"Утешало одно – если прилетит – мы умрем все вместе": трогательная история Анны из Мариуполя

24 канал пообщался с Анной из Мариуполя в рамках проекта СВОИ. Наша героиня рассказала о первых днях войны, циничных поступках российской армии, эвакуации из уничтоженного города и новой жизни во Львове.

Читайте также "Страшно ждать, что прилетит в тебя": история сммщицы 24 канала Яны о выезде из Северодонецка

"Проснулись утром от взрывов": про утро 24 февраля

Анна уже во второй раз почувствовала, что такое война. Она не покинула Мариуполь в 2014-м и не собиралась этого делать и после 24 февраля. Женщина не верила, что ее родной город могут уничтожить и до последнего надеялась, что ситуация улучшится. Анна работает в Мариупольском профессиональном лицее автотранспорта, но уже дистанционно. Наша героиня верит, что сможет вернуться домой, но только тогда, когда над Мариуполем взвьется сине-желтый флаг.

Можете вспомнить утро 24 февраля?

Интересно то, что у нас были взрывы и до 24 февраля. Это было несколько раз, буквально за несколько дней. Были такие взрывы, что сирены срабатывали в машинах. Мы были очень смелые до этого. Каждый раз просыпались, но дальше ложились спать.

Осенью 2014 года обстреляли наш район, попали в газовую заправку, это было у моей работы. В квартире ходуном ходили стены и окна. Тогда был дома муж, он редко ночевал дома, потому что постоянно был на службе. Он проснулся, посмотрел и сказал, что это далеко и дальше лег спать.

23 февраля муж ушел утром на дежурство. В ночь на 24-е мы спали в зале с детьми. Проснулись утром от взрывов. Я сразу взяла в руки телефон, до этого меня взрывы не беспокоили. Смотрю новости и понимаю, что происходит. Первый день – растерянность, потому что ты вообще не понимаешь, что делать и куда бежать. Я была с детьми и матерью. Если честно, выезд вообще не планировался, хотела быть дома.

Достойно внимания "Без слез по Мариуполю нельзя ходить": история Елены о выходе из города и новой жизни во Львове

Думали ли вы, что начнется полномасштабное вторжение России?

Можно сказать, что 2014 год наделал нам, мариупольцам, беды, потому что мы просто привыкли. Я работала на "Восточном", у меня даже из квартиры он виден. Мы стояли с ребенком и смотрели в окно, и он как раз начал гореть. Я сказала ей, чтобы она отошла. Мы все это видели, слышали.

К 24 февраля мы уже знали, как летает РСЗО, Гаубица, когда прилет или отлет. Поэтому мы не испугались сразу. У меня младший ребенок в марте 2015-го родился. Я тогда беременной работала. У нас от взрывов вылетало стекло, но все равно город жил, все функционировало. Думали, что будем готовы, но, как оказалось, к полномасштабному вторжению мы вообще были не готовы. К этому, вероятно, нельзя подготовиться.

Конечно, тревожность росла. Но мы думали, что мы люди с опытом и нас уже нельзя чем-то испугать. Но оказалось, что есть чем. Когда поняли, что надо бежать, бежать уже было некуда. 2 марта город был в кольце.

"Никто не думал, что город будут уничтожать": о первых днях войны в Мариуполе

Где вы находились все это время до эвакуации?

Мы даже ни разу не ходили в подвал. Первая неделя была в своей квартире. У нас хороший дом, он очень крепкий. У нас было 3 прямых попадания, но он в очень хорошем состоянии.

А потом мы две недели были у свекрови. Наш левый берег попал под раздачу первым. Этот район как раз на границе. Левый берег отделен от всего города рекой и заводом "Азовсталь". Мы успели выскочить в другое место в последний момент. "Азовсталь" очень быстро закрыли, там уже нельзя было бы проскочить, выход был бы только один – ехать через Россию. Я боялась, что не пройду фильтрацию, потому что у меня муж воевал на "Азовстали".

Первые три дня, когда еще работали магазины, заправки, я поехала и скупила все, что только можно, сделала запасы. Мы планировали оставаться. Но 2 марта город взяли уже в кольцо, у нас снаряды падали во дворе. От этого содрогалось все помещение. Я позвонила мужу и сказала: "Нас сильно обстреливают. Кто-то из ваших может помочь нам выехать, хотя бы переехать?" Я понимала, что за руль не сяду. Я с ним поговорила, и потом легла связь, полностью.

