Россия никогда не выйдет из пике, этот ад будет повторяться снова и снова

Итак, все эти 8 лет мы активно ездили по России и много, очень много разговаривали с российскими детьми, а попутно с их учителями, родителями и библиотекарями. Да, "украинский вопрос" давно стоял остро, но я вам это лучше на примерах расскажу.

Читайте также Новый русский фашизм выглядит страшным и комичным одновременно

"Один народ"

Самая страшная история случилась со мной в Воркуте, когда первый человек, которого мы встретили в библиотеке, местный писатель, радостно хлопнул меня по плечу и сообщил примерно следующее: "А, беларусы, приветствую. Мы ж сами один народ, скоро будем жить в одной стране".

Да, у меня было ощущение, что он меня ударил. Потом, когда общение уже было неформальным, нам с Андреем (мужем и соавтором – ред.) пришлось демонстративно перейти на беларусский язык с формулировкой: "Раз мы один народ, вы должны нас понимать".

Все притихли. Попросили вернуться на русский. А потом долго добивали вопросами, почему же мы не хотим жить в России, ведь все хотят.

Сортирная Россия

В противовес история с Кубани.

Мы приехали туда в 2014, меня трясло перед поездкой, я очень боялась, что нас встретят "победобесием", но директор школы встретила нас отчаянным вопросом: "Вот зачем мне Крым? Мы крышу нужно ремонтировать!".

Чтоб вы понимали, в школе только тогда появился теплый туалет, одна кабинка. Им пользовались учителя и взрослые девушки. Остальные – на улицу. Сортир типа "очко" – бетонные стены, такие стояли у нас в пионерских лагерях.

Неужели врут?

В противовес история из Коми.

Идем мы по городу с библиотекарями и они нам жалуются как подло врут про их губернатора на федеральных каналах.

Я подробностей уже не помню, но его сняли со скандалом, а в области его очень любили. И сразу встык, начинается плач про то какой ужас творится в Украине.

И очень аккуратно спросила: "Но если они так врут про вашего губернатора, то почему вы думаете, что про Украину они говорят правду?".

Это был первый раз, когда человек не фигурально выражаясь "врос в землю". Она реально остановилась и сказала что-то вроде: "Какой ужас, я никогда не думала... Неужели они так врут про все?".

Мир или война?

В противовес история из Таганрога, который совсем рядом с границей. Им не надо было ничего объяснять, военная техника шла через них и они слышали звуки войны.

Я не помню год, но помню дрожащий голос жены мэра, которая говорила, что мир --это самое главное, что война-- это ужасно и что культура может объединить людей, на нее вся надежда.

Неожиданные прозрения

В противовес история про очень любимых и прекрасных коллег из Санкт-Петербурга, которые искренне были уверены, что в Украине разруха, ничего не работает и только бандеровцы грустно ходят из угла в угол, присматривая себе жертв.

Это удивительно, вроде только что разговаривали на одной волне, совершенно одинаковые ценности, школа, подростки и тут такое... Три часа разговаривали, вроде, что-то начали заподазривать…

Вопрос из зала от подростка: "Да что этот ваш белорусский, как русский, только все неграмотно".

Андрей читает Богдановича. Тишина: "А почему ничего не понятно?". Потому что это –  другой язык. Неожиданно, да?

Да, для них неожиданно.

В противовес история из маленькой библиотеки, я даже город не помню, когда на встрече с нами на стенд поставили бело-красно-белый флаг. Они погуглили и подумали, что нам будет приятно. Это было задолго до 2020.

Что я хочу сказать этими своими "оправданиями"?

Когда я вижу российских детей, выстроившихся буквой "зю", меня физически тошнит.

Я давно перестала надеяться на ад и отдельные котлы, но допустим, для этих взрослых он все-таки будет…

С началом войны мы отменили ближайшую поездку, потому что... даже не буду объяснять почему. А сейчас я читаю про то, что коллеги продолжают работать, продолжают встречаться с детьми и подростками, отвечают на вопросы, пытаются развеять морок.

Если кинуть подростов и детей на тех, кто их будет выстраивать "зю", эта страна никогда не выйдет из пике. Этот ад будет повторяться снова и снова.

Я не верю, что те, кто сейчас орут и приветствуют войну, когда-нибудь изменяться. В лучшем случае, они будут ныть, что их обманули, и все вокруг виноваты, в худшем, продолжат писать доносы.

Но детей-то еще можно спасти? Или это они всех спасут?

Жестокие обстрелы по гражданским – это симптом, что в России проблемы: