Когда ты решил воевать?

Все началось с Майдана. Когда погиб Нигоян и Жизневский, шокировало, что людей расстреливают! Я работал недалеко и приходил. Думал, что Революция быстро закончится. А дальше были расстрелы на Институтской…

Читайте також: Умер как солдат: что известно о 24-летнем воине, который погиб в бою на Донбассе

Когда началась война на Донбасе, подумал, могу ли чем-то помочь. Почти 24 часа в сутки мониторил ситуацию в СМИ. Вскоре увидел обьявление добровольческого батальйона "Донбас" и сразу записался к ним. Батальон быстро доукомплектовался украинцами, белорусами и грузинами с Майдана и отправился на Восток. Меньше месяца учений на полигоне и в июне 2014-го мы уже брали штурмом Славянск.

Что стимулировало?

То, что народ обьединялся. Я понял, что такое патриотизм. Ведь мы тогда не за деньги и удостоверения шли. Этого не давали в батальоне. Ты просто доброволец. Погибнешь о тебе никто не вспомнит. И я почувствовал, что готов спокойно умереть за Украину в бою.

Как дались учения?

Легко, все получалось. Я стрелял хорошо, хоть до этого никогда не брал в руки оружие.

В твоей семье были военные?

Вообще никого.

И как отнеслась семья к твоему выбору?

Я далекий от войны был: работал столичным дизайнером, интересовался ночными клубами. Поэтому друзья крутили пальцем у виска, узнав, что иду воевать. Папа сначала не придал этому значения, а потом забеспокоился и предлагал лучше обдумать.

А вот мама на тот момент в Москве работала. И приехала оттуда на базу, когда я уезжал на Восток. Плакала, говорила, что тоже наполовину русская. Она не верила, что на Донбассе против нас воюют россияне. Ведь ей тоже в Москве мозг промывали. Уже когда мама здесь осталась и послушала, что на самом деле в Украине творится и что люди думают, больше в Россию не ездила.

Какие они первые ощущения на войне? Как вас встретил противник? Долго вы осваивались?

Мы погрузились в комфортабельные автобусы и колонной вместе с техникой пошли на Восток. Тогда освободили Славянск, и мы заезжали под бомбежку авиации. Все горело. Стояли грязные перепуганные ВСУшники, которые нас чуть не расстреляли. Для меня увиденное было шоком. Я как будто ехал по аду. Дорогой на Восток мы шутили про войну, а когда заезжали, у многих был страх в глазах. Думаю, я тоже поменялся.

И вот мы побыли полдня в Славянске, поехали в Покровск, на то время Красноармейск, а через час отравились в Бахмут. Только поселились в школе, и через три часа откуда-то началась стрельба! Оказалось, сепаратисты подьехали с тыла и начали нас обстреливать. У всех паника. Куда стрелять, непонятно. Мы начали шмалять по этому лесу. Вот такие первые ощущения: было страшно и непонятно.

Меня поставили на угол дежурить, чтобы оттуда никто не подьехал. Вижу, подьезжает машина, передаю по рации. Отвечают, мол не стреляй, она наша. Машина останавливается метров за 50, открываются окна и с нее просто стреляют автоматчики по мне. Я автомат высунул по-сомалийски и тоже стреляю. У меня паника начинается. Ничего себе по мне только что стреляли люди!..

И утром в полшестого мы не спали, думали, что нас берут в кольцо. И тут подьезжает джип, выходит чувачок и шмелем – реактивной ракетой бьет нам в здание. Короче, опять паника у всех. А как затихло, мы начали посты выставлять, окапываться, чтобы к нам близко не подьехали. Больше такого не было.

И что дальше – сразу наступательная операция?

Да. Дальше круче. У нас не было усиленной подготовки к штурмам городов. Только команда. Я думаю, этим должны были заниматься подготовленные спецвойска, а не добровольцы. Но я не жалею о том, что было.

Так вот через три дня – 18 июня две роты нашего добробата кинули на штурм Попасной и дали нам только танк и БТР. Первую роту отправили через Комышуваху заходить, а нас через Артемовск. Мы передвигались 15-километровой трассой через поле. Там много украинской техники стояло: и грады и ураганы, и саушки. Думали, что с этой техникой спокойно зайдем. Но нам ее просто не дали…

Наша разведка сказала, что за мостом на блокпосте видела живую силу противника. Командиры "поколдовали" и сказали заходить. И мы из-за БМП выходили, по очереди стреляли и обратно прятались. Дальше ехали на машине, а за два-три километра спешились, стали в боевой порядок, и начался штурм. С блокпоста по нас пару раз стрельнули. Мы их обстреливали БТРами, гранатометами, автоматами, пулеметами...

