Мариуполь и "Азовсталь" стали цитаделью для наших защитников. Когда город и сотни километров окружающей территории были оккупированы вражескими войсками, украинские бойцы мужественно держали оборону. К сожалению, ценой собственных жизней и здоровья.

Важно Раненым защитникам Мариуполя нужна помощь: как присоединиться

Весной вертолеты совершили семь вылетов в Мариуполь – ночью и на очень малых высотах, чтобы обойти российскую противовоздушную оборону. Они привозили защитникам оружие, лекарства, еду, воду и забирали раненых военных.

Нам удалось поговорить с Михаилом – бойцом, которого эвакуировали с "Азовстали". Его история поражает – защитник добровольцем согласился лететь в оккупированный Мариуполь, чтобы помочь собратьям, полку. Однако во время боев в городе получил сложное ранение. Тогда его эвакуировали на подконтрольную Украине территорию. Оба полета были успешными.

Из соображений безопасности мы не обнародуем личную информацию о Михаиле и не показываем его лицо.

Михаил – опытный боец ​​полка защитников Мариуполя. В полк он попал еще в 2015 году. В частности, в августе пошел добровольцем на АТЭК (завод в Киеве, где у военных была база для тренировок), где прошел курс молодого бойца. А уже в сентябре присоединился к полку и тренировался углубленно. Михаил проходил службу до 2018 года, а затем уволился по семейным обстоятельствам.

Однако утро 24 февраля снова вернуло его в полк, к собратьям. Когда-то он обещал им, что обязательно вернется, если будет обострение. Сначала Михаил вместе с другими ветеранами полка защищал Киевскую область, а затем добровольцем полетел в заблокированный Мариуполь.

Эвакуированный из Мариуполя защитник Михаил
Разговор с Михаилом, эвакуированным защитником / Фото Анастасии Зазуляк, 24 канал

Как для вас началась война 24 февраля?

24 февраля я сразу связался со своими и должен был ехать в Мариуполь. Но мне от моего "прекрасного" военкомата пришли 2 повестки. Пока я с ними разбирался, поезд на Мариуполь уехал, и я не успел уехать. Потому пошел туда, где собираются все бойцы полка. Там уже собрались люди, которые шли защищать Киев, Киевскую область.

Повести вам пришли в первый день войны?

Повестка пришла где-то 22 или 23 февраля. В военкомате нас собирали, чтобы посмотреть, сколько людей соберется. Но я им тогда сказал: "Ребята, у меня повестка от полка. Все, будьте здоровы".

Насколько я знаю, так поступили многие из нашего полка. Мне очень не понравилось в военкомате то, зачем нас собирали. Что-то такое, знаете ли, только для статистики. Потому я пошел к своим. Там уже началась моя работа.

На каком направлении вы были?

С начала войны я где-то 2 месяца был в Киевской области – это Буча, Мощун, Горянка. То есть начало этой новой волны застало меня там.

Насколько тяжелыми были для вас бои там?

Ну, немного тяжело было молодым бойцам, еще не обстрелянным. В Мощуне было очень много артиллерии и за всеми надо было смотреть, потому что человек, не знающий, что это может сделать неправильный выбор и его можно потерять. Но было более-менее нормально, даже довольно хорошо – ребята приняли "арту".

В Киевской области – это была успешная спецоперация, ведь вам удалось выбить российские войска.

Там было много подразделений, участвовавших в боях. Я думаю, это была такая совместная работа всех.

Это именно по Киеву. Дальше мы поехали на "Азовсталь".

Как вы вообще попали на "Азовсталь" и Мариуполь?

Красиво (смеется) .

вертолет, летавший в мариуполь, чтобы эвакуировать раненых
Вертолет, на котором эвакуировали бойцов с "Азовстали" / Скриншот

Нам говорили, что может что-то планироваться для спасения наших ребят.

Затем отбирали добровольцев, в том числе людей с хорошим опытом боевых действий. И отобрали определенное количество людей. Нам на добровольной основе предложили, кто хочет идти в Мариуполь. Многие люди вызвались, больше, чем туда попали. Это потому, что на "Азовсталь" могло полететь определенное количество людей.

Мы не знали, как мы туда попадем. Нас вывезли из Киева в определенном направлении. Там нас предупредили, как мы будем попадать в Мариуполь, и на следующее утро уже был рейс.

