За окном серое марево дождя. В дожде тает первый снег и уходящий день, уступая место домашнему уюту и вечеру. Хочется смотреть на дождь, облокотившись на кухонный стол возле батареи и ни о чем не думать. Возле меня чай с чабрецом – больше для настроения, а в наушниках оркестр Рея Кониффа. Дом тает в сумерках, укутанный пеленой дождя и уютного вечера. Сынишка спит после кукольного театра, опьяненный впечатлениями. Обычный день последних ноябрьских выходных...
Но именно такие дни врезаются в память и оставляют сладкое послевкусие, хотя в них будто бы ничего не было – ни ярких событий, ни встреч, ни великих дел. Я испытываю уютное домашнее счастье от того, что за стенкой слышно пение посудомоечной машины, в ванной дремлют коты возле батареи, горит настольная лампа и мне по плечу любое мое бытовое желание. После прошлого лета я все еще испытываю паранойю, если вдруг выключат свет, а у меня не вымыта посуда или есть неглаженное белье. После прошлого лета мы все научились жить впрок – набирать воду с запасом, судорожно проверять, есть ли вода в чайнике и запас свечей. Я покупаю с запасом, насколько это возможно, все. Очень показательным было прошлое лето, протестировавшее запасливость и способность к выживанию всех, оставшихся в городе. И симптомы этого невроза, очевидно, уже не искоренить.
Моя подруга буквально в начале прошлого лета выбралась в "Метро" и запаслась всем, на что падал ее взгляд – порошком, маслом, крупами. Муж накладывал полную корзину, а она выкладывала то, что ей казалось, лишним. Вернувшись в город в сентябре, она пожалела обо всем, что было не куплено, а так выручило бы – зубная паста, моющее, консервы. Весь год они жили семьей старыми запасами, а уезжая из города, закладывали изнутри окна мешками с крупами и мукой, тоже купленными накануне отъезда.
В каждой семье истории о том, как они провели прошлое лето. Мы говорим об этом со всеми – знакомыми и первыми встречными. Делимся впечатлениями спустя год и не заботимся о том, интересно ли это нашим собеседникам. У каждого своя история – сюжет ненаписанной книги. Сегодня в транспорте случайная попутчица успела рассказать мне, что ее ребенок молчал до трех лет, и они все боялись, что он так и не заговорит после прошлого лета. Мне это так знакомо… Мой сын тоже молчал и я боялась того же. И даже спустя год он должен физически чувствовать меня рядом – ночью и ранним утром, и засыпать он может только чувствуя пятками мое тепло. Его отголоски этой войны, от которой я не смогла его защитить и спрятать. И сколько бы я не сделала для него, я никогда не искуплю того лета, которое мы провели во влажном погребе с дрожащей свечой и топчаном поверх банок для сынишки.
У каждого из нас отголоски прошлого лета. Свои истории, похожие и разные. Свои страхи. Непонимание. Боль. Бессонница. И один общий страх на всех – только бы такого больше не было никогда.
Читайте также: Письмо из Луганска: заказывают лекарства в Украине и пьют пачками