Анна вместе со своими дочерьми / Фото предоставлено 24 каналу

Мы спустились вниз с детьми. Помню, что тогда старшая дочь подняла крик, потому что дома осталась черепашка и улитки. Мы вернулись и забрали их, они с нами во Львове, очень хорошо себя чувствуют. Затем спустились в помещение в подъезде, где хранятся велосипеды, в то время были сильные обстрелы. Старший ребенок смотрит на меня и говорит: "Мама, а папа приедет? – Какой папа, ты посмотри, что творится!". И тут открывается дверь и входит папа. А его соседи не узнали, потому что он зашел в форме, с автоматом. Они думали, что сейчас их будут убивать. Но потом очень обрадовались и начали его обнимать.

Нас берут, забрасывают в авто и вывозят. Старшая дочь сказала, что мы как будто в боевике побывали, потому что все вокруг взрывается. У нас один выезд со двора разбомбили, нужен другой, но мы не могли развернуться, еще и снаряды падают. Я девочкам сказала лечь, чтобы в них не попали осколки. Меня тогда утешало одно – если прилетит – мы умрем все вместе, и, наверное, быстро. Ребята нас вывезли и спасли. За свою фильтрацию я очень переживала.

У родителей мужа уже было безопаснее?

Мы были у свекрови 2 недели. Она жила в другом районе, из него было проще уехать. Там был рядом выезд на Бердянск, Запорожье. Честно, когда мы выезжали, я не думала, что больше не вернусь домой. Мы выезжали с таким планом, чтобы немного пересидеть у свекрови и вернуться. Никто не полагал, что город будут уничтожать. Почему-то такого не ожидали. Нам казалось, что это невозможно, теперь мы понимаем, что возможно все...

Ты понимаешь, что хочешь-не-хочешь, но уезжать надо. Когда мы приехали к свекрови, то первые дни было более-менее спокойно, немного работали магазины. Во-первых, нужно представить эту атмосферу, тебя бомбят день и ночь. Когда мы уехали, то у меня в ушах звенело даже в тишине.

Заметьте Жизнь коротка, нужно делать, что хочется, – Елена из Николаева об осуществлении мечты во Львове

В доме свекрови не было подвала, если идти в укрытие, нужно было там оставаться. Тебе нужно пойти и найти еду, воду. В квартире определенный запас продуктов был, но когда ты видишь, что почти все магазины разграблены, ничего не работает, понимаешь, что скоро может вообще не будет нигде еды. У нас, конечно, не дошло до голодания, к счастью. Мы жили в режиме экономии. Утром маленькая ложечка каши, в обед супчика немного, и на ужин тоже так, всего понемножку. Честно, эти бомбардировки, холод. Пропал свет, газ, вода, отопление, тогда на дворе было –10.

Мы топили снег, чтобы у нас была техническая вода. Питьевую иногда привозили, это невероятные люди, которые это делали. Но там тоже все было проблемно, потому что ее доставляли не каждый день. Во-вторых, ты должен увидеть, что ее привезли, а затем под обстрелами выстоять ту очередь. Стреляют, а ты стоишь, потому что пить надо. На фоне всего этого ехать было очень страшно, потому что ты сидишь дома, закрытый стенами. А когда ты едешь в поле, то понимаешь, что может попасть, но едешь, потому что не можешь оставаться здесь.

Дочки Анны: Екатерина и Анастасия / Фото предоставлено 24 каналу

Мы понимали, что будут давить и зайдут. Я маме сказала, что это будет самое страшное, когда зайдут военные, этого мне максимально не хотелось. Страшнее обстрелов может быть только оккупация, это очень страшная штука.

"Что-то остановило нас, чтобы не пойти в драмтеатр"

В то время в городе не было света и связи, вы имели хоть какой-то доступ к новостям?

У свекровей было радио, муж когда-то им подарил, мы его слушали и ждали, когда нам дадут выезд. Тогда мы услышали, что будут эвакуационные автобусы из драмтеатра. Я думала уже идти, но это очень далеко от нас, машиной ехать где-то пол часа.

А тут еще нужно понимать, что когда мы оставили нашу квартиру, то на улице было тепло. Дети ушли в кроссовках, легких куртках. А потом на улице взялся мороз, стало холодно. Что-то нас остановило, мы не пошли. Затем снова планировали идти в центр, чтобы оттуда уже как-то уехать. И если бы мы все-таки так поступили, то были бы в драмтеатре. В какой-то момент просто отказались от этой идеи. То, что мы здесь с вами сидим – это такое интересное стечение обстоятельств. Потому что сначала должны были остаться на Левом берегу, потом должны были идти в центр, а потом еще и удалось выехать.

