Как говорить с человеком, который пережил плен и пытки

В эксклюзивной колонке для 24 Канала мы объясняем, почему опыт плена меняет человека навсегда, и что из этого следует для тех, кто рядом – психологов, медиков, социальных работников, командиров, волонтеров и родных.

К теме Планируются новые обмены пленными и законопроект для защиты освобожденных из плена, – Зеленский

Плен и пытки: что мы имеем в виду?

Когда мы говорим "опыт плена", мы не имеем в виду только юридический факт или место пребывания. Мы говорим об опыте тотального контроля над телом, временем и волей человека. А когда говорим "пытки" – имеем в виду не только физическое насилие, а системную практику подчинения личности.

В соответствии со статьей 1 Конвенции ООН против пыток, пытками считается любое действие, которое наносит человеку сильную физическую или моральную боль с целью получения информации, наказания, запугивания или дискриминации, когда это осуществляется государственными служащими или с их ведома.

Плен и пытки часто идут вместе. Но даже в тех случаях, когда физического насилия не было, опыт изоляции, беспомощности, угрозы и ожидания опасности может иметь такие же последствия для психики.

Что происходит с человеком после плена?

Пережитый опыт – это не просто часть биографии. Он меняет фундаментальные механизмы восприятия себя и мира. Одно из первых, что теряется в плену, – это базовое доверие к людям и к реальности. Исчезает уверенность, что мир в целом безопасен. Это делает обычную коммуникацию рискованной. Каждая фраза может быть воспринята как угроза. Каждый человек – как потенциальный нападающий.

У тех, кто провел в плену долгое время, может быть нарушено восприятие времени и пространства. День и ночь сливаются. Хронология событий стирается. Это сказывается на памяти, ощущении "здесь и теперь", восприятии реальности.

Отдельная проблема – полное разрушение личных, психологических и телесных границ. Пытки – это не просто боль. Это отрицание самой возможности иметь "свое". Свое тело, свое время, свое пространство, свой голос. Человек, вышедший из плена, может долго не выдерживать прикосновений, громких голосов, быстрых движений, смены темы или тона в разговоре.

Еще одно следствие – тотальное ощущение уязвимости и незащищенности. То, что для других – привычная среда, для освобожденного из плена – сплошная зона риска. Это проявляется в поведении: чрезмерная осторожность, недоверие к авторитетам, жесткий контроль границ, сильная реакция на попытки влияния.

Как это проявляется в реальной жизни?

Освобожденные могут избегать разговоров и вопросов, отказываться участвовать в совместных активностях, молчать или, наоборот, говорить много, но поверхностно. Они могут проявлять высокий уровень недоверия, подозрительность или даже параноидальные реакции – это не свидетельство их характера, а естественная реакция психики, прошедшей через системное насилие.

Читайте также Освобожденный из плена защитник Змеиного встретился с женой: щемящее видео

Некоторые могут иметь травматическую амнезию: не помнить части событий или целенаправленно их вытеснять. Другие – наоборот – постоянно возвращаться в памяти к одному эпизоду. Это нормально. И одно, и другое – это часть психической защиты.

Стоит понимать: любой человек, который имеет власть или силу (даже психолог, врач или руководитель), может бессознательно вызвать ассоциацию с палачом. Это создает особую сложность для коммуникации и накладывает дополнительную ответственность.

Почему в работе с людьми, пережившими пытки, недостаточно просто быть "человечным"?

Сочувствие – это не только эмоция. Это навык, который нужно тренировать. Иначе вы либо начнете избегать боли человека, или "завалитесь" в него своим состраданием.

Специалист должен обладать профессиональной выдержкой: быть рядом с болью, но не сливаться с ней. Быть внимательным, но не интересоваться лично. Давать сопротивление, но не превращаться в спасителя.

Это невозможно без осознания своих собственных ценностей, предубеждений и слабостей. И без поддержки: коллег, супервизий, личной терапии. Человек, который работает с пострадавшими от пыток, также нуждается в защите – от выгорания, от усталости сочувствия, от эмоциональной глухоты.

Как правильно говорить с человеком, который пережил плен?

Во-первых, честно. Если не можете гарантировать результат – не обещайте. Если не знаете ответа, то скажите об этом. Если не имеете подобного опыта, то не делайте вид, будто понимаете.

Во-вторых, предсказуемо. Не меняйте внезапно договоренности. Объясняйте, почему задаете тот или иной вопрос. Озвучьте рамки встречи: сколько продлится, какая ее цель, что будет дальше.

В-третьих, с уважением к границам. Не прикасайтесь без разрешения. Не трогайте личные вещи. Не заполняйте тишину "для удобства". Позвольте человеку быть таким, каким он есть, без "исправлений".

В-четвёртых, с опорой на силу, а не на жалость. Человек, переживший плен, не является лишь жертвой. Он – тот, кто выжил. Это значит, что у него уже есть ресурсы. Наша задача – не "восстановить" его, а создать условия, в которых эти ресурсы снова станут доступными.

Чего делать категорически нельзя?

• Не прикасайтесь к человеку без его согласия.
• Не обещайте того, чего не можете выполнить.
• Не преуменьшайте его опыт ("Ты сильный, ты справишься" – не работает).
• Не героизируйте. Роль героя может быть слишком тяжелой и неприемлемой.
• Не употребляйте слово "пленный". Лучше: освобожденный, пережил плен, имеет опыт плена.
• Не теряйте фокус: вы – не друг, не священник, не спаситель. Вы – профессионал, который рядом.

Человек, который вернулся из плена, возвращается не в "мирную жизнь". Он возвращается в реальность, где его опыт часто непонятен другим, а сам он – изменен навсегда. И то, как мы будем говорить с ним, работать рядом с ним, организовывать для него пространство, решает, станет ли это возвращение началом новой жизни, или продолжением плена.