Это был один из первых полетов, как я понимаю?

Это первый полет, когда уже полетели люди в поддержку, насколько я знаю. Был ли он первый в общем или нет – не скажу, потому что у меня нет информации. Я знаю, что наша группа летела в Мариуполь одна из первых.

Это очень мужественный шаг – решиться полететь помогать собратьям, понимая, что территория вокруг города оккупирована, ребята в осаде и пути прорыва к ним нет. Какие у вас были ощущения и почему приняли для себя это решение?

Нас предупредили, чем это может закончится. Там не было никого, кто не знал, что может случиться. Все все знали.

Почему улетел?

  • Во-первых, я дал обещание своим, что если будет обострение или новый конфликт, то я вернусь. Но у меня не вышло – звезды так сложились, что в первых числах в Мариуполь я не попал.
  • Во-вторых, там были все мои собратья. Это не просто собратья, это больше как семья. Я не знаю, как это передать – там все были свои.

Важно Уникальная спецлперация: в разведке показали, как защитникам Мариуполя доставляли помощь по небу

Вы поддерживали с защитниками в Мариуполе связь?

Когда я еще был в Киеве, на связь с ребятами никто не выходил, потому что у них ее не было, его очень сильно глушили. Еще и повредили инфраструктуру, поэтому связь то была, то нет. Но когда появилась возможность, в общем-то какую-то связь мы поддерживали. Понимаете, в Киевской области тоже работы хватало.

Конечно, никто не говорил, что будет лететь или ехать в Мариуполь.

Но ребята обрадовались, когда я приехал (смеется) . Многие даже не ожидали этого. Да и им нужна была помощь – некий БК, медикаменты, другое.

Поэтому желающих лететь было много. Не скажу, что их было море, но есть много желающих, хотя не попали туда.

Возможно, я сейчас скажу очень жестокую, но правдивую фразу – многие военные, которые идут на передовую в точки, где продолжаются тяжелые боевые действия, понимают, что каждый день, минуты секунды, могут умереть. То есть, ты сознательно идешь с пониманием того, что можешь не вернуться. У вас тоже было такое понимание и чувство?

Да. Конечно, человек вообще может анализировать, что происходит…

Все понимали, что они летят в заблокированный Мариуполь и что будет дальше – никто не знал. То есть мы знали, что мы должны прийти туда. Дальше все понимали, что как бы ни было, все там остаются.

Как в то время в Мариуполе вам было эмоционально? С одной стороны, вы понимаете, что находитесь в такой горячей точке войны, а с другой, как вы уже говорили, вы приехали к своим очень родным людям.

Я был рад всех видеть, рад, что ребята живы. Но там не было достаточно времени, чтобы проявлять какие-либо эмоции. Было очень много работы и очень мало времени на сон. Часто бывало такое, что человека ранили и ты должен его заменить – спал ты или нет.

Есть какой-нибудь хороший момент с того времени, что вы можете вспомнить? Или особенно запомнившаяся история?

Много историй есть, нечего детям рассказать (смеется) . Пожалуй, лучше всего было, когда я приехал и встретил собратьев. Они были рады видеть меня, и я был рад видеть их.

К теме Мариуполь и "Азов" уже стали историческим позором для России, – экс-командир полка Максим Жорин

Вы в Мариуполе не были все время, но за этот период, за эти дни, что было самым трудным? Какие бои или моменты были для вас самыми трудными?

Я не знаю. Для меня это несколько иначе. Военный в этой ситуации немного по-другому видит и анализирует.

У меня, например, было очень мало опыта участия в городских боях. Поэтому первые 2 дня были очень необычны, но я бы не сказал, что тяжелые. Это другое поле боя. Город – это совсем другое поле боя по сравнению с деревней, лесом, полем. Есть гораздо больше точек, откуда тебя могут поразить, ситуация очень быстро меняется.

Еще немного дико было смотреть на то, что ты идешь по улицам, а повсюду валяются трупы гражданских, есть ямы от авиабомб, сложенные, сгоревшие дома.

разрушенный Мариуполь
Разрушенный россиянами Мариуполь / Фото полка защитников города

Также дико было то, что гражданские люди в Мариуполе уже привыкли к войне и некоторые из них вели себя, будто ничего не происходит.

