназовца Главного управления разведки. Я приехал в офис к Денису Борисовичу, а он с деталями рассказал, что задумали россияне. Сказал отправить семью за границу. Ответил ему, что моя жена тоже военная, поэтому ехать не будем. Таким был наш последний разговор. В начале большой войны я сражался с врагом, а Киреева в марте 2022-го убили.
В общем у нас была определенная подготовка к полномаштабке. В подразделении создали боевые группы, куда вошли опытные офицеры. Часть собратьев поехала в сторону Мариуполя для организации групп сопротивления среди гражданских, некоторых отправили на другие участки. Я был на Черниговщине, в 3 километрах от границы.
Какой была задача группы?
Превращать тылы врага в ад в случае вторжения. Приехали мы в заданную точку вечером 22 февраля, а уже утром поперли рашисты. Мы видели, как они едут колоннами. Ловили момент, делали засады, уничтожали. Подрывали мосты, переправы. Делали все, чтобы они не могли быстро продвигаться и чувствовать себя в безопасности на нашей земле.
Взаимодействовали с другими родами войск, полицейскими, пограничниками?
В первые дни в приграничье творился невероятный хаос. Где-то россиян встречали вооруженные гражданские, где-то спецназовцы, пограничники, военные разных бригад. Иногда было трудно понять, где работают наши, где – враги. Взаимодействие было крайне тяжелое. У нас были планы относительно того, с какими группами должны встречаться, кем управлять, однако говорить о какой-то слаженности между "организмами" не приходилось.
Приходилось брать в плен? Или вам попадались не рядовые оккупанты?
Еще со времен АТО/ООС. До полномасштабки в основном брали местных боевиков-коллаборационистов, однако охотились и за российскими офицерами. Здесь деталей рассказать не могу, ведь это были спецоперации. Расскажу, как в 2014-м к нам "в плен" попали трое несовершеннолетних. Мы стояли на высоте, а рашисты отправили подростков разведать, что у нас и как. Сделать вид, что потерялись, отследить, сколько нас, внимательно ли следим за своей безопасностью.
Пообщались с этими юными наводчиками, посмотрели в их телефоны, убедились, что это точно не случайные гражданские, а именно рашистские агенты. Что делать? Отпустить не можем, потому что для всех нас это закончится трагедией. Однако работать на этой точке нам оставалось совсем немного, после чего планировали отходить. Решили придержать и освободить после нашего выхода. Однако то ли россияне, то ли боевики начали лупить по нам из артиллерии. Эти ребята, которые должны были навести на нас вражеские снаряды, прятались в блиндаже за спинами моих солдат, в самом конце блиндажа. Заканчивается обстрел, наши все целы и невредимы, а из этих "пленных" двое двухсотых. Маленькие осколки в сердце и голову... Помочь ничем не могли. Вот так Россия их использовала и убила.
Пилот дрона за несколько минут сделал то, что мне не удалось за 10 лет войны
Ваша группа участвовала в освобождении Киевской области?
Да, работа на Черниговщине не была очень долгой, но во время нее я получил легкое ранение и был вынужден пролежать в госпитале. Поэтому пока ребята сражались в столичном регионе, мне пришлось восстанавливаться. Только дважды убежал, чтобы немного повоевать и повывозить гражданских в Ирпене и Буче, но пациент я неплохой – постоянно же возвращался.
После боев за Ирпень / Фото из личного архива Андрея Савенко
Во время лечения со мной произошло событие, что в корне изменило направление дальнейших действий.
Как сейчас помню, стоим с ребятами на курилке, а кто-то рассказывает о подразделении, которое с помощью беспилотников за месяц уничтожило 28 единиц вражеской техники. Меня это так зацепило. Говорю, что это нереально, мол, я 10 лет воюю, а таких показателей ни у кого не видел.
Начал искать, что это за вояки такие эффективные. Оказывается, наши, из управления разведки. Дело в том, что в нашем отряде была группа пилотов БПЛА, но мы к ним относились с улыбкой. Подкалывали постоянно, мол, что вы тут в ноутбуках сидите.
Стало очень интересно, что же они такого делают, поэтому где-то в начале апреля 2022 вместе с моим кумом Героем Украины напросились поехать с ними. Первый выезд был безрезультатным из-за нелетной погоды, на втором мешал РЭБ. И вот приезжаем в третий раз на точку, ребята разворачивают аппаратуру, начинают лететь. Смотрю, а у них оружие в машинах. Нервничаю, кричу на них, а они глазами моргают, спрашивают, зачем им тут автоматы. Почти тогда взбесился, но переспросил, какое расстояние до врага. Услышав, что километров пять, расслабился. Привык, что от меня до россиян иногда несколько метров, а тут такая даль.
Продолжил наблюдать за работой операторов. Вижу, дрон подлетает к БТРу, сбрасывает боеприпас. Взрыв! Двигается к следующему, то же самое. Стою в шоке. Этот парень за несколько минут сделал то, чего мне не удалось за 10 лет войны. Не спал тогда почти сутки, настолько был шокирован. Все думал, как можно масштабировать применение БПЛА. Тогда поставил себе цель создать производство, внедрить работу с беспилотниками во все подразделения.
