В рамках проекта СВОИ 24 канал рассказывает историю Марии – коренной жительницы Мариуполя. Девушка рассказала о жизни в оккупации, плене мужа-военного, выезде и укрытии на Закарпатье, где они с сыном с нетерпением ждут возвращения самого дорогого.
Не пропустите "Под пулями возили военным горячую еду": история Валентины о жизни и выезде из Рубежного
"Муж сделал для нас все, что мог, и ушел на фронт": о начале войны
Расскажите о себе – откуда вы чем занимались до полномасштабного вторжения?
Мне 23 года, у меня есть сын – ему почти 2 года. Мы из города Мариуполь. Очень трудно говорить о своей семье, потому что мой муж – военный и находится в плену. Он прошел Мариуполь, "Азовсталь" и сейчас во вражеском плену.
Мариуполь – наш родной город. У нас все было хорошо до войны. Я проводила курсы по фитнес-тренировкам, помогала девочкам худеть, потому что имею высшее образование.
Всё было хорошо, у меня были грандиозные планы. Мы с мужем планировали дальнейшую жизнь. Он хотел пойти на работу правоохранителем, чтобы добиться большего и чтобы в нашем городе все было хорошо. Он для меня плечо и опора – такой мужественный, если решил, так и будет делать.
Расскажите о вашем муже – есть ли какая-нибудь информация о нем, где он находится?
Нет к сожалению. Я знала, что он находился в Еленовке. Но сейчас много говорят о том, что их увезли оттуда. На связь он вообще не выходит. Я могу только догадываться как он.
Мария с мужем и сыном до войны / Фото предоставлено 24 каналу
А когда он в последний раз выходил на связь?
17 мая. Тогда он был еще на "Азовстали". Сказал, что их эвакуируют и пока будет так. У него было мало надежды, что через несколько месяцев, как и обещали, освободят. Пока уже прошло почти пол года. Пошел шестой месяц, как он находится в плену.
Очень надеюсь, что его скоро вернут. Я уже сделала все, что могла.
Помните, как для вас началось утро 24 февраля? Помните ли ваши эмоции или действия?
Мы проснулись от звонка, связь тогда была очень плохой. Мне позвонила мама, у нее была истерика. Она была в другом конце города и сказала, что началась война.
Муж знал, что будет что-то подобное. Он догадывался, но надеялся, что это неправда и все обойдется. Потом ему позвонил отец и сказал, что там стреляют. Он быстро собрался, взял машину и забрал моих родных с другого конца города и привез к нам, потому что у них к тому времени уже не было ни связи, ни воды, ни света – вообще ничего. А это было 24 февраля.
Мы жили в центре города, закупили все, что нужно. Муж хотел вывезти нас и очень настаивал на этом, но я сказала, что мы останемся. Я надеялась, что все будет не очень масштабно – постреляют немного и все. Но случилось, как случилось.
Затем мы оборудовали подвал, чтобы было удобно. У нас тогда еще была связь и свет, а уже 2 марта все выключили. Ничего вообще не было, только газ. Мы сделали все, что могли, то есть еда и вода у нас были.
Муж сделал для нас все, что мог, и ушел на фронт. Это было 6 марта. Он у меня военный человек и очень настаивал на том, что это нужно делать. Он должен, потому что это его обязанность.
Мариуполь в начале марта / Фото с телеграма Антона Геращенко
"Вода из лужи, сильный холод в квартире и голодные дети": о жизни в оккупации
Сколько времени вы пробыли в Мариуполе, какой была жизнь там? Кто из близких был с вами?
Со мной были мои родители и сестра с семьей: ее муж и маленький ребенок – ему в то время был 1 год.
Мы сначала были в квартире. До 8 марта мы еще могли там находиться, хоть авиация и летала постоянно. Мы молились, чтобы ничего не упало где-нибудь поблизости, но уже 10 марта авиабомба упала к нам во двор.
Прилет во двор, где жила Мария / Фото предоставлено 24 каналу
Тогда пострадали многие дома и погибли многие люди, потому что они готовили на улице. Уже не было газа, потому что его 5 марта отключили.
Люди готовили на улице, искали, где жечь огонь. Мы бегали набирать воду. У нас через дорогу был детский сад и в системе осталось много воды. Мы бегали туда, чтобы набрать воду и сделать какие-нибудь минимальные запасы, потому что вообще тогда ничего уже не было.
Потом, когда шел дождь или снег – это был праздник для меня, потому что мои тогда еще не понимали всего. Я из лужи набирала воду, мои родные поначалу не понимали и считали, что это противно. А уже потом благодарили, что я подумала об этом, потому что эта вода очень пригодилась.
Уже после 10 марта, возможно немного раньше, мы перебрались в подвал. Было очень холодно, но в квартире было еще холоднее.