Но, чтобы была какая-то сложность – не знаю... Может, военные просто очень быстро адаптируются. Тем более, у меня уже был боевой опыт, и мне было гораздо легче.

Вы упомянули о гражданских. Насколько они усложняли вам задачу вести бои в городе, оставаясь там?

Усложняли, это точно. Некоторые гражданские могли просто во время боев ходить себе, словно ничего не происходит. И ты должен кричать им или говорить, что туда нельзя, там бой.

Были случаи, когда люди просто шли себе типа "ничего страшного", и их убивали.

Я сам видел, как дед шел за водой в какой-то бювет, ему сказали, чтобы он обошел 3 квартала, там его пропустят. Но он пошел напрямик и был застрелен. К сожалению, эвакуировать или помочь ему не было возможности, он уже не двигался.

Гражданские больше помогали вам или мешали?

В тех местах, где я был, они боялись оказывать нам какую-нибудь информационную помощь. Но в общем были люди, которые много беспокоились и помогали – то кофе принесут горячий, то еду. Поэтому в основном люди были лояльны к украинским воинам.

В то же время люди, которые были, скажем так, нелояльны к нам, не выдавали себя. Нас предупредили, что они тоже есть и их много. Насколько много – я не знаю. Потому нам сказали быть осторожными.

Сам Мариуполь сильно изменился?

Город изменился очень, его просто было не узнать. Вроде те же улицы, но всюду все сгорело, разбито. Дороги в дырах от арты и от авиабомб.

Когда я попал на "Азовсталь", то видел воронки от тонких авиабомб. Было впечатление, что может прилететь хорошо.

азовсталь во время бомбежек россиянами
Россияне постоянно обстреливали "Азовсталь" со всех сторон / Скриншот

Как вы получили ранения, при каких обстоятельствах это произошло?

Ранили меня утром, когда мы должны были эвакуировать 200-го и 300-го.

Точно неизвестно, но у нас была такая позиция, куда не могла дострелить арта, потому что мы были за домами, и минометы тоже. Но над нами летали дроны. Поэтому мы попрятались и убрали людей с улиц. Однако при определенных обстоятельствах начался обстрел – я думаю, это был либо беспилотник, либо нечто подобное. Арта не могла туда добить, потому что стены здания стояли таким образом, что перебросить их было невозможно.

Сначала ранили моего собрата, его затащили в парадный оказывать медицинскую помощь. Я взял его оружие. Также на улице еще были люди, и я сказал им, чтобы все шли в укрытие. Тогда начались обстрелы и ранили еще 4 военных.

И ранило меня – прилетело где-то в 3 метрах от меня. Я почувствовал, как меня подкинуло и забросило в подвал. Это было так сильно, что я упал и видел свои ноги, дыры на штанах. Я еще сразу о них подумал: "Где я возьму новые штаны?" (смеется). А потом уже увидел, что потекла кровь, и стал оказывать медицинскую помощь.

Сами себе?

Да, в каждом подразделении нормально учат личной медицине, оказанию себе медицинской помощи. Без этого воины долго не живут. Потому это очень полезно.

Какое у вас ранение?

Ранение двух колен. Из мелкого – палец пробило, но это уже такое.

Я оказал себе первую медицинскую помощь, вышел к своим по рации, они тоже спустились в подвал. Побратимы меня проверили и я продолжил оказывать медицинскую помощь сам, а они занимались другими ребятами. К сожалению, один не выжил, умер от критического кровотечения.

Как вас эвакуировали с этой точки на "Азовсталь"? И как проходило лечение в госпитале, как медики в обстоятельствах, в которых вы были, смогли оказывать вам помощь в бункерах завода?

Я на "Азовстали" долго не пробыл, потому что условно сегодня меня ранило, а уже завтра – эвакуировали. Нас забрали оттуда на броне, отвезли в какой-то подвал. Я так понимаю, что это все-таки на "Азовстале" было. В этом бункере я пролежал до утра, а потом нас эвакуировали.

раненые военные в бункерах Азовстали
Раненые военные в бункерах "Азовстали" / Фото предоставлено полком защитников Мариуполя

Много раненых было с вами в этом полевом госпитале? И с какими травмами – тяжелыми или с разными?

В комнате, где я был, было около 50 человек.

Травмы разные – и ампутации, и стрелковые ранения, и минно-взрывные травмы.

