Хотел прожить 112 лет, потерял 17 зубов и глаз: как жил и погиб украинский воин "Сакура"

Каждый день, по оценкам президента Зеленского, погибает около сотни украинских военных. Каждый из них особенный и ценный. Особенным был и "Сакура". Он пошел на передовую добровольцем в 2014, был в Донецком аэродроме, затем – в Песках, возле Авдеевки. Александр Фештрига получил 5 ранений, потерял глаз и 17 зубов. И несмотря на это, оставался в армии, занимался спортом, тренировал других военных. 8 лет на передовой, десятки успешных выходов на задания, в том числе и в тыл противника. Александр пал в бою как герой.

Читайте также Пытали, а затем застрелили в голову: щемящая история корректировщика с Черниговщины

Авторы платформы памяти Мемориал, которая собирает информацию о погибших на войне, Анастасия Федченко и Инна Кубай, подготовили историю жизни воина Александра "Сакуры", пообщались с его близкими и собратьями.

Каждый может приобщиться к сбору имен погибших в войне россии против Украины. Чтобы сообщить данные о потерях Украины – заполняйте формы: для погибших военных и гражданских жертв.

Санька не любил искусственность

Буковинское село Репужинцы прижалось к Днестру. Село холмистое и зеленое. Если подняться на холм, можно увидеть соседнюю Тернопольскую область. Это возвышение очень любил невысокий и ловкий парень. Сначала приходил сюда сам, взрослый, приводил собаку. Мечтал о доме неподалеку.

Над Днестром / Фото Инны Кубай

Сестра матери Александра – Галина / Фото Инны Кубай

Санька не любил искусственность, с детства обожал домашних животных, горы, лес. Не переносил плач, был веселым, позитивным, дружелюбным и энергичным,
– говорит мать "Сакуры" Мария Фештрига.

Мария Фештрига / Фото Инны Кубай

Мария Фештрига и ее сестра Галина / Фото Инны Кубай

Она невысокая, белокурая. Одета в черное. Встретились с ней у могилы Александра в селе Репужинцы. Как раз в сороковой день со дня гибели воина. Кладбище небольшое, но аккуратное и ухоженное. Время от времени из-за воспоминаний женщина плачет, вытирает глаза, замолкает, потом снова говорит. Этот бугорок земли стал последним прибежищем для сына Марии Александра Фештриги – разведчика 93 отдельной механизированной бригады "Холодный Яр".

На могиле Александра Фештриги / Фото Инны Кубай

Александр недолюбливал все искусственное, но несмотря на это на могиле – венок и пластиковые цветы. Мария рассказывает: в Репужинцах живет ближайшая сыновняя родня: сама она, ее сестра Галина с семьей, дедушка Григорий. Александр похож на "деда", как называл старика. Когда Саше было три, родители развелись, и именно Григорий стал авторитетом для внука.

Семья Фештриг: отец Михаил, мать Мария, сестра Оксана и Александр / Архив Марии Фештриги

Моряк в отставке, Григорий служил на флоте. Долгими зимними вечерами, когда Репужинцы заметало снегом, он сажал вокруг себя внуков и рассказывал о службе в армии, историю села, о том, как попадал в разные непростые ситуации и как из них выходил. В этих историях всегда было о сообразительности и о том, что нельзя опускать руки. Но любимой частью вечера для маленького Саши было, когда Григорий доставал китель и фуражку. Внуки просили деда надеть форму. Старик нехотя соглашался. Саша тогда думал, что и сам хочет, когда вырастет, носить китель и иметь "дедову" выправку и осанку.

Александр с дедом Григорием / Архив Марии Фештриги

В школу Александр пошел в Черновцах. Мария вспоминает с улыбкой: учился не очень охотно, зато погрузился с головой в спорт. Сам записался в секцию бокса. И во время первых же соревнований ему разбили голову. Мама очень нервничала. Так что Саша запретил ей ходить на соревнования.