После этого были очень сильные прилеты в наш дом, но наша квартира полностью уцелела. Это чудо, потому что вокруг дома были постоянные прилеты, все горело. Но наш дом в большинстве своем страдал от танковых обстрелов.
Последствия обстрелов оккупантов / Фото с телеграма Антона Геращенко
Нам было очень холодно, дети постоянно кричали. У нас не было ни одной спокойной ночи. Детям было постоянно холодно, и они хотели есть.
Впоследствии люди стали выбираться из подвала и уезжать. Предлагали и нам уехать 15 марта, но мы отказались. Думали, что скоро все прекратится.
Мария вспомнила, что к тому времени российские захватчики уже зашли в город и рассказывали всем людям, мол, можете спать спокойно, мы больше не будем стрелять. Впрочем, это была лишь очередная ложь оккупантов.
"Мы были изолированы от социума": о решении эвакуироваться из Мариуполя
Мы не выдержали и уже 20 марта уехали из города. У моей сестры была машина, но она не завелась, когда мы начали уезжать. Однако повезло, что у отца моего мужа была машина, и он помог нам выехать из города.
Что повлияло на ваше решение уехать?
Наверное, условия. Мы понимали, что воды почти нет. И было очень холодно – у нас появлялась роса на всем теле. Дети постоянно плакали. Было просто нереально жить. Пожалуй, только ради детей и уехали.
Один из пострадавших домов от атак россиян / Фото с телеграма Антона Геращенко
Мы выехали в соседнее село, в 20 километрах от Мариуполя. Пробыли там неделю, но еще не понимали, что нам там нельзя было находиться. Мы были настолько изолированы от социума, что не имели никакой информации .
Люди, проживавшие в том селе, не имели доступа к новостям из Украины. К сожалению, некоторые из них даже подвергались российской пропаганде.
Нас очень пугали относительно выезда в Украину, говорили, что больше никто не вывозит. И мы не могли найти человека, который мог бы это сделать. У моей сестры, которая в то время была в Харькове и жила в подвале, были коммуникации. Она нашла волонтеров и мы уехали.
Вы знали заранее, куда поедете?
Да, мы думали, что когда уедем из Мариуполя, то поедем сразу на Запорожье, но тогда что-то пошло не так. Все были на нервах и взволнованы, потому получилось так, что мы остались в селе. Думали сначала, что там будет безопаснее.
Мы планировали поехать в Запорожье, а затем на Запад Украины, потому что у нас там была знакомая, которая могла принять нашу семью. Так и вышло, мы прожили там месяц. Она нам очень помогла.
"Нас спасли дети": как Мария с родными прошла 15 блокпостов россиян
Какой вообще была дорога из Мариуполя?
Из Мариуполя в село вообще было тихо, никого не было – только сожженые танки. Видно было, что велись бои. А когда уже начали выезжать по Володарской трассе, начались российские блокпосты. Их в тот момент было 15.
Поначалу было спокойно, нас не трогали. Вообще нас с сестрой волонтеры посадили вперед, потому что мы были с детьми. Это сделали для того, чтобы российские военные видели, что не надо нас трогать, потому что здесь дети.
Но на нескольких точках я очень не понравилась российским военным. Они попросили документы и свидетельство о рождении ребенка. Как-то очень странно смотрели на меня.
Мне до этого говорили, чтобы я вообще все удаляла с телефона, чтобы ничего меня не связывало с военной тематикой. На самом деле, я тогда не понимала, насколько это серьезно.
Однако тогда другой военный сказал, что там дети и не надо трогать нас. То есть в каком-то смысле нас спасли дети, потому что если бы не они, то россияне могли бы многое найти.
Читайте также "Российский военный напился и ходил ко мне в комнату": история Юлии о выезде из Мариуполя
Мы очень долго ехали, где-то 9 часов. Нас пугали, говорили, что мы не доедем, потому что 20 марта многие выезжали и многие из них не доехали. Что касается блокпостов, то, наверное, нам повезло. Они не очень придирались.
Уже когда выехали, были украинские блокпосты. Там вообще было все хорошо, к нам очень хорошо относились, с пониманием.
"Ощущение дома появится только, когда муж будет рядом"
Где вы сейчас находитесь? Как обустроились на новом месте? Чем занимаетесь?
Мы в Закарпатье. Мы уже здесь долго и хорошо. Надеемся, что пробудем еще некоторое время здесь, потому что я жду мужа. У меня все опирается на это. Стараюсь помочь его освободить – связываюсь и консультируюсь с разными людьми, адвокатами. Но все говорят ждать.
А так занимаюсь ребёнком. Пытаюсь как-то развиваться, потому что потеряно очень много времени. Я понимаю, что мы больше не вернемся в свой город, хотя наша квартира и уцелела.
Имеете в виду, что не вернетесь в Мариуполь, пока там россияне или вообще не планируете?
