Дом, который оккупировали первым․ Истории крымчанок, жизнь которых навсегда изменилась 10 лет назад

26 февраля 2014 года под Верховной Радой Автономной Республики Крым состоялись большие митинги – по одну сторону люди с украинскими и крымскотатарскими флагами, по другую – с российскими. Сепаратисты требовали референдума о выходе Крыма из состава Украины. Произошли столкновения. С тех пор в этот день следующие 10 лет 26 февраля навсегда войдет в историю как День сопротивления российской оккупации.

Но какие бы усилия не прилагали крымчане, которые отстаивали свободу своего родного дома, уже почти неделю по полуострову ездили российские танки, а военные части блокировали так называемые "зеленые человечки" – российские оккупанты без опознавательных знаков. И уже 27 февраля произошло одно из ключевых событий – утром над основными административными зданиями полуострова вывесили триколоры. Россияне захватили органы власти АР Крым. Далее – "референдум" и аннексия.

Кто-то покинул полуостров сразу, кто-то через некоторое время. Многие люди остались и уже 10 лет ждут того дня, когда над Крымом снова будут развеваться два флага – украинский и крымскотатарский.

Те, кто уехал, годами вынуждены жить вдали от родного дома. До пандемии многие из них время от времени наведывались на полуостров в гости к родным и с болью наблюдали, как меняется родной Крым. И изменения те не к лучшему.

Сегодня в материале 24 Канала мы хотим вспомнить события 2014 года в Крыму. Мы пообщались с крымчанками – их истории совершенно разные, однако боль одна. Дом оккупирован.

Важно Пытки и смерть в плену․ Как Россия пытает крымских политзаключенных и почему их так трудно освобождать

Чтобы не видеть, как срывают украинские флаги

Когда россияне начали оккупацию Крыма, Марии (имя изменено из соображений безопасности) было всего 14. Она росла в патриотической украиноязычной семье в маленьком городке на побережье полуострова.

Ни для кого не секрет, что людей с пророссийскими настроениями в Крыму хватало. Скорее не так, в Крыму не было недостатка в россиянах. Поэтому ожидаемо, что многие зимой 2014 года возмущались из-за Евромайдана, мол: "Зачем нам ЕС?". Но семья Марии была среди тех, кто понимал, что будущее нашей страны невозможно в объятиях россиян. Но Россия не захотела так просто отпускать.

9 марта мы украинской когортой праздновали день рождения Шевченко. Я не помню, какой я стих рассказывала, но помню, что играла на скрипке "Гуцулку Ксеню". Собрался целый зал, мы вышли на поклон и начали кричать "Слава Украине!". Это был момент, когда ты понимаешь, что это может быть в последний раз. Нам отвечали "Героям слава!", и так три раза. Это последний раз, когда люди могли в городе со сцены спокойно это сказать,
– вспоминает Мария.

200-летие со дня рождения Шевченко в Крыму, 2014 год / Фото "Радио Свобода"

Мама решила, что Марии не надо видеть того, что происходит в Крыму, поэтому уже через несколько дней девушку отправили к родственникам на материковую Украину. Такое решение мама объясняла просто – она не хотела, чтобы ее ребенок видел, как сдирают украинские флаги. Для ребенка, который вырос в Украине, всегда праздновал День Независимости и другие национальные праздники, это не то, что стоит видеть.

На тот момент я не помню, кто был мэром города, но он был с достаточно проукраинскими такими мыслями. И он до последнего не менял флаг Украины. Как рассказывали, его уже сняли после референдума, вытерли о него ноги и сожгли,
– вспоминает Мария.

Крымское сопротивление. Первая жертва российской агрессии

26 февраля показало всем, что Крым – не пророссийский. Там достаточно людей, которые любят Украину и видят свое будущее только в этой стране. Но не митингом единым.

Мария вспоминает, как ее родители вышли вместе с крымскими татарами перекрывать трассу, которой ехали российские танки. Митингующие держали в руках плакаты "Крым – это Украина". Родители рассказывали, что некоторые крымские татарки едва не под танки бросались с криками: "Вы нас депортировали в 44-м, чего хотите сейчас?".

Люди сопротивлялись как могли и делали все, чтобы не допустить оккупации, но тщетно. Плакаты против танков. Лозунги против автоматов.

