Коррупционеры, власть, общество, или когда начинается энтропия государства

Карманник крадет не кошелек. Он крадет общественную безопасность. Присваивает ее, сокращая общее в пользу частного. В этом смысле, нет разницы между ним и тем, кто обгоняет по встречке. Или тем, кто в кабаке лезет в пьяную драку по надуманному предлогу.

Коррупция, монополии, взятки – это ведь не что иное, как нарушение правил честной конкуренции. Когда за все это приходится доплачивать конкретному мне. И весь расчет строиться на то, что убытки - они на всех и по чуть-чуть, а бонус – кому-то конкретному и большой. А потому любое зло начинается с присвоения коллективного блага. С уничтожения общего капитала. С приватизации того, что принадлежит всем.

Качество государства как раз и определяется тем, сколь много в нем "общих благ". Чистые парки и безопасные улицы. Конкурентная среда в бизнесе и госзакупках. Эффективные административные услуги.

Читайте також: О любви людей судить прошлое из настоящего

Любой брошенный мимо урны окурок – вычитание из общей суммы. А обыватель, который ставит гараж на детской площадке, в этом смысле равен монополисту, который продает услугу втридорога, утюжа конкурентов админресурсом.

Причем воровство общего принято объяснять альтруизмом. "Ради детей". "Ради семьи". Формула самооправдания всегда одна и та же – вор предпочитает прятать свою ответственность в мотивы заботы.

Энтропия государства начинается в тот момент, когда число тех, кто приватизирует общее благо превышает число тех, кто его создает. Именно это соотношение и есть часть того, что принято называть коллективной этикой. Если побеждает логика "дерибана" – страна идет вразнос. Если побеждает этика инвестирования – государство становится точкой роста.

По-большому счету, именно в этом и состоит один из главных вызовов современной Украины.

По одну сторону баррикад – те, кто живут по-старому. В парадигме поедания общего. В логике приватизации коллективного. Они не чувствуют страну своей, а государство – своим. Своей они чувствуют только и исключительно собственную семью. И готовы инвестировать лишь в нее – отнимая у остальных.

Читайте також: Кто опаснее – "просоветский" человек или "советский"

Все они воруют у тех, кто оказался по другую сторону баррикад. У тех, кто платит налоги. У тех, кто пытается жить по правилам. У тех, кто пытается менять эти правила – если они выписаны в пользу первого лагеря.

Эти вторые могут служить в армии или варить хороший кофе. Качественно мести улицы или волонтерить для фронта. Могут создавать рабочие места или писать код. Они могут быть на госслужбе или работать в библиотеке.

Заниматься бизнесом или водить автобусы. Но их отличает то, что их мир не заканчивается на пороге персональных квартир. В их мире есть что-то общее – то, что не принадлежит лично им – и они в это готовы вкладывать. Даже если кто-то другой не оставляет попыток это присвоить.

Мы победим в тот момент, когда вторых будет больше. И проиграем, если согласимся оправдывать подлость интересами семьи. Собственной семьи.