Решение уехать наша коллега Яна приняла в марте, когда прилетело во все соседние дома. Взбешенные оккупанты стирали с лица земли комфортный и уютный украинский город.

Заметьте "Без слез по Мариуполю нельзя ходить": история Елены о выходе из города и новой жизни во Львове

О жизни Северодонецка между двумя оккупациями, любви города к Украине, эвакуации под обстрелами, пути в никуда и новом старте во Львове Яна рассказала нам в рамках проекта СВОИ на 24 канале.

Впервые Северодонецк был оккупирован в мае 2014 года. Освободили город в июле того же года. Какие воспоминания остались у тебя об этом времени?

Мне в то время было 14 лет. Помню, как на блокпостах стояли "лнровцы" или какие-то предатели. Нам сказали, что город – оккупировали. А потом мы узнали, что Северодонецк освободили.

К тому времени я жила в селе Новая Астрахань (это в 25 километрах от Северодонецка). Взрывов не слышала. Такого кровопролития, как сейчас, не было. Обычные люди и не заметили оккупацию.

Потому думали, что и в этот раз ничего такого не будет. Что россияне немного на границе погремят – и все. Но, к сожалению, такого не произошло.

Слава Богу, что хотя бы до 24 февраля мы жили нормальной жизнью.

Все эти годы чувствовалось, что линия фронта – близко? Как жил Северодонецк?

Вообще нет. Люди жили своей жизнью. Делали ремонты. Открывали бизнес. Учились. Не было слышно ни взрывов, ни выстрелов. Война была будто бы так далеко. А на самом деле – в нескольких километрах от тебя.

Готовясь к нашему разговору, я пересмотрела выступление Сергея Жадана в Северодонецке в декабре 2014 года. Тогда он читал отрывки из своей "Месопотамии". Как ты оцениваешь: за эти 8 лет в городе было достаточно культурных событий? Концерты, презентации. Чтобы город мог наслаждаться и насыщаться украинской культурой?

Мне кажется, что да. Конечно, можно было бы больше. Всегда можно украинизировать еще больше. Но культурные события всегда были. Как в Киеве, так и в Северодонецке. Те, кто хотел, всегда знали, куда пойти.

Молодежь ходила. И я ходила. Как переехала в Северодонецк, изменила круг общения. На Жадана ходила. Он, кстати, частенько к нам приезжал.

Молодежь собиралась вместе. Мы играли в настольные игры, читали стихи. Нас не отвергали. Северодонецк – всегда был Украиной.

История Они об эвакуации из Северодонецка
Северодонецк жил яркой культурной жизнью / Фото предоставлено 24 каналу

Какие настроения все эти годы были в городе?

Северодонецк – это украинский город, которому просто не повезло с близким расположением к России.

В 2021 году у нас прошел военный парад. Людей было море. Мы всегда праздновали День вышиванки. Каждый год проводили Фестиваль мнений. По-украински почти не говорили (преимущественно – суржик или русский), но Украину любили.

Пророссийские призывы не звучали. Возможно, какие-то сепары и были. Однако откровенно о себе они не заявляли.

А тому, кто скажет, что Северодонецк – сепарский город, в котором никогда не поддерживали Украину, я приеду и дам пощечину.

С осени 2021 года количество новостей о возможном полномасштабном нападении ежедневно росло. У тебя был тревожный чемоданчик? Или казалось, что все-таки – это невозможно?

Все полагали, что полномасштабной войны не будет. Они ведь не впервые стояли уже у границ. Все думали: ну постоят себе и отойдут.

Чемоданчик не собирала. К тому времени я подхватила COVID-19 и не было сил даже читать новости. Я была в таком вакууме. А потом – война.

Накануне все тревожились, и я тревожилась. Но на 100% не верила, что это произойдет. Не потому, что я верила в Россию, как будто она – такая "хорошая страна", просто не думала, что им это нужно.

21 февраля с мамой попала в больницу. Ей делали операцию, а я – с отравлением попала. Лежишь, тебе плохо, а потом просыпаешься и тебе говорят: "война началась". Слышишь взрывы и не знаешь, что делать.