Митинг возле Верховной Рады Крыма, 26 февраля 2014 года / Фото AFP

Для Леране Хайбуллаевой утро 20 февраля началось с гула вертолетов, которые летели прямо над домом в Симферополе. Уже тогда было ощущение, что происходит что-то неопределенное. Мама Леране уже имела собранный тревожный чемодан, потому что глядя на жестокие кадры с Майдана, она боялась из-за того, что может случиться дальше.

Родители Леране значительную часть своей жизни прожили в Узбекистане, как и большинство крымских татар, которых депортировали в 1944 году, или же родились в семьях принудительно выселенных. На родную землю они уже вместе с маленькой Леране вернулись в 1988 году. И никто тогда не знал, что наступит день, когда из родного Крыма снова придется бежать...

Новый ужас начался 3 марта. Леране увидела заплаканную соседку. Когда спросила, что случилось, та ответила, что ее муж не вернулся домой. Речь идет о Решате Аметовом – первой жертве российской агрессии против Украины.

Леране помогала жене Решата разыскать мужа, но тщетно. Как удалось выяснить позже, Решат пошел в местный военкомат, где продолжалось движение Евромайдан – Крым, а затем исчез.

Замученное тело мужчины нашли за день до псевдореферендума в 60 километрах от Симферополя. Леране с ужасом вспоминает фото тела Решата, но после того, что случилось, она, как журналистка по специальности, понимала, что нужно говорить. Мир должен знать о том, что случилось.

Похороны Решата Аметова в Крыму / Фото "Крым.Реалии"

Скорбящая вдова Решата в последнюю очередь, видимо, думала об интервью, ведь ее любимого убили, а она сама осталась с тремя детьми на руках. Самому младшему ребенку было тогда всего 4 месяца. Поэтому Леране фактически стала пресс-секретарем семьи, уговаривая жену Решата на интервью с журналистами, которые тогда еще ездили на полуостров.

Я это освещала на своей фейсбук-странице, как мы его искали, к кому обращались, как живет семья, как ищет, как потом мы его нашли, какие были большие похороны. Приехали крымские татары со всего Крыма. Все это под присмотром военных. Я стала, если можно так сказать, пресс-секретарем этой семьи. Потому что интервью жена вообще не давала. Она не могла. Просто морально не могла. Я знала, что надо говорить. Она плачет, говорит: "Я не могу". Я говорю: "Садись, плачь, а я буду говорить". Потому что я просто знала, что надо об этом говорить, чтобы люди знали,
– вспоминает Леране.

И эта работа была не напрасной. Историю Решата услышали. В 2017 году ему посмертно присвоено звание Героя Украины.

Первым убитым россиянами военным стал прапорщик Сергей Кокурин. Это случилось 18 марта 2014 года в Симферополе.

Волонтерство из оккупации

Когда началась война на Донбассе, Крым уже был оккупирован полностью. Россия провела псевдореферендум и объявила об аннексии украинского полуострова, которую цивилизованный мир, конечно, не признал. Однако с признанием или без, а Украина потеряла контроль над Крымом. И пока приходилось оправляться от одной трагедии, надвигалась вторая – российские войска на Донбассе.

Украинская армия тогда была в критическом состоянии – годы пребывания Януковича у власти фактически убили боеспособность армии. Поэтому волонтеры покупали для воинов абсолютно все, начиная от носков, заканчивая броней. И к этому присоединялись крымчане, которые уже жили в оккупации.

Например, Леране, работая с журналистами после убийства Решата Аметова и активно ведя деятельность в соцсетях, наладила контакты с журналистами и с украинской диаспорой за рубежом. Поэтому женщина решила воспользоваться этими возможностями, чтобы закупать кровоостанавливающие препараты для военных. Для этого Леране продавала на аукционе собственные вещи, например, ожерелье или традиционные уборы крымских татар, передавала все в Киев поездом (тогда еще было железнодорожное сообщение несмотря на оккупацию). Далее вещи ехали за границу, за вырученные средства покупали там же кровоостанавливающие препараты и отправляли в Украину, на фронт.

Это было возможно, пока существовало железнодорожное сообщение и не было таких массовых обысков и репрессий со стороны россиян. В определенный момент из-за страха за собственную жизнь и жизнь сына, Леране удалила страницы в соцсетях и прекратила активную деятельность в сети. Еще некоторое время удавалось оставаться в Крыму, но не надолго.

