Гонка вооружений, которая казалась пережитком Холодной войны, официально вернулась в новом формате. И на этот раз уже без всяких тормозов. Мировые ядерные арсеналы снова растут, причем не только количественно, но и качественно. Если раньше темпы разоружения хотя бы номинально поддерживались двумя главными ядерными игроками – США и Россией, то теперь процесс пошел в противоположном направлении. Боеголовки модернизируют, системы доставки – обновляют, а политики все чаще вспоминают расширение своих оборонных возможностей как основной залог выживания в быстротечной перестройке безопасности.

24 Канал проанализировал оборонные расходы Запада и его главных противников, а также основные возможности и вызовы для Украины в будущей перестройке европейской системы безопасности.

В начале 2025 года в мире было примерно 12 250 ядерных боеголовок, из которых почти 9600 – в военных запасах. Около 2100 из них находятся в состоянии повышенной боевой готовности, то есть их можно применить буквально в течение нескольких минут.

Основную часть этого арсенала по-прежнему контролируют США и Россия, но расклад сил стремительно меняется.


Общее количество ядерных боеголовок на вооружении стран

  • Китай, например, не только наращивает количество боеголовок, имея уже не менее 600 единиц, но и активно строит новые шахты для межконтинентальных ракет – более 350 только за последние два года.

И хотя Пекин формально придерживается политики неиспользования первым, аналитический отчет Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI) указывает на то, что теперь некоторые китайские ракеты могут быть носителями ядерных боеголовок даже в мирное время, что выводит геополитическое напряжение на совсем другой уровень.

  • Индия и Пакистан тоже не отстают. Обе страны продолжают наращивать производство оружейного урана, испытывают новые типы носителей и, вероятно, готовятся к тому, чтобы хранить боеголовки непосредственно на ракетах.

По сообщениям американской разведки, Пакистан разрабатывает межконтинентальную баллистическую ракету, способную достичь континентальной части США. Такой шаг, вероятно, направлен на то, чтобы сдержать возможный превентивный удар со стороны США или их вмешательство на стороне Индии в будущем конфликте.

Это должно стать жестким предупреждением всем, кто надеется сделать ставку на ядерное оружие как на гарантию безопасности,
– отмечает аналитик SIPRI, эксперт по ядерному оружию Мэтт Корди.

Даже такие привычные участники ядерного клуба, как Великобритания или Франция, не отстают.

  • Лондон официально планирует повысить предельное количество боеголовок, а новое правительство лейбористов в 2024 году подтвердило обязательство построить четыре новые субмарины-носители и обновить весь имеющийся арсенал.
  • Париж работает над новой версией ракет и третьей генерацией подводных лодок.
  • Израиль, хоть и придерживается политики стратегической тишины, провел в 2024 году испытания ракетного двигателя, который, вероятнее всего, имеет отношение к его ядерной программе.
  • О сдержанности Северной Кореи нечего и говорить. Режим Ким Чен Ына не просто не тормозит, а, наоборот, публично заявляет о планах безграничного расширения ядерного арсенала. По оценкам SIPRI, КНДР уже имеет около 50 собранных боеголовок и материал еще на 40.

Тем временем институты контроля вооружений стремительно разрушаются. Последний рабочий договор между США и Россией, а именно СНВ-3, завершает действие в феврале 2026 года. Никаких новых переговоров, по крайней мере публичных, не ведется. Более того, администрация Трампа настаивает, что любое новое соглашение должно включать Китай, и это убивает любую перспективу его заключения.


Россия прибегает к ядерным угрозам ради достижения политических целей / Фото Depositphotos

Но самое страшное – даже не количество, а качество. Современные технологии меняют правила игры. Данные аналитиков говорят о том, что сочетание искусственного интеллекта, кибервозможностей, спутниковой безопасности и гиперзвукового оружия делают систему контроля слишком уязвимой к техническим сбоям, хакерским атакам или человеческой ошибке.