Твое утро 24 февраля – каким оно было?

Я не читала новости. Но услышала взрывы. У нас за Северодонецком есть старый аэропорт. Туда россияне выпустили несколько снарядов. Тогда я решила прочитать новости.

Узнала, что Харьков, Киев бомбят. Но я все равно надеялась, что как-нибудь обойдется. Ну потому что XXI век, как такое может быть.

Эти первые дни очень размазаны. Я переживала. Я боялась. Еще физически было плохо. Пыталась меньше читать новостей. Что я могла сделать?

Как проходили первые дни полномасштабной войны в Северодонецке?

Город атаковали каждый день. Утром несколько раз и вечером. Днем могли еще несколько раз. Тогда это казалось очень много. Но сейчас понимаю, что на самом деле мы еще так нормально обошлись.

Северодонецк – очень маленький. За 2 часа можно пешком дойти с одного конца города – в другой.

Когда обстреливали один конец города, а я была в другом, конечно, все слышала. Но понимала: громко, но летит не сюда.

Ночью 4 марта россияне обстреляли нашу больницу. Был прилет в 10 метрах от здания, где я лежала. Россияне специально дождались времени, когда все будут спать.

Оккупанты попали в инфраструктуру. Не было ни света, ни воды. Люди очень испугались.

Потом россияне начали стрелять по садам, по школам. Где были бомбоубежища, туда они и стреляли.

Аптеки не работали. Коммуникаций не было.

В больнице нас держало то, что мама – после операции. Никаких медикаментов уже не было.

Я находилась в больнице, потому что не было куда идти.

7 марта мы пошли на квартиру к тете и двоюродной сестре. Там переночевали. На следующий день россияне так обстреляли наш район, что мы начали собирать вещи.

В наш дом не прилетело. Но прилетело во все дома рядом. Наш как-то обошло. Это было так ужасно. Тупо животный страх. Понимаешь, что ты никуда не денешься. Хочется просто лезть на какой-то потолок, куда угодно, чтобы убежать. Страшно пережить этот момент, а потом еще страшнее понимать, что сейчас снова прилетит. И на этот раз – точно в тебя. Не в дом рядом, а – именно в тебя.

Тогда приняла решение, что все-таки нужно ехать?

Я принялась обзванивать всех перевозчиков. У каждого был запланированный график на 2 – 3 недели. Я понимала, что ситуация накаляется. Через 3 недели меня может уже не быть.

Дозвонилась одному перевозчику. 9 марта мы уехали, потому что я заплатила двойную цену за то, чтобы быть без очереди. Я просто выкупила чье-то место.

Из Лисичанска в то время, кажется, еще ходили эвакуационные поезда. Но из Северодонецка туда еще нужно было как-то добраться. И какие поезда, когда мама – после операции. Очень слаба она была.

9 марта мы уехали. Но водитель решил сменить шины на летние. Как выезжать из Северодонецка в Лисичанск, там есть большой холм. Было скользко, выпал снег и водитель не смог выехать на него. Мы разворачиваемся и едем по дороге через Рубежное, которое уже простреливалось.

Мы выехали. И Слава Богу.

Какое самое сильное воспоминание у тебя осталось об эвакуации?

Когда мы выезжали из Луганской области, водитель включил музыку. Для меня это был шок. За дни полномасштабной войны музыка, сериалы отошли на двухмиллионный план. А тут ты понимаешь, что жизнь продолжается.

Ты сразу знала, что поедешь во Львов?

Мы поехали сначала в Днепр. Вся Луганская область сейчас – это Днепр. Мы собирались там остаться. Но через несколько дней после того, как мы приехали в Днепр, произошел прилет. Мы в панике собрали все вещи и уехали во Львов – в никуда. Главное было просто добраться в безопасность, а потом как-то и будет.

Нас приютила знакомая моей знакомой. Мы пробыли там недели две, пока не нашли жилье на более длительный период. Сейчас живем у священника. Все хорошо.