А как пришли к FPV?
Пробовал и крылья, и гексакоптеры. Но понял, что охватить все не получится и лучше определиться с дистанцией и направлением, сконцентрироваться на максимально интересном и эффективном. Где-то в апреле поехал на одну из выставок на Западе Украины. Там впервые увидел FPV. Не рассмотрел, что за этим будущее, но гражданский специалист подсказал, что можно как-то цеплять туда боеприпасы. Решили с коллегами попробовать. Сначала просто крепили к дрону бутылку с водой, тренировались. Постепенно увеличивали расстояние полета и нагрузку. Дошли до 5 километров, и уже в июне выполняли боевые задачи.
Андрей Савенко во время одной из операций / Фото из личного архива подполковника ГУР МО
На тот момент беспилотники с управлением от первого лица были настолько новаторскими, что в них не верили даже именитые специалисты и волонтеры. Помню, как пришел к одному известному волонтеру с дроном, сказал ему, что нужно делать именно это, а он мне отказал, потому что не видел перспективы. Сбросы уже все оценили, разведывательные "Мавики" также, однако FPV казались тупиковой ветвью.
Фактически я стал руководителем целого направления FPV в одном из наших департаментов. Лоббировал распространение использования этих дронов, разрабатывал их, а также обучал многих наших специалистов из разных подразделений и структур. Помогали в этом гражданские операторы БПЛА, которые профессионально летали еще до полномасштабки. С ребятами разработали целый курс, который адаптировали под использование беспилотников в боевых условиях.
Андрей Савенко обучал беспилотному делу многих известных пилотов / Фото из личного архива полковника
Поскольку военные и волонтеры в начале не сильно поддерживали идею использования беспилотников с управлением от первого лица, приходилось опираться на людей, у которых было понимание возможностей.
Уже сейчас ситуация несколько иная, поскольку в армии есть множество очень опытных и разработчиков, и пилотов. Для обмена мнениями, перенимания опыта и реабилитации ветеранов мы создали Федерацию военно-технологического спорта Украины по гонкам БПЛА. Это очень крутая история, поскольку пилоты, которым, может быть не так интересно проходить восстановление с помощью футбола или борьбы, имеют возможность посоревноваться другим способом. Проводим такие гонки в разных точках страны и никогда их не афишируем, чтобы избежать опасности от врага.
Спорт помогает ветеранам не чувствовать себя брошенными
Кроме службы вы еще и активно занимаетесь общественной деятельностью, проводите турниры памяти погибших побратимов. Как к этому пришли?
Я всегда был тесно связан со спортом. Начал заниматься еще в 6 лет. Достиг всех возможных званий и наград, которые только существуют в нашей стране, как спортсмен, тренер и организатор соревнований. Был и чемпионом мира по военно-спортивному многоборью, и победителем кубка мира по combat Ju-Jutsu, стал заслуженным тренером Украины, заслуженным работником физической культуры и спорта. Разумеется, являюсь заслуженным мастером спорта.
Так что постоянно проводил турниры еще до войны. Поэтому в 2014 году, когда потерял уже многих своих друзей, заметил такую тенденцию. На похороны боевого побратима приезжает вся часть. На 40 дней или год собирается значительно меньше людей... Понял, что павших воинов через некоторое время начинают просто забывать. Тогда и возникла идея проводить турниры памяти, чтобы героев помнили и вспоминали. А еще дополнительно воспитывать молодое поколение.
Мы не просто оставляем упоминание о человеке в названии мероприятия, а рассказываем о нем. Делаем фотографии, слайды, показываем награды. Стараемся объяснить, почему герой выбрал путь военного, встал на защиту Родины. Например, Валерий Чибинеев. Он учился в интернате, жил без родителей. В детстве он написал то ли записку, то ли сочинение о том, что мечтает стать военным. Рассказывать детям об этом означает запечатлевать в их сердцах воспоминания о героических поступках наших воинов.
Фото с чемпионата по многоборью, посвященного памяти разведчика Валерия Чибинеева / Фото ГУР МО
Более того, у меня есть медали, которые я завоевал еще в 13 лет. Так же будут храниться они и у других спортсменов. Если у ребенка будет стоять кубок с фамилией, скажем, Максима Шаповала, он и сам будет знать, кто это, и еще и своим потомкам о нем расскажет.
Что же касается финансирования, то в основном обхожусь своими деньгами. Поскольку я офицер, зарабатываю неплохо. И жена тоже служит. Можем себе позволить за полгода собрать на проведение турнира.
Впрочем, такими "классическими" спортивными мероприятиями не ограничиваюсь. С началом полномасштабного вторжения очень быстро возросло количество ребят, которые получили ранения и нуждаются в реабилитации. Не зря говорят, что если раньше военному нужно было приспосабливаться к гражданской жизни, то сейчас уже все непригодные к службе должны подстраиваться под солдат, которые возвращаются с такой тяжелой войны. ПТСР есть практически у всех парней и девушек, участвовавших в боевых действиях. Кроме того, в Украине огромное количество людей с инвалидностью.
