"Я живу в аду": NYT побывали в киевской психиатрической больнице, где лечат душевные раны бойцы

Эту больницу часто называют просто "Павловка". Там в июне 2022 года открыли временное отделение для военных на 40 коек, но за 6 недель их количество выросло до 100.

Важно Куда обращаться за помощью для ветеранов и их семей: подробное объяснение

Они страдают от бессонницы, кошмаров и воспоминаний

Солдатская палата – тихое место с высокими потолками, шахматными досками и столом для пинг-понга. Напоминает дом отдыха, единственное отличие – на дверях нет ручек,
– написало издание.

С кровати поднимается мужчина. Он замирает и смотрит в пол, глотает воздух и не может этого сказать. Не может сказать, что со времени трагедии прошел месяц. О военном начинает говорить врач.

"Их было четверо. Они стояли у линии фронта на Востоке Украины. В ту ночь в небе сбили российский беспилотник. Маленькая победа. Затем его обломки полетели вниз, куски оборванного металла врезались в людей внизу. Он единственный остался стоять", – рассказал врач.

После этого всю ночь и следующий день военный в одиночку удерживал позицию. Ведь двое военных были ранены и один – убит.

Когда за ним пришли, военный уже не мог подобрать слов. Психиатр говорит: "Вот и все. Он закрылся в себе и ничего не хочет".

После трагедии боец закрылся в себе / Фото The New York Times

53-летний Виктор рассказал, что он был в школе учителем, потом некоторые ученики стали побратимами. Они с начала войны были в одних окопах. Он выжил, а они – нет.

"Мне снятся побратимы. Будто мы сидим в окопе, и они спрашивают: "Витя, почему ты не стреляешь, видишь, они же приближаются?" А я паникую. Это очень, очень больно", – рассказал Виктор.

 
Виктор говорит, что он выжил, а его побратимы – нет / Фото The New York Times

45-летний Руслан во время освобождение Херсона получил контузию. Среди родных у него только тетя и двоюродные братья. Жена скончалась 4 года назад, детей у них не было.

Мы могли по пять дней не спать и не есть. Когда брали правый берег Херсона, многие мои ребята погибли. Они сгорели в БТРах – я видел все своими глазами. В меня попала граната, но не взорвалась. Ударилась о бронежилет и отлетела на 20 метров. Контузия,
– рассказал Руслан.

Замечает, что ему иногда звонят родственники, потому что он "один".

Каждый из бойцов переживает боль в больнице / Фото The New York Times

Младший лейтенант Руслан до вторжения в Россию был учителем искусства. Теперь он не может избавиться от ощущения, что произойдет что-то ужасное.

В Бахмуте он командовал саперным подразделением и получил задание заминировать украинские линии, управляя машиной, нагруженной боеприпасами и людьми. Он все сделал, но теперь этот опыт с ним все время.

Все ужасы в Бахмуте сейчас начинают меня преследовать. Это был ад. Я живу в аду,
– сказал Руслан.

Другой солдат – не может спать, еще один – потерял аппетит. Некоторые страдают от кошмаров и воспоминаний. Военные жалуются, что их организмы дают сбой, отказываются "работать". И таких историй в больнице много.

Ориентировочно 70% солдат вернутся на службу

Директор больницы Вячеслав Мишиев рассказал, что стандартное лечение – медикаментами. Через 3 – 4 недели солдаты возвращаются в свои части, чтобы их осмотрела медицинская комиссия. По оценкам Мишиева, ориентировочно 70% из них вернутся на службу.

Это действительность, в которой мы работаем. Либо мы возвращаем их в ряды Вооруженных Сил, либо рекомендуем признать их непригодными к военной службе из-за выраженных изменений личности и психологической травмы,
– рассказал врач.

Врач Антонина Андриенко вспоминает, что иногда слушает военных в своем кабинете часами. Начинает с вопросов о простых вещах – боли в спине или животе солдата, обходит тему ужасных вещей, которые они видели.

По словам Андриенко, иногда солдат тяжело остановить. Был солдат, родители которого жили в серой зоне, и они сидели на кухне, когда кто-то бросил в окно гранату. Он пошел домой за их останками и взял две сумки. Одну для отца, одну для матери.

В нынешней ситуации никакие таблетки не помогут,
– сказала врач.

Добавляет, что нужно выслушать их истории, ведь жены и дети этого не могут сделать.