Крымские татары снова под прицелом

Крымские татары в 1944 году пострадали от геноцида, который совершила советская власть, депортировав целый народ в Среднюю Азию, а следующее поколение было вынуждено тяжело работать. Только спустя более 40 лет крымские татары смогли возвращаться домой. В 1988 Леране летела в Крым на свой день рождения.

Но через 60 лет, когда Крым оккупировали потомки советской власти, крымские татары снова оказались под прицелом. Хотя среди них и были те, кто перешел на сторону россиян, но абсолютное большинство оказывало сопротивление. Крымские татары одними из первых готовили еду для заблокированных в воинских частях бойцов и выходили на митинги против колонн российской техники. Они, как никто, помнили, что такое "русский мир".

Поэтому они снова стали мишенью. Сотни крымских татар до сих пор являются политзаключенными Кремля, их судят показательно, инкриминируя "терроризм". Крымских татар преследуют и превращают их жизнь в ужас.

Россияне преследуют крымских татар / Фото "Крымской солидарности"

Как россияне относились к крымским татарам, хорошо знает и Мария. Странно, не так ли? Из-за внешности ее отца часто считают крымским татарином, хотя им он этнически не является. Но россияне относились к нему часто именно так.

Лето 2014 года, Джанкой. На перрон прибывает поезд из Киева. Вокзал пустой. Мария с мамой прибыли, и их должен был встретить отец, но его нигде не было. Как выяснилось, его не пустили на вокзал. Это якобы "для предотвращения терроризма".

Другая, не менее показательная ситуация, произошла позже. 18 мая, в День памяти жертв геноцида крымскотатарского народа, потомки депортированных в родном городе Марии имели традицию – рано утром выезжали на трассу и громко сигналили. Это делали в память о том, как в одно ужасное утро сотни тысяч людей заставили покинуть родной дом и их всех этапировали за тысячи километров от Крыма. Россияне такую акцию запретили. Скорее, запретили крымским татарам сигналить. Странный запрет, но все понимали суть.

Но отец Марии решил, что традиция не может быть нарушена, поэтому рано утром выехал на трассу и начал сигналить. Его остановили, сразу же попросили документы, увидели, что не крымский татарин, начали спрашивать, почему сигналит. Мужчина придумал версию о том, что будто должен был подобрать друга, а его не было. Оккупанты поверили, и если бы мужчина действительно был татарином, вероятно, его бы за это задержали.

Дом, из которого выжила Россия

Мария не хотела в 2014 году возвращаться в Крым. Она была поражена тем, как интересно в школах в материковой Украине преподают историю, украинский язык и литературу, как и то, что обучение было на украинском. Возвращаться домой надо было в тотально русифицированный Крым, где после оккупации невозможно было что-то найти украинское.

Но родители оставались на полуострове. Поэтому пришлось вернуться. Пустые пляжи, гул самолетов, российская техника – вот как выглядел родной дом. В прошлом году здесь было много туристов, а потом приехали оккупанты.

И эти пустые пляжи в 2014 году... И как взлетают истребители, я еще слышала в 2014 году. Постоянно были учения. Постоянно вертолеты летали военные. Военные корабли были на море. Очень много техники перебрасывали, потому что у нас дом внизу, а трасса на горе больше. И видно было, как техника ездит,
– вспоминает Мария.

В сентябре родители отдали Марию в крымскотатарскую школу. Если в обычных школах было немало учителей, которые радовались оккупации, то крымские татары были против. Поэтому лучшим вариантом была именно такая школа.

Окончив школу, Мария твердо решила, что будет учиться в украинском вузе, а не российском. И родители поддержали этот выбор. Но даже после поступления в вуз на Западе Украины девушка продолжала навещать родителей вплоть до осени 2021 года. Тогда сотрудник ФСБ сказал Марии, что если она еще раз приедет, то с полуострова ее никто не выпустит. Поэтому с тех пор с родными она увидеться не может. Более того, время от времени сотрудники ФСБ до сих пор наведываются к ее родителям с вопросами о Марии.

Вспоминая свои поездки в Крым, Мария отмечает, что когда пересекала админграницу, становилось страшно. Нужно было быть максимально осторожной, чтобы вернуться на материковую часть Украины. И только при обратном пересечении админграницы удавалось вдохнуть полной грудью. Воля чувствовалась в воздухе. И если на материковой части Украины полиция не вызывала страха, а ощущение безопасности, то дома все было наоборот.

