Эрнест Абкелямов: Надо жить сейчас, а не тогда, когда мы победим

Зараз він живе у Львові і очолює мусульманську кримськотатарську громаду "Їхсан" (щирість). Мета громади — збереження своєї культури та традицій у новому середовищі.

Мы также хотим украшать этот город, приносить пользу, давать знание о себе,
— розповідає Абкелямов.

З Ернестом ми зустрілися в офісі "Їхсану", неподалік Оперного театру.

За великим рахунком, перед вами розмова з мудрецем, який вчить бути іншим.

У цьому інтерв'ю ми поговорили про страхи, сміливість, терпіння і пошуки примирення.

"В Москве хотят, чтобы мы ходили в мечети, которые проверены государством"

- Вот появилась новость о том, что следственный комитет РФ вызвал одного из членов Меджлиса на допрос. Подобные вещи происходят постоянно. Что вы можете сказать по этому поводу, зачем российская власть это делает?

- Сейчас Крым под юрисдикцией России и очевидно власть хочет контролировать все, что находиться на территории России. Такое это государство и у них свои методы.

- Они боятся крымских татар?

- Ну как бояться? Не бояться, но это как кость в горле, невозможно в полном обьеме подать миру, что все довольны. Крымские татары не дают доказать, что все хорошо, что действительно восторжествовала какая-то справедливость.

- Какая сейчас ситуация в Крыму с мусульманами?

- На протяжении двадцати трех с лишним лет государство Украина не помогало в развитии нашего народа, религии, культуры.

Делалось все это буквально на бумаге. Какие-то средства выделялись, но реального подъема, признания, что действительно этот народ является нашим, коренным народом, имеет право на определенные земли, его административно-территориального образования – не было. Но Украина и не мешала.

Мы развивались своими силами, строили дома, мечети. Поднимали свою религию, культуру, давали религиозное образование, которое во время Советского союза запрещалось, уничтожалось.

А сейчас в России существуют законы, по которым в государстве есть угодные и неугодные религии. На законном уровне некие течения, например, запрещены, их представители несут уголовную ответственность.

- То есть приходилось выкручиваться?

- Мы не выкручиваемся, мы открыты. У нас нет в религии ничего такого, что мы могли бы скрывать.

- Происходят конфликты с "властями"?

- Не конфликты, но происходят аресты. Проходят какие-то судебные процессы, вешают ярлыки, что они радикальные элементы, террористы. Мы знаем историю на кавказском примере, как там ведется борьба с инакомыслящими. Также в Крыму есть проблемы с Греко-католической церковью. Действует только доктрина Московского патриархата. Например, Киевский патриархат уже не подходит под эту доктрину, и они подвергаются каким-то гонениям. Надо верить в то, что написали в Москве. Ходить в мечети, те, которые проверенные государством.

"Мы хотим жить и украшать этот город"

- Во Львове около 2000 татар. Логично, что у вас есть потребность в своем молитвенном доме. Как с этим обстоят дела?

- В сентябре у нас была создана мусульманская община крымских татар в городе Львов – "Ихсан" для того, чтобы сохранить свою культуру, традиции и чтобы мы могли наладить мосты с местным обществом. О том, чтобы построить или выделить нам какое-то помещение мы не настаивали, не просили. У нас конечно был диалог, в СМИ говорили о наших нуждах. Так, как мы представители другой религии и вынуждено переселены, не стоит забывать, что у нас есть потребности еще и духовные, культурные, традиционные. Для того, чтобы их нам не рассеять, не упасть в уныние и нормально себя чувствовать в обществе, нам нужны определенные инструменты, определенные возможности.

- Можете перечислить их?

Например, дом молитвы, чтобы люди там собирались, общались, получали знания. Там бы проходили уроки или встречи. Храм, где я могу прийти, встретится с человеком другой конфессии, с ним пообщаться, узнать о нем, услышать, что он говорит, что о нас он думает. И так я узнаю первоисточника и мне не надо слушать, что кто о нем говорит.

Определенная часть не желает новшеств, столкновения с незнакомой для них религией. Все незнакомое страшит. А когда человек знает, страх исчезает. Поэтому мы открыты для диалога.

- Вы говорили, что были обращения в СМИ, и кто-то откликнулся? Чем-то помог?

- На данный момент мы делаем все сами, со своими партнерами. Есть землячество крымских татар (такая общественная организация), есть наши партнеры в Европе (мусульманская организация Европы). Вот мы смогли снять такой офис, где собираемся каждый день, дети могут делать уроки. Здесь есть молильная комната, так как пять раз в день мусульмане обязаны молиться (делать намаз). Чтобы не искать какое-то укромное место, здесь есть нужные условия, и независимо от национальности, все мусульмане могут приходить и молиться.

И вот в этом офисе мы можем проводить разные мероприятия, у нас даже план расписан на год вперед. Здесь есть представители разных народов – мусульмане и они могут приходить, делать намаз, пить кофе, чай, разговаривать.

(фото автора)

- Есть еще подобные офисы в городе?

