Влад не называет своей фамилии и не показывает лицо в целях безопасности. Россияне уже пытались найти родных бойца – пришли прямо к нему домой в родном Мелитополе, который сейчас в оккупации. Так что конфиденциальность разговора мы сохраняем.

По теме Понимал, что лечу в заблокированный Мариуполь – история раненого бойца об эвакуации из Азовстали

Поговорить с Владом удалось в одном из центров реабилитации. Сейчас парень чувствует себя гораздо лучше. События, происходившие с ним буквально месяц назад, вспоминает довольно сдержанно и взвешенно. Не считает себя героем и говорит, что делал то, что должен. Защита Родины для него обязанность, не требующая объяснений. К полку защитников Мариуполя Влад присоединился в 2018 году, с тех пор и готовился к войне.

Сколько времени вы были на фронте и сразу ли были в Мариуполе?

Был сразу в Мариуполе. Там у нас база полка, соответственно, и базировались мы там. Поэтому, когда все начиналось, мы уже были в городе.

Ожидали, что будет полномасштабное вторжение России?

Да, и в полку ожидали. Мы постоянно готовились. И были готовы. Мы же боевое подразделение, соответственно – постоянно готовимся.

Как вы получили ранение, какими были обстоятельства боя?

10 марта мы находились в окрестностях Восточного микрорайона Мариуполя – занимали там оборону. Пришла ДРГ противника, мы вступили в бой. Я остался на открытой местности под огнем, перемещался в укрытие и пуля попала в ногу.

Как проходила ваша эвакуация?

С 10 по 16 марта я лежал в 61 госпитале в Мариуполе. А потом на него сбросили авиабомбу. Половину госпиталя разнесло. Дальше началась эвакуация, людей развозили на "Азовмаш" и "Азовсталь".

Я дождался эвакуации на "Азовсталь", где находился с 16 по 21 марта. В 3 часа ночи меня разбудили и сказали, что будет эвакуация. К 4 я уже был готов, то есть лежал на носилках. Потом около полутора часов мы катались по "Азовстали" под обстрелами. И еще где-то полчаса ждали вертолет.

Прилетел вертолет, выгрузил боеприпасы, медикаменты. Соответственно потом загрузили нас и мы улетели.

Многих людей удалось эвакуировать?

Не скажу точно, но в общей сложности где-то человек 60.

Каким по счету был вертолет, которым вас эвакуировали? Знаю, что было несколько спецопераций, и не все были успешны.

Это была первая. Самая первая, как я понимаю.

Вы отдавали себе отчет в том, насколько это рискованная эвакуация?

Да... да…

Но верили, что она будет успешной?

Да, верили.

Сколько времени вы летели примерно? И что ощущали после приземления?

Около 2 часов. Сначала мы взлетели и ощущения были такими, что мы можем не вылететь. После взлета летели больше часа.

Потом вертолет сел на дозаправку и нам сказали, что мы уже на своей земле, то есть на безопасной территории. Это было таким облегчением. Далее еще 40 минут полета и мы сели в аэропорту Днепра. Уже оттуда нас развозили скорыми по больницам.

А сколько бойцов удалось эвакуировать вместе с вами?

В моем вертолете летело 7 человек. Из них 4 было на носилках, занимавших очень много места. И еще 3 человека сидячих.

Все были в тяжелом состоянии, как я понимаю?

Да-да. Меня привезли и отправили в отдел травматологии, а кто-то вообще попал в реанимацию и находился там еще около 1-2 недель.

Были ли среди эвакуированных ваши близкие побратимы?

Нет. Большинство, кого я знаю, осталось на "Азовстали".

С ними удавалось поддерживать связь?

Ну… после 18 мая никто на связь не выходит.


Разговор с Владом, эвакуированным из "Азовстали" защитником Мариуполя / Фото Анастасии Зазуляк, 24 канал

Вы вспоминали моменты, когда приехали на "Азовсталь". Какой была ситуация, когда уже уезжали? Насколько она была критической?

Когда я приехал на "Азовсталь", это еще в принципе походило на завод. Смотришь – здание в нормальном состоянии. Когда мы уже уезжали – завод невозможно было узнать. Все разбито, дороги нет, машины едут на спущенных колесах, повсюду воронки, ямы.

Обстрелы происходили часто?

Постоянно. Где-то числа с 15 россияне начали привлекать авиацию – так в упор. Наверное, за час самолет сбрасывал около трех бомб. Это продолжалось постоянно – и днем, и ночью. Они до ночи немного затихали, но где-то в 5 утра это снова повторялось и так где-то до 1 – 2 ночи. Перерывов почти не было.