Один из соседей Леране был сотрудником управления СБУ в Крыму, но изменил присяге и перешел работать в ФСБ. Встретив однажды Леране, он сказал ей, что лучше было бы, если бы она уехала. Такое же мнение высказала и ее мама. Поэтому в 2016 году, после 28 лет жизни на родной земле, пришлось покинуть полуостров. Но, как и Мария, Леране наведывалась к родителям до начала полномасштабного вторжения.

"Крымский дворик" и исторический иронизм хлопка

Леране пришлось заново строить жизнь в Ирпене. Там она занялась новым делом, открыла свое заведение с крымскотатарской кухней, а в январе 2022 года во второй раз вышла замуж. Медовый месяц, так сказать, закончился началом полномасштабной войны. Сначала ее муж пытался пойти добровольцем в ряды армии как ветеран АТО, позже они вместе помогали пожилым людям, которые остались одни в городе. Но когда ситуация становилась критической, семья решила, что надо ехать.

Долгий выезд, снова побег с места, которое заменило дом. И на этот раз пунктом назначения стал Львов. Муж вступил в ряды Вооруженных сил, а Леране решила восстановить свое дело. Еще будучи в Крыму она забросила журналистику, а когда выехала с полуострова, открыла чебуречную в Киеве, а позже – "Крымский дворик" в Ирпене. Теперь же "Крымский дворик" переехал во Львов, открыть его удалось осенью 2023 года.

Карта Крыма в "Крымском дворике" / Фото 24 Канала

Это место с особой атмосферой. Впечатление, будто зашел не в заведение, а к кому-то в гости. Леране обслуживает посетителей сама, рассказывая истории тех или иных блюд крымскотатарской кухни, охотно угощает новыми сладостями и мечтает когда-то открыть "Львовский дворик" в родном Крыму. Но пока о доме напоминает оберег с крымской лавандой, карта полуострова на стене (и немало других ценных вещей, которыми украшено заведение) и хлопок.

Традиционные крымскотатарские головные уборы / Фото 24 Канала

Леране шутит, что хлопок стал новым символом Крыма, ведь теперь что ни взрыв на полуострове, то, конечно же, "хлопок". Хотя женщина признается, что среди крымских татар отношение к этому растению неоднозначное. Хотя бы потому, что в основном депортированные в Узбекистан крымские татары преимущественно работали на хлопковых плантациях и это действительно тяжелый труд – под жарким солнцем и почти всегда с израненными руками приходилось работать чуть ли не каждый день. А еще не хватало питьевой воды и продуктов – крымские татары фактически работали в трудовых лагерях. Женщина говорит, что ее родители и в целом то поколение имеет ревматизм из-за такой тяжелой работы.

Но в судьбы, очевидно, хорошее чувство юмора, поскольку роль хлопка изменилась слишком круто.

Советская власть издевалась над крымскими татарами сбором хлопка в Узбекистане, теперь ВСУ издеваются "хлопком" с потомка советской власти в Крыму,
– отмечает Леране.

Леране Хайбуллаева / Фото с фейсбук-страницы

10 лет оккупации. Каким будет возвращение Крыма?

Родные Леране и Марии живут в разных городах, но оба говорят одно – те, кто остался там, вынуждены жить в собственном мире. Дома – украинские новости, украинская атрибутика, даже украинский язык. Но за пределами дома – максимальная осторожность и даже недоверие. Хоть даже кто-то спросит, как пройти на какую-то улицу.

Люди живут в страхе. Нет доверия от слова вообще, а значит – ощущение безопасности. Сегодня твой сосед может мило улыбаться в лицо, а завтра привести оккупантов и обвинить тебя в чем-то. Нет доверия, есть только страх.

Мария говорит, что среди знакомых из ее города есть те, кто воюет в рядах российской армии, что обидно осознавать. Ее мама однажды спросила такого парня, не стыдно ли ему за то, что он делает, но ответа так и не было.

Кроме того, сейчас в Крыму, как и во многих других оккупированных украинских регионах, появляется немало представителей других национальностей, а больше всего – кавказской. И речь идет именно о кадыровцах.