Мы думали: если во Львов прилетит, поедем в Польшу. Было так страшно, что мы были заряжены ехать дальше, где будет безопасно.

Но сейчас я понимаю: даже если Беларусь вступит в войну, я не хочу уезжать из Украины. Я и тогда не хотела, но была очень напугана. Украина – мой дом.

Ты чувствуешь себя здесь в безопасности? Насколько это вообще возможно во время полномасштабной войны.

Когда впервые был массированный ракетный удар по Львовщине, мы слышали, как работали ПВО. Но мы такие: "Ну ок, пойдем в коридор". После того, как нас обстреливали так, что стены тряслись, страшно не было. Во Львове чувствую себя в безопасности.

Как ты считаешь, твой "второй" дом стал для вас сейчас действительно домом? А люди рядом, которые казались еще недавно совсем чужими, стали родными?

У меня дома – большая библиотека. Я, когда уезжала, взяла всего одну книгу – "Вторая жизнь Уве". Это символично. Потому что здесь у меня тоже началась, к сожалению или к счастью, – вторая жизнь.

Я здесь нашла работу. У меня есть знакомые. У нас очень классная команда СММ. Они – все котики. Мне нравится работать на 24 канале.

Я ездила на экскурсии. Побывала на Синевире. Если бы не война, можно было бы сказать, что я живу хорошей жизнью.

Если бы войны не было, я, возможно, все равно переехала бы во Львов. Начала работать на 24 канале. Но это все вышло не такой ценой, как я хотела.

Недавно я ходила на балет. И как-то от этого отвлекаешься, а потом накрывает, потому что думаешь: а как там люди в оккупированных городах, как там наши военные. Я не знаю, что делать: жить эту жизнь или просто существовать? Морально сложно.

Твой дом уцелел?

Пока да. Что будет дальше, я не знаю. Готовлю себя к худшему, но надеюсь на лучшее.

"Хочу, чтобы Северодонецк не стал городом-призраком"

Если бы ты встретила иностранца, очень мало знающего о Северодонецке, что бы ты ему рассказала о своем городе?

Он у нас компактный. Комфортный очень. Уютный. Есть два озера. Есть куда сходить. К нам постоянно приезжали звезды: The Hardkiss, MONATIK, "Антитела", "Бумбокс", Потап и Настя. А в соседний Лисичанск – "Океан Эльзы".

У нас было столько кафе. Мне кажется, что Северодонецк – это город кафе-тележек. Они были на каждом шагу.

Северодонецк – это дом. Я хотела бы, чтобы после деоккупации его отстроили. Чтобы туда приезжали люди. Чтобы Северодонецк не стал городом-призраком.

Что можешь сказать людям, которые боятся покидать родные дома и переезжать в более безопасные места? Что посоветуешь им?

Из Северодонецка сейчас очень тяжело уехать. Мне кажется, те, кто хотел уехать, они уже давно уехали. Остались те, кто действительно поддерживает "русский мир", или те, кто не может уехать из-за определенных обстоятельств.

Есть еще небольшой процент людей, которые держатся за свою квартиру. Думают: если здесь останусь, не прилетит.

Некоторые издания пишут, что там остались только сепары. Но это не так. Там есть и проукраинские люди.

А совет? Выжить. Дождаться Украины.

Что первое сделаешь после победы?

Мне кажется, я как раз буду на смене на соцсетях 24 канала. Все будет так нестись!

А потом я хотела бы поехать домой. Посмотреть, что там с домом. Побыть в Северодонецке. А потом взять отпуск, уехать в Карпаты, выключить все и морально отдыхать. Знать, что никто не умирает, а дома – все хорошо.

Устроишь нам как-то после победы экскурсию по Северодонецку?

Конечно. Всей команде 24 канала могу устроить.

Защитники и защитницы обязательно вернут в Северодонецк украинский флаг и безопасность местных жителей. В городе снова будут работать кофейни, будут проходить фестивали, будут читать свои стихи украинские поэты.
Потому что украинцы – несокрушимы.