Washington Post предупреждает, что даже технический сбой вроде того, что однажды почти спровоцировал ядерный ответ Советского Союза против Соединенных Штатов, сегодня может запустить катастрофическую эскалацию, особенно во время кризисов или региональных конфликтов.

WP добавляет еще один важный момент, а именно углубление недоверия к союзам со Штатами, особенно в Европе и Азии. Это создает идеальный фон для новой волны поколений жадного перевооружения. Польша, Германия, Япония, Южная Корея теперь серьезно рассматривают возможность восстановления или создания собственной ядерной программы. Слабость политики сдерживания, которую воплощают США, ослабляет также систему нераспространения и грозит расширением ядерного клуба.

Однако ядерное оружие не является панацеей от всех проблем, так или иначе основные усилия по перевооружению концентрируются вокруг конвенционных средств. Но если где-то и можно почувствовать импульс новой гонки вооружений, то это на украинском фронте.

В 2025 году война вышла на четвертый год и стала буквально витриной глобальной перегруппировки сил. Дроны, современные системы ПВО, гиперзвуковые ракеты, искусственный интеллект – все это уже не теоретические концепты, а реальность боевых действий на территории одной из крупнейших стран Европы.


Украина на передовой разработки и внедрения роботизированных систем вооружения / Фото: "Милитарный"

С одной стороны, Россия, которая несмотря на значительные потери продолжает ползучую оккупацию украинской территории. С другой – Украина, которая, по оценкам MAX Security, все еще контролирует часть Курской области, а главное – имеет боевой опыт, которого не имеет ни одна другая армия НАТО. Но в то же время Украина сохраняет системную зависимость от западного оружия, которое все больше становится объектом политического торга.

Дональд Трамп, который вернулся в Белый дом с мантрой переговоров вместо войны, уже прямо заявил: "…помощь Украине не будет безусловной". Параллельно звучат идеи о компромиссах с Кремлем, в частности о замораживании конфликта, отсрочке вступления Украины в НАТО и создании демилитаризованной зоны. Словом, новая Ялта, но без деклараций.

Для Москвы такой сценарий выглядит как окно возможностей. Путину нужен не столько мир, сколько символическая победа – признание контроля над оккупированными территориями и демонтаж украинских стремлений к НАТО. Все это можно обернуть в бумажку деэскалации и продать населению как геополитическую победу.

Зато для Украины подобные жесткие компромиссы пахнут новым Минском. MAX Security прямо предупреждает, что любое замораживание конфликта без решения статуса оккупированных территорий – сценарий со встроенной бомбой замедленного действия. Так было в 2015 году, так может произойти и в 2025-м. Призрачная стабильность быстро обернется очередной вспышкой агрессии, особенно если за это время Россия успеет восстановить резервы, а Запад – потеряет интерес к войне в Украине.

Зато у Украины появляется уникальный шанс стать не просто потребителем, а партнером в производстве высокотехнологичного оружия. Создать своего рода израильский сценарий в центре Европы. Этому сценарию, по крайней мере на бумаге, способствует новая стратегия НАТО, где Альянс впервые обязался инвестировать не менее 5% ВВП на оборонные нужды – из них 3,5% на военные возможности и 1,5% на инфраструктуру, инновации и поддержку партнеров. Впервые официально в эту формулу включена прямая помощь Украине и ее оборонной промышленности.

Украина получит не только оружие, но и место в большом перевооружении континента. Более того, в финальном коммюнике саммита в Гааге лидеры НАТО впервые прямо задекларировали намерение устранить барьеры в сфере торговли оружием между союзниками и создать общее оборонное индустриальное пространство.

Говорится не только о поставках, но и о производстве. А Украина именно это и предлагает – от боевых дронов и САУ до уникального опыта адаптации производства под войну широкого масштаба. Если воплотить эти обещания хотя бы наполовину, Киев способен превратиться из реципиента помощи в сотворца европейской обороны.

