Самое большое преступление во время войны
Сама по себе такая тактика никогда не работала. Еще со времен варварских бомбардировок Лондона Гитлером. Об этом пишет Сергей Фурса, информирует 24 Канал.
Читайте также Шабунин впервые прокомментировал обыски и вручение ему подозрения от ГБР
С украинцами это не работает. Украинцы остаются в своей стране, даже когда враг пытается показать, что здесь нет безопасных мест. Большинство остается.
Но что держит людей? Многое на самом деле. Но для многих, особенно тех, кто может себе позволить поехать, – это надежда. Надежда, что когда война закончится, они будут жить в богатой европейской стране. Стране возможностей. Эта надежда – большой фактор устойчивости страны.
Эта надежда питает украинскую экономику и общество. Сдерживает от отчаяния молодых и не очень молодых представителей офисного пролетариата, удерживает в стране мальчиков, возрастом 15 – 16 лет, чьи родители принимают решение не вывозить своего ребенка, стимулирует украинских предпринимателей инвестировать. Эта надежда держит тыл.
Вдруг эту надежду атакуют изнутри. Когда в стране саботируются реформы и начинаются политические репрессии, то удар идет не только по реформаторам и борцам с коррупцией. Атакуется та самая надежда, которая держит тыл.
Разве может эта надежда выжить рядом с шагами, которые ведут к авторитаризму? Риторический вопрос. Зачем терпеть войну, если после нее мы станем маленькой Россией? Зачем оставаться в стране, где не будет изменений и где все попытки выстроить верховенство права саботируются?
Станет ли страна членом ЕС, если государство движется к автократии? Будут ли выборы после войны открытыми и честными, когда сейчас мы видим позорные практики, как будто списанные с действий Путина?
И эти вопросы, эти проклятые вопросы. Вопросы, которык разрушают надежду. Выдавливают ее даже из ярых оптимистов. Все эти вопросы появляются в головах людей. Большая часть ответов может заставить людей отчаяться и уехать. Эффективнее, чем атаки "Шахедами".
Нет большего преступления во время войны, чем забирать у людей надежду. Ничто не ослабляет украинский тыл сильнее, чем потеря надежды на достойное будущее после войны. Там, где россияне не способны вызвать отчаяние, могут справиться наши чиновники.
Очень не хочется, чтобы у них получилось. Надежда, что они опомнятся, еще не умерла. Надежда, что кто-то важный из ЕС позвонит и скажет: "Так нельзя", – скажет это таким тоном, что будет понятно, что нельзя. Эта надежда еще жива. Она же умирает последней.