Пока там россияне, это самый главный критерий.
Достойно внимания ВСУ сказали ехать, потому что мы мешали уже, – Валентина из Лисичанска об эвакуации и мести россиян
А вообще какие у вас планы на будущее?
Буду стараться себя реализовать. Вообще очень трудно говорить об этом, потому что я привыкла, что рядом со мной всегда мой муж. Он – моя половина. Так что пока я могу думать над вариантами, которые потом ему предложу и мы будем вместе выбирать.
Мне, если честно, страшно в Украине. У меня был шанс уехать в Европу, мне и сейчас говорят, чтобы я ехала. Но я принципиально не хочу этого делать , хотя и понимаю, что опасно быть в Украине. Я думаю, Закарпатье – самое безопасное место.
Буду делать все возможное, чтобы ребенок развивался, потому что ему уже 2 года. И процесс развития в этом возрасте очень важен.
Чувствуете себя в Закарпатье себя как дома?
Не чувствую. Это очень тяжело.
Мария отметила, что иногда ей бывает очень тяжело вдали от дома. На ее пути встречаются разные люди и сложные ситуации, но она держится, ведь ей еще нужно дождаться своего героя-мужа.
Вы говорите, что не чувствуете себя на Закарпатье как дома, но и в Мариуполь пока не собираетесь, что вам может помочь найти это чувство дома?
Я думаю, ощущение дома появится, когда муж будет рядом, только в этом случае. Даже если бы я была в Мариуполе, то чувствовала бы пустоту.
Что помогает вам морально держаться в ожидании возвращения мужа?
Мне ребенок помогает. И сама сила мужа, потому что он у меня и физически, и морально очень сильный человек. Я постоянно успокаиваю себя мыслями, что он такое пережил – он смог, так почему я не могу? Хотя я нахожусь в безопасном месте, у меня почти все есть. Так и живу. И, конечно, надеюсь. Все надеюсь, что вот-вот его освободят.
Мария с сыном на Закарпатье / Фото предоставлено 24 каналу
"Обязательно выйдем и встретимся всей страной": о планах на победу
Чувствуете, что война вас как-то изменила? Может, стали иначе относиться к каким-то вещам?
Отношение и нравственные ценности изменились. Я очень многое переосмыслила – все, что происходило до войны, каким человеком я была. Поняла, что не стоит беспокоиться о каких-то мелочах и считать это катастрофой, когда люди вокруг теряют жизнь.
А расскажите немного о людях, с которыми вы познакомились – подружились ли с кем-нибудь?
Если честно, мне вообще было очень сложно в жизни найти друзей. У меня было их очень мало, потому что я человек, очень сильно принимающий все к сердцу.
Мы общаемся с местными, но чтобы найти друзей, то с этим сложно. Однако я стараюсь постоянно общаться с людьми. Например, еду в маршрутке и пытаюсь с кем-то разговаривать.
Многие люди боятся оставлять свои дома и переезжать в более безопасные места, чтобы вы им посоветовали?
По меньшей мере, быть постоянно в укрытиях, но как показывает практика, даже укрытие может не помочь и не спасти. Но если есть дети, то прежде всего думать о них.
Знаете, то, в каких условиях мы были там – мы постоянно считали вылеты и то, через сколько секунд будет сброшено авиаоружие. Мы уже понимали это, как и то, куда оно может примерно упасть.
После того, как видишь, что происходит с городами – как, например, с Киевом, по крайней мере нужно пытаться находиться в бомбоубежище.
Я понимаю, что уехать может быть страшно. Многие люди в Мариуполе думают: "А куда я уеду? Где меня ждут?"
Я думаю, это было распространенное мнение в начале полномасштабной войны, но сейчас мы показали, что ждем друг друга и готовы помочь.
Да, конечно. Обязательно найдутся люди, которые помогут тебе.
Мария рассказала, что многие ее родные остались в Мариуполе, потому что боятся уезжать. Девушка не раз говорила с ними, но убедить их не удалось. Впрочем, даже в таких страшных условиях семья Марии, оставшаяся в оккупированном городе, ждет победы Украины.
И в заключение нашего разговора – что сделаете, когда Украина победит?
Я думаю, мы обязательно выйдем и встретимся по всей стране. Будем праздновать победу, где бы мы ни были. Пожалуй, только так. И обязательно в кругу семьи тоже.
Знаете, я, наверное, поехала бы в Мариуполь. Даже если просто в гости, но я сразу приехала бы в Мариуполь, потому что у меня осталось там много родных людей.
Все украинцы, с нетерпением ожидающие возвращения своих близких из российского плена, обязательно встретятся и обнимутся. Надеемся, это будет их последняя разлука, и они смогут быть рядом друг с другом. Мы верим в победу наших героических защитников и делаем все от нас зависящее, чтобы как можно скорее услышать столь желанное: "Мы победили".