Плюс работало РСЗО (реактивная система залпового огня – 24 канал), артиллерия.

Прилетало даже у входа в бункер, где мы лежали. Соответственно был такой глухой удар, смотришь – а все в пыли. Такое чувство, что там сверху ничего нет.

Россияне обстреливали "Азовсталь" фосфорными снарядами / Скриншот с видео

Вы лежали в военном госпитале?

С 10 по 16 марта – да, а потом меня перевезли в подвал бомбоубежища. Они бомбили и бомбоубежище. Зная, что там, скорее всего, раненые. Но им без разницы.

Сколько было примерно раненых и в каком они были состоянии?

Я видел около 150 человек. Это по состоянию на 20 марта. Где-то 40 – 50% раненых были средней тяжести и могли ходить. Все остальные – лежали. Они нуждались в постоянном уходе, капельницах, перевязках. Они не могли сами ничего сделать. Ни воды попить, ничего.

К тому времени еще была возможность оказывать раненым помощь? Были медикаменты?

Да. Немного, но еще были. Я видел, когда нас увозили, что с вертолета тоже выгружали всякие медикаменты, оружие.

На заводе от обстрелов также укрывались и гражданские. Вы пересекались с ними?

Да, но они были немного отдельно от нас. Мы их разделили. Зачем это было сделано? Чтобы не так ставить их под удар.

То есть гражданские были отдельно от военных?

Да. Им тоже помогали, но они были в другом бункере, чтобы по ним не так сильно "прилетало". Но россияне в принципе стреляли без разбора, их не смущало ничего вообще.

Интересно "Из плена она позвонила только раз": интервью с сестрой парамедика, которая была на "Азовстале"

Вернемся к самой эвакуации. Знаете ли вы, кто ею занимался, какие были этапы и как она проходила?

Честно – я не знаю, кто этим занимался. Слышал, что это был ГУР (Главное управление разведки – 24 канал) и на месте ее планировали наши командиры.

Известно ли вам что-нибудь о неуспешных вылетах во время спецоперации?

Я слышал, что 2 вертолета были сбиты. Я знаю, что в одном из вертолетов были раненые, которые также были на "Азовстале". Я точно одного человека узнал, который был в том вертолете. Он погиб.

Как определялись люди, попавшие на "Азовсталь"?

В начале было 2 госпиталя, обустроенных в бомбоубежищах. Первый в "Азовстале" – там был полк защитников Мариуполя и Национальная гвардия. Любые находившиеся в их составе подразделения направлялись туда.

Второй был на "Азовмаше" – там уже были Вооруженные Силы Украины, то есть морпехи 36-й бригады и Тро.

Какие разговоры были между вами, бойцами, на "Азовстале"? Вы понимали, что сможете выйти, отбиться или дождаться других на помощь?

Были слухи, что к нам идут бригады на деблокировку. Мы их и ждали.

Высшее командование никак не отчитывалось вашим командирам, где они, и каковы шансы на эвакуацию?

Когда я уже находился на Азовстали, наши командиры занимались боевым планированием, были на первой линии обороны. У них не было времени приходить к раненым и рассказывать, что у нас есть и чего нет.

Из штаба нам печатали листовку "Хроники освободительной войны". Так мы и узнавали, что произошло за день: какие изменения, сколько уничтожено вражеского состава, какие события произошли в мире.

В общем какое было настроение между побратимами? Как на вас повлияла стрессовая ситуация – вы были на позитиве или в депрессивном состоянии?

На позитиве. Практически все, кого я знал, с кем общался – были на позитиве. Преимущественно не было людей, которые думали, что это конец.

Влад рассказал детали эвакуации из "Азовстали" / Фото Анастасии Зазуляк, 24 канал

Вернемся к эвакуации. Когда вы получили ранение – в тот день и до него – насколько была напряженной ситуация в городе и как быстро наступали россияне?

Когда я получил ранение, в городе функционировали больницы. Центр города еще более или менее жил. Там были люди, магазины работали.

Когда меня перевозили 16 марта, город был уже почти как Хиросима, если честно. Они обстреливали его беспорядочно. Бомбили все! А 21 марта, когда мы уже улетали, это был просто… ужас.

Что касается того, насколько быстро россияне наступали, то не очень быстро. Они "лезли" постоянно большим количеством пехоты. Но наши командиры хорошо планировали защиту. Мы делали контратаки, отбивались и, в принципе, все успешно проходило. Но ясно, что в блокаде ресурсы заканчиваются.

Как вы думаете, они брали количеством или оружием? Как им удавалось так продвинуться?

Количеством – РСЗО, артиллерия, авиация. По уровню обучения они отставали от нас. Очень отставали. Соответственно они несли огромные потери.

Как они наступали? Прилетел их самолет – сбросил бомбу, потом отработали танки, артиллерия, прилетел "Град", потом лезет пехота. Причем очень необученная пехота, которая уничтожается без особого труда. Затем ситуация повторяется. У них была больше война артиллерией и авиабомбами, чем пехотой.

К теме Меня пугает заявление на весь мир о смертной казни, – интервью с невестой бойца из "Азовстали"

Вы упоминали, что родители жили в оккупированном Мелитополе. Не было ли у них проблем из-за вашей службы?

Россияне откуда-то знали, что я военный, что я в полку. Они пришли в дом родителей в Мелитополе. Когда они постучались в дверь, я как раз говорил с мамой по телефону. Они представились, что из ФСБ и сказали, что я в списках по терроризму, как и моя семья.

И они знали, с кем говорили? Знали, что это ваша мать?

Да, они знают. Отчизна знают, маму, бабушку, даже младшего брата. Все они знают. Откуда у них эта информация – не знаю. Им было известно, что я был в Мариуполе, но, по их словам, я оттуда сбежал.

Это уже после эвакуации. То есть, они даже знают, что я эвакуировался из Мариуполя.

А какова была их цель? Они угрожали вашим родным?

Они перерыли весь дом, что-то искали. Но я не знаю, что они искали.

И соседям потом говорили: передайте семье, если они вернутся, чтобы шли в "комендатуру". А если не вернутся, то дом отдадут нуждающимся. А еще сказали соседям, что они могут заходить и брать, что хотят. Оставили имущество на "общее благо".

Сейчас ваши родные в безопасности?

Да, все уехали. Мама сначала не хотела уезжать, думала, что там переждет. Я настаивал, чтобы уехали. И хорошо, что они послушали. Если бы не поехали, сейчас бы сидели в плену, в подвале.

У меня есть друзья, у которых была проукраинская позиция. Некоторые из них остались в Мелитополе, их похитили, держат в подвалах. Я с одним видел пропагандистское интервью, где его мучают и заставляют говорить то, чего вообще не было.

При выезде у родных не было проблем?

Они стояли 2 дня под Васильевкой. Их не пропускали. Рассказывали, что россияне устраивали провокации. Специально в поле выходили на метров 100 и стреляли в сторону позиций украинских военных. Соответственно, наши должны были стрелять в ответ, ведь не будут сидеть под обстрелами и ждать наступления.

А здесь же мирные. Они специально такие провокации устраивают.

Теперь вы уже на реабилитации. Какие планы на будущее?

Я жду, когда у меня срастется кость, когда снимут пластину, для этого нужна еще одна операция. После этого – реабилитация. А дальше я планирую вернуться на фронт.

Мне даже сложно представить как это: после всего, что вы видели после ранения, сложной эвакуации и реабилитации все равно хотеть идти на фронт.

Так, а кто будет нашу землю освобождать? Если все так скажут: "Я не хочу", "Мне страшно" или еще что-то… Или другие причины: "Я там уже многое повидал", "Я много воевал"... Кто тогда пойдет? Сколько человек останется? Тем более, я человек обученный. Не один год я учился этому. Специалист по определенному вооружению. Поэтому решил, что вернусь воевать, как только стану на ноги.

Кстати, об учениях вашего полка ходят легенды. Как это происходит?

Нас изначально учат как пехоту. А уже после этого распределяют как специалистов. Например, кто-то умеет стрелять из ДШК (большокалиберный пулемет – 24 канал), кто-то из ПКМ (пулемет Калашникова), кто-то наводчик БТР или МТЛБ, кто-то механиком-водителем становится.

Тактика, теория, марш-броски… Обычно это военное дело. Задача – за 9 недель подготовить человека из гражданского в военного.

В словах Влада мы слышали гордость. Гордость за полк, за побратимов и за страну, которую защищает. Впрочем, когда мы назвали его героем, он только усмехнулся и сказал, что таковым себя не считает. Защитники Мариуполя – это о патриотизме высочайшего уровня. Патриотизме, который не перечеркнет ни одна российская пропаганда. Достоинство, отвага и сила невиданных масштабов. Нашу свободу не отнять, а дух не покорить. Ждем возвращения всех защитников!