В то время у медиков еще было условно достаточное количество медикаментов – обезболивающих, антибиотиков?

Я точно не знаю, но медикаменты были, обезболивающее было, чем иммобилизовать раны тоже было. Мне это все сделали и я ждал эвакуации.

Интересно "Азовсталь" – место моей жизни и смерти: защитник Мариуполя выложил мощные фото на развалах

Из вашей комнаты в бункере все раненые бойцы были эвакуированы? И как вообще происходила эвакуация?

Точно не знаю, но, кажется, всех эвакуировали. Было несколько ребят, которых я видел, и которые уже летели вместе со мной.

Утром нас погрузили в машины, привезли на точку, оттуда перегрузили в вертолеты, и мы вылетели.

Подготовка и все продолжалось где-то 2 часа максимум.

Почему вы согласились на эвакуацию? На самом деле, это очень тяжелый, эмоциональный момент – россияне тогда уже сбивали наши самолеты. И вы наверняка понимали, что идете на очень большой риск.

Я вообще не хотел лететь вспять. Но понимал, что с таким ранением только ухудшается ситуация, потому что меня нужно будет лечить, кормить, ухаживать за мной. Да и я не мог самостоятельно двигаться. Поэтому вопрос уже не стоял.

По поводу опасности эвакуации, то считаю, что это меньшая опасность, чем лежать где-нибудь в бункере и просто ждать, когда за тобой либо придут, либо ребятам придется тебя вытаскивать, ухаживать. Это лишняя обуза.

Когда вы сели на борт эвакуационного вертолета, какие были ощущения?

Я точно не знаю. Но, пожалуй, как и в первый раз, – странные. Не было облегчения, но я понимал, что уже что-то куда-то идет, что-то происходит, и, может, оно и к лучшему.

Кого эвакуировали вместе с вами?

Со мной эвакуировали и тяжелораненых – были лежачие парни, были те, кто мог сидеть, но с тяжелыми ранениями верхних конечностей. Разные...

Сколько тогда было людей – нет информации. Я знаю, что в Ми-8 влезает, кажется, 15 человек. Это все, что я могу сказать.

Когда вы прилетели на подконтрольную Украине территорию, выдохнули с облегчением?

Ну, в принципе, да. Первое, что я сказал врачу со скорой, – что нужно сходить в казино. Я считаю, что для меня прилететь туда в Мариуполь и выбраться оттуда – это очень большой фарт.

Считаете себя счастливчиком в этом случае?

Даже не знаю, как это расценивать. Произошло, что произошло. Значит так должно быть.

Михаил, защитник Мариуполя
Михаил рассказал нам об эвакуации из Мариуполя и ранения / Фото Анастасии Зазуляк, 24 канал

Российская авиация чувствовала себя в Мариуполе как дома, летала когда и как хотела. Поэтому то, что наши самолеты смогли зайти в город и эвакуировать вас, и не раз, – это операция, не имеющая аналогов в мире. Она точно войдет в историю.

Как говорил слепой: "Увидим".

Важно У Украины есть информация об условиях защитников Мариуполя, но она не публичная, – Маляр

Уж когда вы были здесь, в безопасности, продолжили ли общаться с ребятами, которые остались на "Азовстали"?

Да, тогда была связь. Ребята даже умудрились позвонить мне на день рождения в госпиталь и поздравить. Это было очень классно.

Это был вечер 27 апреля, все меня целый день поздравляли. И тут звонят мои, я думаю: "Ого". Беру телефон, а они еще по видео поздравили. Тоже сказали, что я фартовый.

Это так мило! И очень мотивирует в таких случаях. Важно, что собратья помнили о вашем дне, будучи на "Азовстали", в тех страшных условиях.

Эти помнят, это точно.

Какова была атмосфера на "Азовстали" между вами, военными?

На "Азовсталь" мы прилетели, когда еще полгорода было подконтрольно полку, украинским войскам. И в это время мы воевали в городе.

"Азовсталь" была цитаделью. Я был там только когда прилетел и улетел.

Оружия у вас было достаточно на тот момент? Еды?

Еда, в принципе, была. Я почти неделю ел шоколадки, потому что не было времени. Ребята готовили, что-то было. Не скажу, что прямо с горой, но какая-то еда была – где-то хуже, где лучше, но тогда с голоду никто не умирал. А то, что там чего-то не хватало, – это уже такое.