Как ветеран я никогда не чувствовал какой-то существенной поддержки государства в направлении реабилитации. Однако четко понимаю, что именно нужно и мне, и собратьям с посестрами. Поэтому мы с коллегами создали направление адаптивного спорта для ветеранов на базе Федерации рукопашного боя. Участвовал в восстановлении уничтоженного россиянами спортзала в Николаеве. Теперь там занимаются как военные, так и те, кто вернулся к гражданской жизни. Мы регламентировали правила для тех, кто получил тяжелые ранения или травмы.
Чем отличаются обычные соревнования по рукопашному бою от турниров для людей с инвалидностью?
Для всех, кто когда-то участвовал в войне, спорт – это очень важно. Он помогает забыться, разгрузиться психологически. Обычный рукопашный бой включает в себя большое количество ударной и борцовской техник. Мы выбрали именно прикладную технику, поскольку она больше всего подходит для ветеранов. Например, на соревнованиях один боец вытягивает билет с перечнем приемов, которые должен выполнить на ассистенте. Но при этом ему еще надо защититься. За каждое удачное действие судья добавляет баллы. Принимать участие в этом могут даже наши защитники без рук или ног. Я лично видел, как к нам пришел парень без двух нижних конечностей. И он боролся! Тренер подобрал для него упражнения, разработал приемы, которые действительно можно применять. После занятий у него горели глаза!
От тренировок и соревнований ребята не только получают удовольствие, но и черпают силы жить дальше. Общаются с теми, кто точно поймет все проблемы. Помогают друг другу.
Кто тренирует ветеранов? Ведь эти люди должны и уметь находить подход ко всем, и иметь соответствующие знания для работы с ранеными.
Возьмем к примеру Николаев. Недавно там открыли ветеранское пространство "Veteran Development Centre – Центр ветеранского развития". Его координатором является бывший военный Олег Шевченко. Это мой тренер, который уже во время полномасштабной войны, не имея никакого опыта, пошел в армию. Списался по состоянию здоровья и вернулся к своей основной деятельности. Кто, как не он, должен работать с ветеранами, ведь понимает все проблемы. Так, в принципе, и везде. Свой к своему за своим.
"Veteran Development Centre – Центр ветеранского развития" – место, где рады и ветеранам, и их детям / Скриншот из видео Николаевской ОГА
При этом принцип любой федерации заключается в том, что она приобретает вес благодаря областным ячейкам. Повсюду есть активные люди, места, где можно провести соревнования. Для развития ветеранского движения нужны только деньги и, желательно, поддержка со стороны чиновников. Или чтобы хоть не мешали.
Воины чувствуют, что в обществе их боятся и презирают
Что должно сделать государство для ветеранов?
Вы что-то слышали о каком-то реабилитационном центре, открытом в Киеве за бюджетные деньги? Я, например, нет. И мои собратья не слышали. Было много новостей о том, как все планируют, строят. Возможно, где-то что-то и работает, но глобальной государственной политики по поводу поддержки ветеранов, по моему мнению, не существует. Как и централизованной информационной работы с населением. Конечно, в СМИ нас называют героями, но как только военный возвращается с нуля, скажем, в Киев, он погружается в атмосферу пофигизма.
Ветеранам трудно возвращаться с передовой в города, где все забыли о войне / Фото Валентины Полищук, 24 Канал
Морально трудно не взорваться, когда только что терял собратьев, читаешь чаты с описанием полученных ребятами ранений, а вокруг происходит какой-то праздник жизни. Пьяные молодчики устраивают драки возле развлекательных заведений, подкачанные мальчики бегают от ТЦКшников. Не могу представить, что чувствуют при виде этого ветераны, которые потеряли конечность, положили свое здоровье. И здесь дело не только в гулянках, а в том, что военным сложно смириться с тем, что для общества в основном не существует никакой войны. Что их презирают и боятся.
Как думаете, существует ли в нашем обществе пропасть между гражданскими и военными и как с ней работать?
Ветераны уже сейчас испытывают проявления классического "я тебя туда не посылал". Через несколько лет участники боевых действий будут слышать это очень и очень часто. Потому что у нашего населения в основном отсутствует даже минимальное уважение к человеку, который воевал. Понятно, есть разные ветераны, которые ведут себя не очень адекватно. Они нуждаются в психологической поддержке и реабилитации.
Однако когда прохожие убегают от мужчины в форме, это просто ужас. Информационная работа рашистов для нашего раскола очень мощная. Есть куча случаев излишней жестокости со стороны представителей ТЦК, но образ человека в пикселе должен вызывать вовсе не страх.
К людям, которые рисковали своей жизнью ради спокойной жизни в тылу, должно быть нормальное отношение. Их можно пропустить в очереди, их стоит просто поблагодарить. Общество должно адаптироваться под потребности ветеранов, которые побывали в аду и желают вернуться к полноценной жизни в мирной Украине.