Помню их достойно стареющими. Именно достоинство – ключевая характеристика этих людей. Даже тяжело болея и уходя, они были горячо любимы своей семьей. К ним слетались дети и внуки, их не хотели отпускать и за их жизнь боролись до последнего. Но даже в последние дни они не были немощными стариками, а продолжали оставаться для нас горячо любимыми людьми. Вероятно, это огромное счастье – прожить жизнь так, чтобы без жалости и остатка щедро раздавая любовь всю свою жизнь, суметь собрать ее в самом конце: видимую во всем, ощутимую в каждом поступке детей и внуков. Даже в том, как за них боролись, чувствовалось, что они – стержень большой семьи, они нужны и их утрату никогда не восполнить.

Читайте также: Блог из Луганска: легально можно зарабатывать только в "правительстве" и в "армии"

Вижу сегодняшних стариков. И это устаревшее слово "достоинство" кажется мне последним, что может быть связано с ними. Они суетливы и растеряны, они спрашивают робко у тех, кто моложе: "А 83 года может быть причиной, из-за которой пустят без очереди через блок-пост?" Или еще один вариант: "Меня прооперировали по онкологии, я пару недель как из больницы, думаете, меня могут пустить без очереди?" Они пытаются показывать военным по обе стороны свои шрамы и рубцы, синие после капельниц руки, справки о страшных диагнозах. Стесняясь и используя эту карту как свой последний козырь. Обнажаясь перед толпой, веря еще во что-то.

Они так нелепы в этой своей возрастной деликатности, в хрупкости своего соматического здоровья, уязвимости, обидчивости, почти по-детски чистых слезах. Когда люди, пережившие гораздо большие потери, оплакивают хамское обращение к ним на "ты", вытирая слезы и не рассчитывая ни на чье понимание или сочувствие. И, нет, они давно уже не верят в какое-то призрачное улучшение жизни в общем или для себя в частности. Но за каждым из них есть те, кому важна их вторая пенсия – немыслимое богатство, которое как выигрыш в лотерею, упало им просто с неба.

Они бегут успеть все напоследок своей жизни. Помочь детям. Порадовать внуков. Многие из них держат ту вторую пенсию в руках в момент получения и переводят ее на карточки детей, которым куда сложнее в их новой жизни в чужих городах. Они покупают доллары, чтобы перевести в другие страны внукам, которых они, вероятно, уже никогда не увидят. Они так воспитаны – жить для других до последнего вздоха.

И, конечно, им где-то в тайне хочется больше любви, больше признания, больше уважения или хотя бы просто понимания того, какого им все это – очереди, пешие переходы, стрессы, давка. Они по-стариковски не спят накануне от волнения, одевают лучшее, купленное еще по прежней благополучной жизни и годами хранимое в шкафу, и нелепое от этого. Они не едят и не пьют, чтобы не быть привязанным к туалетам. Они терпят боль, терпят стыд и срываются из-за мелочей. Они легче и на ногах переносят инфаркты, чем хамское отношение к ним. Они научились терпеть. Это забег. Марафон. На выживание. И если вы любите своих стариков, сделайте все, чтобы их обошла эта доля.

Читайте также: Из грязи в князи, или Привычка зарабатывать на войне