Начали доходить до моста – и они начали его взрывать. Хорошо, что у них это плохо получилось. Образовалось две больших дырки на мосту, но наша техника проехала. Дальше командиры вновь "поколдовали" и дали команду брать еще один блокпост при вьезде в город. Я подумал, взяли один – возьмем и этот.

Мы начали по старой схеме работать с автоматами, пулеметами... А огонь в ответ никто не открывал. Зашли на блокпост – тишина полнейшая, даже птицы не поют… А вокруг посадка, поле и огневые точки. И тут как начинают нас со всех сторон покрывать ливневым огнем! Получается, они нас видели на трасе. Негде было прятаться, нас взяли в полукруг и просто уничтожали. Из 40 бойцов погибло 4 и 15 ранило. Но, как оказалось, у врага тоже 5 убитых.

А что дальше?

Когда мы просили подойти резервных бойцов, они не могли: как и мы, лежали на асфальте. Один за одним люди падали. Мы их как-то вытягивали. Моему товарищу Бохе с позывным "Бохонька" снайпер попал в голову. Вот так на моих глазах черепную коробку просто вывалило. Били прицельно. Мы были полтора часа под огнем. Паники не было, боязни не было, а шок был. Паника была перед боем, когда не знали, куда идем и после, когда все анализировали.

Вообщем, хорошо, что командир роты дал команду отходить, так как у нас не работало БМП. башню заклинило из-за попадания трех гранат РПГ, а наводчику полностью оторвало руку. Он орал. Был ад. И мы отходили, а нас еще минометом провожали.

Вернулись к своим – и началась паника. Что делать? Люди погибли, с которыми мы только недавно подружились. Это впервые было, когда видишь: один человек упал – и полголовы у него нету, у другого кровь течет, у третьего руки нет… Тогда я понял, что мы на войне.

Насколько мне известно, ваш батальон вскоре удачно освободил Попасну. Как это удалось?

Самое интересное, что человек десять после первого штурма отсеялись. Люди просто бросили автоматы и разбежались по домам. Это хорошо, что они с нами не пошли во второй раз. Неизвестно же, что ожидать от людей, пришибленных страхом. Я видел, как таким людям в бою кричат: "Помоги!", а они просто лежат и смотрят. Но не стоит их осуждать, так бывает. Просто некоторые приходили за романтикой и поняли, что романтики-то никакой и нет.

Мы приехали в Артемовск, никто и слова сказать не мог, а через три дня нам дали команду – идти на повторный штурм. Все понимали, что может быть то же самое. Но оставшиеся шли без проблем. Добавилось мотивации из-за убитых парней.

И 23 числа мы с небольшим боем зашли в город. Сепары отошли – испугались слухов, мол, мы с точки "У" будем их сносить. Правда остались бойцы "ополчения". "Мясо" – так их называли "свои" же. Пришлось некоторых убить, в городе было много трупов. Дальше зачищали город. Местные жители с подвалов выходили, хлопали, вкусняшки нам давали...

Местные встречали радостно?

Большинство – да. В каждом городе такое было. Некоторые выходили с украинскими флагами и просили нас больше не покидать город. Говорили: "Это сепар, там тоже сепар… Если вы уйдете, они меня убьют за то, что я флагом махаю"... Мы сказали, что пока не уйдем. Но пробыли меньше недели и пошли на штурм Лисичанска. Там было пожестче.

В Попасной против вас были русские кадровики?

Нет. Чеченцы и "ополченцы". А регулярных войск не было. Всем заправляли чеченцы, против них было классно воевать. А знаешь почему? Потому что эти наемники просто отходят, когда чувствуют, что могут погибнуть. У них не было мотивации стоять на смерть. Ведь им платили хорошо – около тысячи долларов. Они думали: "Как быть, сейчас убьют и денег не заплатят". Понятно, что они трусились за свою шкуру. А украинские военные шли до конца…

Как освобождали Лисичанск?

При поддержке танковой роты 24-й бригады. Жесткая наступательная операция была! Враг бомбил город. Нефтеперерабатывающий завод неделю горел. Мы приехали под Лисичанск, переночевали под танками в окопах и в полпятого утра пошли на штурм. Нас очень плотно встретили снайпера и гранатометчики. Штурм продолжался 12 часов! В нашем батальоне погибло два танкиста и двоих ранило. Но мы воевали лучше после горького опыта Попасной!

Дальше наша авиация бомбардировала проблемные участки. И в этот же день мы взяли полгорода. Там люто было больше 50 трупов лежало! Бойцы батальона "Призрак" Мозгового. Он героем там считался судя по усеянному его плакатами городу.