Но для этого нужна стабильная поддержка – не только техническая, но и политическая. И именно здесь новая гонка вооружений начинает работать против Украины: все больше стран Запада оглядываются на собственные склады, бюджеты и риски.

Если в 2022–2023 годах поддержка Украины была вопросом совести, то в 2025-м – это уже вопрос ресурсов и страха перед следующей войной.



Саммит НАТО в Гааге стал позитивным сигналом для Украины, несмотря на все ожидания / Фото Getty Images

Но любые гонки вооружений – это не только о ракетах, планах вторжения или противостоянии крупных блоков. Это также о масштабном долгосрочном финансировании. Военно-промышленные бюджеты в 2025 году стали отдельным языком политики, где кто больше тратит, тот и определяет правила. Но вопрос в том, всегда ли эти расходы конвертируются в безопасность?

Уже сейчас понятно, что оборонные расходы растут не точечно, а системно. По данным SIPRI, в 2024 году мир потратил на армии 2,7 триллиона долларов – на 9,4% больше, чем годом ранее. НАТО пошло еще дальше, и теперь Альянс закладывает 5% ВВП на оборонные расходы и расходы на безопасность до 2035 года.

В переводе на реальность – это гигантский инвестиционный план, выше любого зеленого перехода или послековидной программы восстановления. Проблема в том, что значительная часть этих средств пойдет не на новое вооружение, а на компенсацию уже потерянного – восстановление боеприпасов, которые уже пошли на фронты, и ремонт техники, которая не пережила столкновения с настоящей войной.

В то же время военно-промышленный комплекс снова становится драйвером индустриального развития. В Польше строят заводы по производству танков и снарядов, в Чехии – ремонтируют БМП, в Эстонии – разрабатывают системы беспилотного слежения. Украина в этом всем вообще отдельная история.

Киев не просто ведет войну, но и смог создать полноценный внутренний рынок инноваций для фронта. Более того, Украина уже интегрируется в западную систему производства. Как следствие – потенциальная трансформация серого украинского ОПК в высокотехнологичного игрока на европейском рынке.

Но существует также темная сторона вопроса, а именно эффект военной инфляции. Резкий рост спроса на сталь, электронику, микросхемы вместе с проблемами цепей поставок приводит к тому, что одна и та же ракета или пушка стоит в 2025-м значительно дороже, чем в 2020-м.

Более того, страны, которые не входят в клуб основных производителей оружия, чувствуют себя на обочине. Для них цены растут, доступ к технологиям уменьшается, а возможность импорта ограничивается политическими требованиями.

Украине в этой ситуации важно успеть запрыгнуть в правильный вагон. Если Киев будет лишь потребителем западной помощи, эти расходы быстро станут токсичными в глазах налогоплательщиков Европы и США. Но если Украина станет полноценным участником, то есть будет производить, продавать и патентовать новые разработки, – страна способна превратиться из бремени в стратегический актив. И в условиях новой гонки именно такие активы решают больше, чем количество снарядов на складе.

И отдельная проблема заключается в том, что в новой гонке вооружений легко впасть в заблуждение арифметики, где, кто тратит больше, тот сильнее. Однако военная эффективность – это не только о счете в бюджете.

То, что страна тратит 5% ВВП на оборону, еще не означает, что ее армия готова к войне. И тем более не означает, что она сможет победить. Парадокс новой эпохи в том, что оружия – больше, а ощущения безопасности – меньше.

За последние два года большинство стран НАТО подняли расходы до целевых 2%, десятки государств инвестируют в ракеты, ПВО, флот и дроны. Но означает ли это реальное повышение обороноспособности? Не совсем. Один из ключевых выводов последнего саммита НАТО – не просто потребность больше тратить, а потребность иначе тратить, что является очень важным уточнением.


