Наше прошлое задает стандарты поведения и логику реакций. То, как мы голосуем и поступаем, похоже на сеанс у психоаналитика. Наши последние тридцать лет жизни – это лишь исповедь на кушетке. Пускай даже на этой кушетке лежит целая страна.
Читайте также: Нужна ли Украине национальная идея, если Запад уже давно мультикультурен
Украина меняется, но некоторые вещи остаются неизменными. В нашем багаже – несколько столетий жизни в составе чужих империй. Отсутствие опыта собственной государственности. Привычка воспринимать любого носителя власти как чужака, присланного из метрополии.
Все это делает украинцев чемпионами по выживанию в чужих государствах. И превращается в балласт, когда речь заходит о строительстве своего. Так уж вышло, что украинские граждане – носители самых отчаянных антиэлитарных настроений. Мы привыкли повторять, что это общемировой тренд, но в случае нашей страны – это скорее историческая традиция.
В нашем багаже – несколько столетий жизни в составе чужих империй
Украинские земли в разные эпохи были частью чужих империй, а потому категория "права" и "закона" воспринималось здесь как нечто чуждое, обслуживающее интересы метрополии. Любой носитель должности и полномочий всегда воспринимался тут как представитель интересов условного "поработителя".
Отсутствие опыта государственности дало о себе знать в тот момент, когда на карте появилась независимая Украина. Потому что фронда по отношению к любому начальнику никуда не делась. А за последние четверть века – лишь усилилась. Каждый, кто решит перейти из категории "один из нас" в статус распорядителя коллективным ресурсом – сиречь, "элит" – очень быстро оказывается в роли изгнанника.
Вся эта ситуация рождает ситуацию "отрицательного отбора". Если вы не воспринимаете чиновника как "своего", то у вас нет ни малейшей мотивации, чтобы платить ему рыночную зарплату. Как следствие, нет даже теоретической возможности, что на госслужбу решат пойти профессионалы, которые не хотят воровать.
Впрочем, недоверие к власти и вертикали – это лишь часть правды. Главная проблема в том, что украинцы вообще мало кому доверяют. В странах северной Европы индекс межличностного доверия – порядка 60%. В Центральной Европе – порядка 40%. В Украине он колеблется в районе 25%. По этому показателю мы близки к Бангладеш и Пакистану.
Это все было бесценным, когда речь шла о логике выживания. Когда вокруг украинца плескался огромный социальный океан, существующий по чужим правилам и управляемый извне. Сфера ответственности каждого ограничивалась своим домом и своими близкими. В конечном счете именно это и привело к рождению того социального договора, который проявился в стране после 1991 года.
Украинцы не доверяют власти
Девяностые годы были периодом "дерибана" советского наследства. Разница была лишь в масштабах. Кто-то "отжимал" у государства завод. Кто-то – ставил гараж на детской площадке. Никто не считал зазорным переводить "общественное благо" в категорию "персонального". Личные квадратные метры были в приоритете – коллективное достояние воспринималось как ценность лишь в том случае, если его можно было приватизировать.
Итогом процесса стал 2014 год. Майдан и российское вторжение смогли вырвать часть общества из анабиоза. Оказалось, что институциональному "чужому" может противостоять лишь институциональное "свое". В результате мы увидели добровольцев, волонтеров и активистов. Всех тех, кто решил инвестировать персональное – в коллективное. Но для пассивного большинства логика отношений со своим государством осталась прежней.
Их отношение к институциональной Украине варьируется в диапазоне от "тумбочки с деньгами" до "поработителя и угнетателя". При этом обыватель любит кивать на примеры успешных стран, забывая о том, что комфорт каждой из них – дело рук ее граждан.
Любые недостатки – это всегда продолжение достоинств и наоборот. Но принять эту простую аксиому означает взять на себя ответственность. В том числе за свое настоящее и будущее. А это рискует вывести обывателя из зоны комфорта. Поэтому он предпочитает упорно искать виновных, где угодно – но лишь не в зеркале.
Майдан и российское вторжение смогли вырвать часть общества из анабиоза
Порой создается ощущение, что столетия колониального статуса сформировали у украинского обывателя синдром выученной беспомощности. В 1967 году американский психолог Мартин Селигман описал его как состояние, в котором человек не пытается улучшить свое состояние и положение. Он пассивен, отказывается от действий, теряет чувство свободы и контроля, не верит в свои силы.
Вдобавок, многое упирается в готовность брать на себя ответственность. В психологии за это отвечает понятие "локус контроля". Люди с внешним локусом контроля списывают свои успехи и неудачи на внешние факторы и обстоятельства. И наоборот – люди с внутренним локусом контроля возлагают ответственность за обстоятельства своей жизни на себя.
Этот критерий работает не только на индивидуальном уровне. Во многом, разница между успешными странами и аутсайдерами состоит именно в том, к какой категории принадлежит большинство ее граждан.
Читайте также: Ловушка для Украины: что объединяет новую власть со старой
Любая ошибка ценна выводами. Если обыватель не признает своих ошибок – то и выводов делать из них не станет. В итоге Украина сегодня движется вперед по принципу "квадратного колеса" – когда любой прогресс возможен лишь благодаря сверхусилиям горстки людей, переворачивающих страну с одной грани на другую.