Было темно, поэтому еще полгорода мы зачистили на следующий день практически без боя. Зрелище жуткое: все дома в центре горят, деревья повалянные, на асфальте дырки от мин.

Помнишь, как мирные жители встречали в Лисичанске?

Я ничего не забыл. Опять выходили из укрытий и в ноги падали. В Лисичанске, кстати, наш взвод зачищал шахту Мельникова. Осматриваясь, мы обнаружили спуск в подвал, откуда доносились голоса. Я сначала думал кинуть туда гранату… Но засомневался. А вдруг там местные?! Захожу первым и кричу: "Выходите, а то кидаю гранату!" А в ответ тишина полнейшая.

Спускаюсь с осторожностью и вижу ужас: очень сыро, пол лампы тускло горит, воняет и очень много людей сидит… И подбегает ко мне девушка с грудным ребенком, падает в ноги и просит: "Не режьте не убивайте нас, у меня крохотный сын!" Я чуть автомат не уронил. Говорю: "Да что вы с ума сошли?! Мы же армия Украины! Мы землю освобождаем, а не режем местных. Вы посидите, мы зачистим город, и вы выйдите".

Они сказали, что их очень запугали, мол "укропы" всех повырезают. Воды у них не было. У нас был БТР, вот и решили помочь. Я был замкомандира взвода и дал своей группе приказ привезти воду из магазина. А он оказался закрыт. Мы зацепили решетки за БТР и вырвали стену. Вскоре оказалось, что это кто-то снял и выложил в ютуб. И потом по сепарских каналах показывали, что мы так мародерим…

А тем временем мы нагрузили воду и спустились в шахту. Все делали под обстрелами. Дали воды местным. Агитировал парней говорить с ними, ведь они напрочь перепуганные. Я просто убеждал, что мы не убиваем… Мирные жители вышли на следующий день с подвала. Подбежала женщина с пряниками и как начала плакать от радости...

И знаете, когда мы освобождали каждый город, чувствовали, что нужны там. Это сейчас, может, такого нет. А в 2014-м не мотались туда-сюда: мол, за сепаров гоняем, а теперь за украинцев. Нет, они не подлизывались, а искренне радовались освобождению. Со слезами на глазах нас не отпускали. Но нам нужно было продвигаться дальше…

На Донбассе сполна повидал "русского мира"?

Было дело. Ужасов хватало. В Славянске местные рассказывали, как сепары себя вели: перекрывали улицы, забирали крутые автомобили, заставляли мести город, вводили комендантский час и после 10 вечера насиловали девочек, если те попадались им под руку. Я этого не утверждаю, ведь не видел. Но слышал от людей многое…

Хотя и сам видел кое-что мрачное. Мы базировались три дня в прокуратуре. Вот тогда я во всей красе увидел "русский мир": полностью забитые мясом холодильники, бутылки от элитного коньяка везде, женское белье, простреленные картины и портрет Путина в каждом кабинете! А на первом этаже в подвальчике увидели цепь и кровь. Там местных пытали.

У тебя образовалась ненависть ко всему русскому?

Нет. У меня много друзей живет в России. Я не тот человек, который видит российские номера и проклинает. А,может, они за Украину и помогают армии? Сейчас много с донбасскими номерами по Киеву ездит, но может это волонтеры? Но, возможно, это и сепары приехали прятаться…

То есть, война сделала тебя менее агрессивным и вспыльчивым, а более добрым и размеренным?

Наверное. Я был агрессивнее до войны. Сейчас более спокоен. Бывает, нас называют "укропами" на мирной территории, и некоторые АТОшники сразу в драку лезут. Я нет. Ну хорошо, "укроп", так "укроп", развернусь и пойду. Я считаю это моей победой над человеком.

Читайте также: Бежать от войны бессмысленно, – боец 24 бригады о ситуации на фронте и планах боевиков

И на Донбассе местные жители что в 2014-2015-м называли нас "укропами", что сейчас. В Марьинке вообще с огромнейшей ненавистью кричали убираться. Но у меня на них злости нет...

В следующей части интервью читайте о том, как батальон "Донбас-Украина" взял в плен местных ополченцев, которые выдали элитные "сомалийские" войска.
Узнаете, почему настроение местных жителей Донбасса за 4 года войны изменилось, и что с этим делать.
А также как изменился сам Виталий Аверин, как он нашел на войне свою любовь, и что его мотивирует все так же яростно воевать.

Фото: Алексей Кондаков и архив Виталия Аверина