- Да, на Мечникова и Под Дубом. То есть, их всего три.

- Относительно вас присутствует страх во Львове?

- Страха как такого я не вижу, есть очень благоприятное отношение. Я за это благодарен. Я знал об этом народе, об этой культуре и приехав сюда, я еще раз в этом убедился.

Касательно моей семьи или других наших людей в течении полугода, которые мы уже здесь, не было фактов, каких-то даже бытовых на межнациональных, межрелигиозных почвах. Мы не прячемся и готовы к общению. Мы носители культуры. Мы пример. По нам будут судить о нашей религии, нашей культуре. Но мы не хотим быть потребителями. У нас сейчас скользкая ситуация, экономические проблемы, люди живут на съемных квартирах, есть очень много проблем, но мы не хотим просить, чтобы быть нуждающимися. Мы хотим жить и украшать этот город, приносить пользу, давать знание о себе. Наша дверь открыта всегда.

- Сюда может прийти любой?

Да, у нас нет никакой закрытости, озлобленности. Наша религия учить быть терпеливыми. Все от Бога. Всем нам тяжело. Это наше испытание. В какие ситуации нас бы не выкидывало по воле Бога, мы везде собираемся, строим дома, воспитываем детей. Нельзя сеять панику, у нас ведь большие семьи. Это воля Бога, что мы здесь. У нас есть определенная цель – это сохранение и развитие. Будут более благоприятные условия, мы вернемся в свои дома, в свои мечети. И там будем дальше продолжать развиваться, будем строить то, что сейчас, запущено или уже разбито.

"Нужно сохраниться самим, но не в ущерб другому народу"

- Обращались ли вы к городской власти по поводу мечети? Обсуждалось ли это?

Мы говорили, встречались. 10 декабря был межконфессиональный круглый стол, собирались под патронатом мэрии. И был Андрей Садовой (мэр города), представители католической церкви, украинской православной церкви, наши представители, общественные деятели, СМИ. И католики поднимали вопрос, что нам нужно где-то молиться.

Так, во время аннексии, мы объявили, что наши мечети открыты для католиков, которые находились под давлением. Теперь они сказали - вы можете прийти к нам в церкви.

- То есть как раз, когда зеленые человечки пришли, мечети были открыты для греко-католиков?

- Специально об этом было объявлено. Были случаи, когда мусульмане помогали католикам выйти. Там были казаки, христианские какие-то непонятные группы, с какими то флагами, призывами "власть с Богом", "лить кровь". Мы делились продуктами, вывозили людей на материковую часть страны. Бог единый и мы все его создания и должны помогать друг другу.

- На ваш взгляд, может ли Украина и Россия через некоторое время опять сдружиться? Вернуть те отношения, которые были еще 10 лет назад? Возможно ли примирение?

- Сейчас нам нужно уже забывать, и вооружаясь, войной отстаивать свое. Это право любого народа – сохранять себя. Но сохраниться самим не в ущерб другому народу. Сколько этот конфликт будет продолжаться? Год, два, пять лет? Уйдут те лидеры, уйдет режим, измениться ситуация и останутся люди, дети тех людей, которые действительно осознают, поймут.

И вот уже сейчас надо давать посыл для примирения. Религиозное знание учит человека быть более терпимым, более сильным. Во время депортации наш народ умирал от того режима, от нечеловеческих условий. И вот сейчас мы вернулись, дома наши остались, но они не наши. То, что ты должен был унаследовать от бабушки, дедушки – уже не твое. Здесь твоя мама родилась, твой папа - но это твой дом, который забрали у тебя. Тогда наши родители, деды говорили, что не проявляйте ненависть к этому народу. Они не виноваты, это режим их сюда пересилил. И, знаете, не было ни одного случая, что кто-то ворвался в дом и поселился там. Хотя на первых порах все были готовы совершить национальный порыв. Запретили старшие, научили нас. Мы отошли от мести.

- Здесь должен был сыграть религиозный аспект. Потому этого и не случилось?

- Конечно. Здесь можно было разыграть такую карту, что вот эти люди убили твоего деда. И можно было много крови пролить. Мудрость, религиозность, дела старших, их советы, знания — спасли от глупостей. Ну смотрите, Путин – он сегодня есть, завтра его нет. Он кушает, болеет, мыслит. Он человек, он слабый. И если мы, смогли на Майдане изменить ход истории, то почему мы боимся России? Народ высказал, что мы не хотим жить в таком режиме, люди смогли. Возьмем Германию. Сейчас нет той ненависти, которая была к нацистской Германии. Сейчас мы смотрим на них на как высоко цивилизованных людей. Они изменились и извинились. Вот мы должны измениться сами, извиниться перед кем надо и изменить других.

Мы боимся, что он на Киев пойдет. Они тоже бояться, ведь они чьи-то дети, такой же Ванька, такой же Петька, они бояться Правого сектора. Для них бандеровцы монстры, Правый сектор – монстры, это им так внушили. Нам тоже что-то о русских внушают. Не надо бояться. Надо отстаивать свое. Надо жить сейчас, а не тогда, когда мы победим.