Страны восточного фланга НАТО имеют около 190 тысяч активных сил обороны против более полумиллиона войск РФ и Беларуси / Инфографика Quincy Institute

Украинский опыт здесь особенно показателен. С одной стороны, дефицит ресурсов, с другой – адаптивность, горизонтальное управление, быстрое внедрение технологий на фронте. Пока другие еще думают, как интегрировать дроны в армию, украинская армия создает отдельный род войск из беспилотных систем. Пока кто-то пишет доктрину о "сетецентричной войне", Украина ее фактически ведет. И это создает другое измерение, в котором не всегда побеждает тот, кто богаче, а скорее тот, кто быстрее и гибче.

Сегодня это понимают даже в самых бюрократизированных армиях. НАТО, кроме увеличения расходов, провозгласил курс на инновации, на снятие барьеров между наукой, производством и боевым применением. Именно поэтому в коммюнике саммита упоминается оборонная индустриальная кооперация как один из трех ключевых векторов.

Все это указывает на простую вещь: новая армия – это не просто много железа, а способность быстро думать, быстро меняться и не бояться несовершенного решения, если оно работает здесь и сейчас.

Украина снова в центре этого инновационного процесса, но уже не как бенефициар помощи, а как живой кейс трансформации армии в условиях ограниченных ресурсов. Именно поэтому опыт ВСУ все чаще интересует не только военных, но и технократов, аналитиков, производителей и даже цифровых стартаперов. Потому что сегодня слово "эффективность" измеряет не только умение защищаться самому, но и учить других, как это лучше делать.

В 2025 году Украина окончательно перестала быть лишь жертвой агрессии, а стала фактором глобальной перестройки. Война в Украине уже не просто о территории, а о том, какой будет архитектура безопасности в Европе, как будет выглядеть новый порядок после американского доминирования и кто из стран окажется готовым не просто говорить о стратегической автономии, но и платить за нее.

Война изменила правила игры. Украина доказала, что способна не только сопротивляться, но и создать современную, адаптивную армию, интегрированную в западную систему. Дроны, ПВО, цифровая логистика, оперативное командование – все это делает украинские Вооруженные силы не просто войском в состоянии войны, а образцом для стран, которые до сих пор готовились к войне прошлого.

В то же время растет и роль украинского оборонного сектора, который за это время сделал скачок от локальных производств к международным соглашениям о совместной оборонной промышленности. Если эти тенденции закрепятся, Украина может стать ядром новой архитектуры безопасности Центрально-Восточной Европы.


Владимир Зеленский встретился с Дональдом Трампом на полях саммита НАТО в Гааге / Фото Офиса Президента

Но ключевой вопрос – в формате гарантий. Если вступление в НАТО откладывается еще на десятилетия, как предлагает команда Трампа, то Украине нужны другие механизмы долгосрочной безопасности – от двусторонних пактов с отдельными странами до обмена разведданными и совместного производства критически важного вооружения. Саммит НАТО в Гааге дал определенную надежду, что помощь Украине отныне учитывается в структуре оборонных расходов союзников, а индустриальная кооперация декларируется как приоритет. Но эти обязательства надо превратить в реальные заводы, контракты и учебные центры, и желательно до того, как окно возможностей закроют новые кризисы в Азии или на Ближнем Востоке.

Параллельно Украина становится важным партнером для тех стран НАТО, которые не имеют больших армий, но хорошо понимают угрозу со стороны России, – Балтии, Польши, Чехии, Швеции. Эти страны должны увидеть в Киеве союзника, с которым стоит делиться не только оружием, но и ответственностью. В определенном смысле Украина перестает быть очередной проблемой, которую надо решить, и постепенно становится одним из факторов сдерживания.

Конечно, война еще продолжается, политическая ситуация в США и Европе остается нестабильной. Но если в 2022 году будущее свободной и независимой Украины еще казалось вопросом оптимизма, то в 2025-м это превратилось в вопрос рационального стратегического расчета.