Мы выживали на двух заряженных телефонах и двух повербанках. У нас легла полностью связь. У свекрови на 9 этаже можно было поймать Интернет. Я была на связи с сестрой. Я набирала сообщение внизу, чтобы побыстрее было. Потом жду пока немного притихнет и иду на 9-й этаж. Ставила телефон на подоконник, потому что это то самое место, где хотя бы чуть-чуть ловил интернет.

Иногда сообщение отправляло, а иногда и нет. А в это время может лететь самолет, может стрелять, а ты стоишь. Я была на связи одна одна из немногих. Пока мы не нашли интернет, сестра ничего не знала о нас. Она немного раньше приехала во Львов, мы сейчас здесь вместе.

Когда было принято решение эвакуироваться из Мариуполя?

Читайте также "За нами вслед летело так, будто мы за собой везли войну": трогательная история учительницы из Волновахи

Где-то с 15 марта люди стали понемногу уезжать. Потом услышали, что есть зеленые коридоры. Но машины не было. Если бы мы не нашли автомобили, то, наверное, шли бы пешком. Когда мы выезжали, то видели, что многие так и делали. Нельзя было оставаться.

Нас вывезли наши друзья. Эта семья не очень далеко жила от нас, но чтобы до них дойти, нужно было пройти улицу, которая насквозь обстреливалась. Они не хотели уезжать из города, потому что у них отец после операции, он не может ходить. Я их убедила, ведь ему нужно лечение. А что можно было сделать в Мариуполе?

"Меня страшно бесила их вежливость": про оккупантов на блокпостах

Какой был путь из Мариуполя?

Нас не досматривали ни на одном блокпосту. У них очень маленькая машина, но мы все поместились. Мы сидели на задних сиденьях впятером. А наши вещи были на крыше авто, мы их закрепили скотчем, потому что их некуда было положить внутрь. А еще с нами ехали два кота, черепаха и улитки.

Для меня очень тяжело было на это смотреть, когда мы были на этих блокпостах. Когда ты видишь, сколько их здесь, смотреть на это спокойно нельзя. Мне было физически плохо. Потому что оно здесь ходит, как хозяин.

Когда нашу колымагу видели со скотчем на крыше, нас не досматривали. Меня страшно бесила их вежливость. Они проверяли документы только у водителя и говорили: "Хорошо вам доехать". Лучше бы вы молчали. Где-то возле Запорожья тоже такое было. Младший ребенок разделся до майки, она такое может, тогда было душно в машине. И один из них мне говорит: "Ребенок у вас простудится". А сказать ничего нельзя было, потому что они вооружены, надо молчать. Ребенок три недели просидел на морозе, без теплых вещей, без света, без всех положенных условий. А тут он мне будет рассказывать, что лучше для моего ребенка…

Уехали 17 марта, это был день рождения моей младшей дочери, второй раз подарила жизнь ребенку. Мы ехали в Бердянск 13 часов, хотя раньше это занимало час – полтора. А еще тогда было холодно, машина изнутри обмерзла, а мы попримерзали к ней.

Младшая дочь Анны – Екатерина / Фото предоставлено 24 каналу

В Бердянске насколько прекрасные люди. Это и помогало мне держаться. Так было повсюду. Начиная с того, как мы все готовили во дворе на костре. Мужчина из нашего подъезда разжигал мангал каждый день, с утра до вечера, под любым обстрелом. Или соседи, которые видели, что мы приехали налегке. Люди насколько объединились.

Бердянск тоже был под оккупацией. Магазины были пусты, несколько бутылок было в алкогольном отделе и жвачки на кассе, больше ничего не было. Тоже самое и в аптеках. А нас там так хорошо кормили, люди приносили из дома закатку, бутерброды, вещи для детей.

К слову Нас спасли дети, – Мария про эвакуацию из Мариуполя и попытки освободить мужа из плена

Мы должны были ехать на эвакуационном автобусе, потому что не могли найти топливо. А потом нам удалось заправиться, поэтому мы отказались. Мы уехали, а колонну обстреляли.

Что почувствовали, когда увидели первый украинский блокпост?

Когда мы увидели первый украинский блокпост, мы все плакали. Было впечатление, что мы вырвались из плена, но оно в принципе так и было. У нас было печенье и шоколадки с собой, мы хотели отдать их нашим ребятам, но они нас не останавливали, только махали, чтобы быстрее проезжали и не задерживали очередь.