В школах детям вдалбливают в головы ненависть к Украине, а скорее тезис о том, что украинцы – это те же россияне, только вот "неонацисты". И так уже годами.

А с августа 2022 года война дошла и туда. ВСУ начали бить по военным объектам в Крыму. На вопрос о видении возвращения Крыма, обе наши героини отметили, что еще под большим вопросом то, как именно вернется полуостров. Скорее, в каком состоянии. Ведь за последние 2 года мы стали свидетелями буквального уничтожения сел и городов нашей страны, поэтому обойдет ли такая судьба Крым – неизвестно.

Взрывы в Новофедоровке – первая, но не последняя атака по вражеским объектам в Крыму / Фото росСМИ

Но те, у кого еще не погас огонек надежды, ждут. Например, после первых взрывов в Новофедоровке родители Марии начали готовить подвал и запас продуктов, но чувствуя не страх, а скорее что-то похожее на радость – наконец наступит этот день.

Но каким будет будущее Крыма после освобождения – вопрос открытый.

Когда освободят Крым, я думаю, что его закроют на несколько месяцев или даже лет и будут проводить зачистки. По-другому никак. Это большая территория, это тот же Севастополь, и на это нужно время. После возвращения наших территорий надо сделать все, чтобы такое больше не повторилось. И общество будет требовать этого,
– подчеркивает Мария.

В то же время Леране отмечает, что так или иначе Крым должен быть деоккупирован. А дальше нужно будет много работать. Понятно лишь то, что Крым больше никогда не будет таким, как раньше. И каким он будет – зависит от нас самих.

От дискуссий о статусе полуострова Леране воздерживается, мол, есть разные взгляды на будущее Крыма. Но точно можно сказать одно – в свободном Крыму должно быть больше проукраинской позиции, чем было до. Но крымские татары и другие коренные народы Крыма, по ее мнению, должны быть участниками принятия ключевых решений по полуострову.

Мне очень хочется, чтобы ключевые решения относительно будущего Крыма принимали крымские представители коренного народа. Крым точно должен быть деоккупированным. А работы с восстановлением украинских институтов и украинской позиции там будет немало,
– говорит Леране.

Сама же Леране планирует прилагаться к этому тем, чем умеет лучше – культурной дипломатией. Так, как сейчас в центре Львова есть "Крымский дворик", так в Крыму когда-то будет "Львовский дворик".

Qırım – yarımadadan daa ziyade

Крым – это больше, чем полуостров. Больше, чем пляж, пахлава и другие вещи, с которыми у нас он часто ассоциируется. Это дом. Дом для сотни тысяч людей, у которых его уже дважды за 60 лет забрали. После первой трагедии, крымские татары почти полвека были вне дома. Теперь уже 10 лет.

За последние века Украина не так долго имела собственную государственность, потому что нас всегда пытались подчинить те или иные империи. И Крым в историческом измерении не так долго является частью Украины, и речь идет о чем-то большем.

Крым – родина трех коренных народов, самым многочисленным из которых являются крымские татары. Когда-то у них было собственное государство. Севастополь, Симферополь, Керчь, Ялта, Феодосия и другие города имели совсем другие названия, но потом пришла Россия.

У украинцев и крымских татар гораздо больше общего, чем можно было бы подумать. У нас общая история – да, это не история постоянной дружбы, но и войн, и все же, это наше общее прошлое. А еще, украинцы и крымские татары больше всего любят свободу и родную землю. И поэтому наши народы платить огромную цену – в 1932 – 1933 и в 1944. И платим сейчас.

Мы должны переосмыслить Крым. Еще в 1995 году украинская поэтесса Лина Костенко отмечала, что Крым – это место "в котором нужно ходить на цыпочках", ведь там произошла большая трагедия. Когда мы говорим об освобождении полуострова, мы должны говорить не о море, а о восстановлении исторической справедливости, возвращение дома тем, кто потерял его.

Более 30 лет назад наше государство делало ошибки. Нам заложили бомбу замедленного действия в виде Черноморского флота России, сепаратистские движения на полуострове не искоренялись как таковые. Крым был автономной республикой, но не был автономией коренных народов. Но ошибки на то и ошибки, что их нужно исправлять и не допускать снова.

Крым – это Украина / Фото "Желтой ленты"

Крым – это больше, чем просто полуостров. Это дом. Это родина для сотни тысяч наших граждан. И за это мы боремся.