"Бандеровский" закон: как Украине выйти победителем из ситуации

Польский Сейм на прошлой неделе принял закон, по которому дается определение преступлениям украинских националистов и украинских формирований, которые сотрудничали с III Рейхом. Документ вводит возможность открытия на основании закона об институте национальной памяти Польши уголовных производств против лиц, которые отрицают совершение этих преступлений.

Сенат Польши это решение поддержал. А польский Премьер еще и умудрился обосновать необходимость принятия закона о запрете "бандеризма".

Зато Президент Украины Петр Порошенко заявил, что закон не соответствует провозглашенным принципам стратегического партнерства между Украиной и Польшей. А украинские нардепы возмутились, что принятый в Польше закон об институте национальной памяти унижает достоинство украинской нации и является надругательством над исторической правдой.

Читайте также: Историческая память и популизм: между Украиной и Польшей снова пробежала черная кошка

Украинские культурные деятели угрозы украинско-польским отношениям от принятия "бандеровского" закона не исключают. Но обращают внимание на то, что украинцам нужно быть более сдержанными, оперировать фактами, для чего следует знать собственную историю.

Мирослав Маринович, публицист, правозащитник, проректор Украинского католического университета

Конечно, этот закон – угроза украинско-польским отношениям. Потому что Польша, новое польское правительство, решила играть в нулевую сумму, это принцип, когда "мой выигрыш означает твой проигрыш". Так украинцы и поляки жили в 30-х годах, в довоенное время, делали пакости друг другу, аргументируя своими национальными интересами, и делали вред и себе, и другому. Это абсолютно проигрышный и тупиковый способ решения своих национальных интересов.

Я очень переживаю, что эта тактика, которую взяла Польша, в конце понравится и украинцам, которые решат, что полякам надо ответить такой же монетой. Европа, в конце концов, переживет, переболеет этой болезнью, а мы, как всегда, запоздало будем реагировать, и мы потом останемся крайние. Потому что Европа не говорит, например, о французском национализме, а говорит об украинском. Потому что мы позже всех включились в эту гонку. Меня волнует, что найдутся у нас люди, которые захотят "адекватно" ответить Польше. А на самом деле в этом случае выиграет тот, кто будет мудрее, кто воздержится от той порочной и гибельной психологии.

Наши, и мои лично, польские друзья в Польше просто за голову хватаются. Они это называют самоубийством государства. Потому что самое успешное государство Центрально-Восточной Европы – Польша, имела огромные шансы в объединении Европы, она постоянно набирал вес и авторитет, украинцы имели ее как образец, мы все говорили "надо, как в Польше, успешно". Все, теперь это идет коту под хвост.

И мне ужасно обидно за своих польских друзей, потому что они уже подумывают об эмиграции. Они оказались в ситуации, как мы в свое время во времена Януковича – им стыдно за свое государство, они не знают, как спасать ситуацию.

Наталья Кривда, доктор философских наук, профессор Киевского национального университета имени Тараса Шевченко

Это так называемые битвы символических капиталов или символических репутаций. Речь идет о том, что слова имеют такую же ценность, а иногда и большую, чем исторические факты. И то, как мы называем эти факты, под каким названием мы их вводим в публичный дискурс – чрезвычайно важно. Вот поляки приняли и сказали, что теперь никто не может говорить о польских лагерях смерти. И с символической точки зрения они имеют на это право, ведь это название на самом деле некорректно: несмотря на то, что и Аушвиц, Майданек и другие находились на территории Польши, они не были польскими – это фашистские лагеря смерти. Но в публичном дискурсе такие названия появлялись.

И поляки сказали: мы не хотим, чтобы наша национальная идентичность, слово "польские", связывалось с лагерями смерти. С точки зрения формирования своего присутствия в публичном пространстве они имеют на это право. Другое дело, что в этом же документе использованы слова и выражения, некорректные в отношении украинцев. И это уже наше дело. Наш публичный капитал, наша репутация, наши репутационные риски в сообществе.

С культурологической точки зрения – нужно, наконец, научиться работать со словами, понять, что слово иногда на вес больше, чем золото. И наша реакция должна быть адекватной. Израильская власть к этому отнеслась очень плохо, ведь для них научный и публичный дискурс, связанный с фашизмом очень важен, они следят за каждым словом и документом. Поэтому израильтяне будут работать не только в политическом, но и в культурном дискурсе, научном, публичном. И будут иметь серьезные претензии к формулировкам в этом законе.

У украинцев здесь также должна быть выполнена большая работа ученых, публицистов, пишущих политологов. На это надо реагировать и заявлять свою позицию, что мы свой репутационный и символический капитал бережем, и даже дружественным к нам полякам не позволим использовать слова, которые являются оскорбительными для нашего исторического присутствия в средствах массовой информации.