"Мы даже не попрощались": о последнем разговоре с мужем

Когда в последний раз общались с мужем?

13 мая он перестал выходить на связь. Мы даже не попрощались, потому что он 23-го пошел работать, как всегда. Он когда шел на дежурство, нас не будил, потому что это было очень рано. А на следующий день уже началась война… Если на простом языке, то он был руководителем по связи. Потому с этим проблем не было, был на связи до последнего.

Мы общались не каждый день, но достаточно регулярно. Его часть сначала вывели из города, а затем через несколько дней они вернулись. Когда город уже был в кольце, они были на "Азовстали". В последний раз мы с ним так долго разговаривали, это было 1 мая. Он о себе ничего не говорил. "Все нормально" – это единственное, что он мне говорил. Очень переживал за родителей.

Пока с мужем была связь он мне звонит и говорит: "Ребенок тренируется? Ищи где ребенку тренироваться". Ладно, пусть он хоть за это не переживает.

Кстати. Старшая дочь Анны – Анастасия занимается фигурным катанием.

Дом свекровей сгорел, они голодали в оккупации

Что родители мужа рассказывали вам о жизни в оккупации?

Они жили у чужих людей, потому что их дом сгорел полностью. Про оккупацию они ничего хорошего не рассказывают. Оккупация – это страшно, для меня это вообще не приемлемо. Они голодали, потому что квартира была разрушена, они не успели вынести много вещей. Мы им помогали, как могли, через волонтеров, знакомых. Я устала их уговаривать, чтобы они уехали.

В сентябре они одумались. Они сейчас в Моршине, с ними все в порядке. Я не знаю, почему они так долго сидели. Возможно, надеялись на какое-нибудь улучшение. Они очень хотели что-нибудь узнать о сыне. Но от кого? Также свекры поняли, что скоро зима, будет еще труднее жить. У них не было родных в Мариуполе, родственники жили в Крыму и Грузии.

В что оккупанты превратили Мариуполь: смотрите видео

Но с ними такая интересная история была. Нам много помогали чужие люди. Когда обратилась к этим родственникам, они все мне отказали. Я думала сперва вывозить свекровь через Крым, Грузию. Мне родственники сказали, что не могут их к себе взять.

Известно ли вам что-нибудь о вашей квартире, она уцелела?

Окна только вылетели. Сейчас кум мой присматривает за домом. Пленкой их заклеили. Стоит, может, дождется.

Анна вместе с дочерьми / Фото предоставлено 24 каналу

"Здесь люди невероятные": о новой жизни во Львове

Вы поехали во Львов к сестре или это было случайностью?

Это было паническое бегство. Меня ждала во Львове сестра, мы ехали туда целенаправленно, но нас звали повсюду.

Какой была дорога во Львов?

Нас ехало 12 человек в одном купе, и это был не самый пик. Мы ехали по ночам, без света, даже телефоны не включали. На каждой станции была тревога. Во Львов мы ехали неделю. 17 марта выехали, а приехали где-то 25-го.

Как вам во Львове? Уже привыкли к новому городу?

Если честно, то было очень сложно поначалу. В марте впервые приехала во Львов. Когда ты планируешь свой переезд или просто едешь на отдых, то это одно впечатление. А когда ты оказываешься здесь, и не понимаешь, вернешься ли назад, очень тяжело сложить впечатление. Старшему ребенку здесь очень нравится. Мы только сошли с поезда и немного проехались, она сказала: "Я буду здесь жить". А младшая постоянно говорит, что хочет домой.

Мне нравится центр города. Здесь люди невероятные. Где бы мы ни были, нам встречаются прекрасные люди. Когда мы вывезли свекровь, мне позвонили родственники из Грузии. Они очень благодарили, а потом спросили: "Аня, неужели украинцы все такие хорошие?". На что я ей ответила: "Знаете, есть еще лучше".

Как говорили с детьми о войне?

С ними не нужно было говорить о войне после 24 февраля, потому что она уже у них была. Они знали, что это такое. У меня очень хорошие и политически подкованные дети. Ничего не скрывали от них. Я говорила им правду и о муже.

Я вами просто восхищаюсь, рассказывая о такой болезненной теме, вы находите место для юмора.

Только чувство юмора и спасает. Это еще с 2014 года было так. Иногда это такой сюр… У меня у мужа очень хорошее чувство юмора. Мы с ним довольно долго разговаривали в последний раз. Мы так смеялись, шутили.