Нас ожидают политические решения, которых раньше не было
В ходе регулярного обмена мнениями с очень компетентным иностранным коллегой прошу: объясни – почему?
Читайте также Китай поставляет России оружие? Что означают новые вражеские снаряды
Понимаю, что Золочев или Великий Бурлук вам совершенно непонятны, ноль эмпатии, ноль действий. Харьков, где трое детей сгорели заживо, малопонятен. Мол, где-то там близко с Россией, непонятно, что с ним делать.
Но ведь – Одесса? Одессу все любят. Толпы заметных и влиятельных людей раскланивались Одессе и/или подчеркивали свои корни. Где они? Одесса – это не Газа, не условный Алеппо. Это тело от плоти – Европа, это международная морская культура, это известно всем. Почему нет реакции? В чем дело?
Впервые ответ: "...не знаю, что сказать. Могу привести рациональные реальные политические аргументы, которые ты сам знаешь. Но внутренне в системе координат – не знаю, что сказать. Похоже, мы сейчас на психологическом переломе: мы участвуем в войне или мы не участвуем. Помогать и участвовать – разное, ты понимаешь. Принять – это наша война не на словах. Все рациональные аргументы – за участие. Мы должны участвовать, брать на себя не только материальные риски. Но никто не готов.
Макрону уже безразлично – он воспользовался моментом и запустил дискуссию. Теперь при любом результате он молодец. Остальные – в ужасе. Это безмолвие – от ужаса. Страшная трагедия. Дежурные слова будут плохими, импотентными. Но сказать и делать что-то другое не готовы".
Думаю, из-за этого и есть аудио немецких военных – это не последний такой ход. Россияне покажут видео, может сожгут парочку не очень значительных фигур. Сигнал тем, кто на крючке, чтобы не дергались. Серия публикаций российских СМИ странным образом ложится в ту же канву – о разоблачении сети российского влияния на Западе. Совпадение.
Месяц – полтора, о которых сказал спикер Майк Джонсон – это будут качели. Либо Европа по-настоящему примет войну как свою и проявит волю, или потом либо получит столько горя, что даже представить сложно. Европу будут рвать все.