Кирилл Галушко, историк, координатор общественного проекта "likбез. Исторический фронт"

В Польше последние несколько лет наблюдаем вспышку праворадикальных настроений, которые возвращают ее к ситуации Второй речи Посполитой. Тогда украинцы тоже подвергались дискриминации, что имело потом последствия во время Волынской трагедии. То есть, ситуация ухудшается из-за внутренней польской ситуации. Это вроде бы демократия, но такой исторический психоз напоминает авторитарную Россию.

Мы не должны отвечать зеркально, потому что смотрим на ситуацию несколько сверху и в более широком геополитическом контексте. Такие шаги Польского Сейма уже вызвали негативную реакцию и среди израильских парламентариев, поскольку в законе пишут, что указывать польский народ или польское государство в смысле коллаборационизма с Третьим Рейхом запрещено, но история говорит, и в Израиле это хорошо знают, что были случаи такого сотрудничества отдельных представителей польского народа. Есть также негативная реакция у части польской интеллигенции и польского политикума, в частности, Дональда Туска, который в Европе на уровне европейских структур должен реагировать на такие чудаковатые выходки Родины.

Если мы будем зеркально нечто такое подражать – испортим себе репутацию. Так же как сейчас польский политикум ее себе портит, поскольку эти вещи не являются демократическими, с исторической точки зрения – неадекватными, они портят стратегическое партнерство Польши и Украины, и очевидно – партнерство с европейским политикумом.

Украинский политикум не должен принимать мгновенных решений. С точки зрения высоких политических отношений, на уровне президентов, очевидны наши совместные политические и геополитические приоритеты. И если мы примем со своей стороны что-то зеркальное – это никак не повлияет на Польшу, а только повредит нашей репутации. Очевидно, что этот законопроект – ошибочный с точки зрения длительной исторической перспективы, это следствие чисто текущей внутриполитической ситуации в Польше, и, возможно, влияния России, поскольку есть факты поддержки праворадикальных движений, в частности в Польше, со стороны Кремля.

От нас – должны быть какие-то решения, которые это осуждают, декларации, которые это формулируют. Мы должны дать полякам урок демократического и адекватного отношения к истории и верховенству права. Нет ситуаций, когда бы исторически поляки всегда были правыми, или украинцы. Люди разные. И об этом надо говорить, договариваться. Для этого есть определенные площадки между Украиной и Польшей, которые уже высказались, что такие решения, как этот закон, вредят отношениям наших стран.

Владимир Сергийчук, историк, профессор Киевского национального университета имени Тараса Шевченко

В тех событиях, которые произошли на Волыни, пролилась невинная кровь с обеих сторон, и к тем преступлениям причастны ветераны Армии Крайовой. В те годы, когда Украина не имела государственности, в Польше можно было рассказывать о преступлениях ОУН УПА и так далее, и не было кому давать ответ, потому что не было украинского государства. Как только была провозглашена независимая украинская держава, и наши ветераны Украинской повстанческой армии вышли на площади и заявили, что они боролись за ту державу, начали появляться публикации о той трагедии на Волыни, то ветераны Армии Крайовой поняли, что сейчас поднимут архивы, которые укажут конкретно на них.

Поэтому поляки 25 марта 1993 года делают такое заявление, что мы поддержим независимую украинскую державу, но ОУН УПА – преступники. Если в 1993 году не было в Польше никаких выпадов в нашу сторону, то через 10 лет, в 2003, поляки уже нам навязывают совместное заявление, в котором хотят осудить преступления украинских националистов, а о своих умалчивают. Я помню тогдашнюю беседу с депутатами "Нашей Украины", тяжелый разговор, в котором мы с покойным депутатом Василием Червонием доказывали членам фракции "Наша Украина" не голосовать за то совместную заявление, потому что оно в корне против Украины и против исторической правды. Не послушали, проголосовали, сделали уступку. И вот после нее польская сторона поняла, что может действовать свободно. И через следующие 10 лет мы видим, что в Польше уже принимают даже закон о геноциде поляков на Волыни и так далее.

С точки зрения исторической правды это антиисторический закон, против правды. Но и мы постоянно ведем себя с позиции "младшего брата". Если бы мы вели себя с достоинством, начиная с 24 августа 1991 года, то этого не было бы. И не было бы выступлений венгров против закона об образовании, и других соседей, потому что мы себя бы показали, твердо, с позиции исторической правды. А так – мы старались прежде всего угодить полякам. Хотели видеть поляков адвокатами в Европе. Вот и получили.

Читайте также: Экономический план действий на 2018: как будем расти