В бункерах завода кроме военных были и гражданские. Вы пересекались с ними, общались?

Я видел гражданских, но мы мало пересекались. Я же на Азовстали был очень мало, потому что все время был в городе.

А в городе с гражданскими был контакт?

Да много. В домах, которые мы защищали, за которые велись нормальные бои, почти повсюду в подвалах были гражданские. Для россиян не было проблемы подъехать под этот дом и просто с танка спустить какой-нибудь парадный, первый этаж. Для них это нормально.

Как чувствуете себя сейчас? Сколько уже длится ваше лечение, реабилитация и сколько времени еще нужно?

Лечение длилось около полутора месяцев, кажется. Ходил на костылях и очень плохо, это была пародия на ходьбу. Здесь (в реабилитационном центре – 24 канал) за меня взялись очень классно и быстро. Сначала я выкинул один костыль, потом – другой. Хотя, тот другой я оставил.

Но сейчас вы без него.

Без него. Он меня так задолбал, что я его взорву (смеется) .

А как ваши родные отнеслись к тому, что вы согласились ехать в Мариуполь? Как воспринимали ранения?

О Мариуполе я никому не говорил. Я просто предупредил, что меня некоторое время не будет, и у меня будет плохая связь, все такое. Мать догадывалась, потому что она меня хорошо знает. Но два раза я смог связаться с ней из Мариуполя. Больше я никому ничего не говорил.

Как мама отреагировала? Ведь в таких случаях родные очень переживают, и в то же время очень злятся, что вы им не сказали раньше.

Мне кажется, для мамы это новшеством не было. Она у меня такая, как партизан. Переживала, но я же ей сказал, что уже все зажило, хожу, потому все хорошо.

Мы тоже желаем вам поскорее поправиться, чтобы все было хорошо.
Сейчас вы в безопасности, насколько это возможно, восстанавливайтесь. Что планируете делать дальше?

Дальше воевать.

Хотите возвращаться в полк?

Думаю, что да.

Уже говорили об этом с кем-нибудь?

Но мне ребята звонят и спрашивают: "Когда ты уже приедешь?" Здесь без вариантов, мы должны врага выгнать. Только так.

Не трудно ли вам морально задумываться о том, что нужно снова возвращаться в активные боевые действия?

Нет.

Это очень сильно и очень важно.

У нас большинство ребят таких. Я не буду говорить за всех, но то, что я видел, – большинство раненых, которые могут вернуться, хотят возвращаться. Это и ребята из нашего полка и другие подразделения.

Знаете, операция, продолжавшаяся в Мариуполе, все бои – это очень героические события, точно войдут в историю. О них будут говорить и через 100, и через 200 лет точно. И все наши защитники, в том числе и вы, все герои. На самом деле. Возможно, для вас эти слова звучат очень высоко, но так есть.

Я не знаю, как на это реагировать (улыбается и задумывается) . Знаю, что ребята с "Азовстали", мои собратья и командир полка (Денис Прокопенко "Рэдис – 24 канал) – они просто железные. Железные люди. Никакая Россия или кто-то другой с ними ничего не могут сделать, потому что нет оружия против свободного человека.

Это действительно так. Благодаря им и другим нашим защитникам мы имеем возможность сейчас с вами сидеть здесь и говорить. Потому что они держали и держат фронт, крепко.

Кстати, перед эвакуацией всех наших защитников с "Азовстали" кто-нибудь из ребят выходил с вами на связь? Какое у них было настроение?

Хотелось бы, чтобы ребята вернулись поскорее.

Перед эвакуацией на связь выходил мой собрат. Я еще не знал, что их будут выводить, потому что никакой конкретики не было. Он в двух словах кое-что рассказал и сказал, что сейчас ничего больше сказать не может, поэтому потом поговорим.

Теперь должен дождаться этого разговора.

Да.

Советуем прочесть Когда Дима вернется, на 4 дня закроемся помолчать и поплакать, – невеста бойца "Азовстали"

И напоследок – о чем мечтаете?

Ой, мечт много, очень много. Из таких плановых – конечно, семья, дом, все как у всех.

Михаил, защитник Мариуполя
Михаил, защитник Мариуполя / Фото Анастасии Зазуляк, 24 канал