Архив Марии Фештриги

"Он был волевым и упрямым с самого детства", – говорит Мария. Если что-то решил, убедить его в противоположном было трудно. Так было с нежеланием учиться, и так вышло со рвением заниматься боксом. Несмотря на боль, травмы и мнение людей в целом, Александр так и останется в спорте. И именно это определит его дальнейшую жизнь.

Воин, как викинги, казаки-характерщики, самураи

Когда Александру было 11, а его сестре Оксане – 16, отец умер, мама поехала в США. Детям в то же время пришлось повзрослеть: заботиться о быте, зарабатывать деньги. Саше в этом помог спорт.

Александр с друзьями / Архив Наталии Олексюк

Подростком он из бокса перешел на занятие каратэ в клубе "Сакура". Впоследствии название этого клуба станет его позывным в армии.

Тренером Фештриги был Виталий Незвиский. Под его руководством Саша не раз побеждал на Всеукраинских и международных соревнованиях, стал мастером спорта. Тогда в жизни Саша появился друг Максим Поныч. Им было по 15, вместе тренировались, отдыхали, знакомились с девушками.

Санька – воин, как викинги, казаки-характерщики, самураи. Во время соревнований бился до конца, никогда не сдавался, несмотря на физическую боль и возможности схалтурить,
– говорит о друге Максим.

Тренер познакомил Александра и с семьей Олексюк: Наташей и Дмитрием. Наталью Сашу впоследствии начнет называть "второй матерью".

"Саша вырос на моих глазах, я его венчальная мама, или фина как говорят на Буковине. Когда Виталий нас знакомил, уже тогда сказал, что этот парень – будущий чемпион и защитник", – вспоминает Наталья Олексюк. С женщиной говорим на летней веранде за столом.

Позади нее картина с китайскими иероглифами, на столе лежат вещи Александра, которые отдал им командир вместе с телом. Наталья – невысокая миниатюрная блондинка, которая не боится брать ситуацию в свои руки. Много лет руководила одним из отелей в Черновцах, работала заместителем директора местного аэропорта.

Говорит, Александр стал для них как родной сын. Вместе с мужем Дмитрием они переживали вместе и переходный возраст Саши, и его радости и неприятности, его становление как человека, мужа, отца.

Свадьба Александра и его первой жены Юлии / Архив Наталии Олексюк

В клубе каратэ Александр познакомился также с Юлией. Она была женой тренера Виталия Незвиского. Когда Виталий погиб, Юлия была в положении. Саша помогал ей, а когда родился сын, женился на ней.

Семья Фештриг / Архив Марии Фештриги

"Он любил малыша, как родного, – вспоминает Наталья. – В общем, это был "золотой" период Сашиной жизни. Я была за него спокойна. Он поступил в сельскохозяйственный техникум и получил специальность бухгалтера, занимался тренерской работой, растил сына и очень хотел своих детей. А еще завел собаку породы питбуль и назвал ее "Кнопой". Любил ездить с псом в родную деревню, гулять на холме возле Днестра, общаться с родными".

Рядом с Наталией сидит ее муж – Дмитрий Олексюк, который работал в тогдашней милиции.

Дмитрий Олексюк / Фото Инны Кубай

Для Александра он стал настоящим авторитетом. Сакура прислушивался к его мнению, часто просил совета. Дмитрий высокий мужчина, подтянутый, улыбчивый, голубоглазый. Как правоохранитель вышел раньше на пенсию, однако, несмотря на это, добровольно заключил контракт с ВСУ.

"Саша ко мне тянулся, иногда получал на орехи, но я относился к нему, как к родному. Он приходил ко мне на работу, присутствовал на совещаниях. Иногда я его брал с собой на военные сборы, на полигон, – говорит полковник милиции в отставке. – Я видел у него тягу к правоохранительной деятельности и защите".

Еще когда не было мысли о войне, Саша говорил, что хочет стать героем, защищать Украину и… умереть защитником,
– вспоминает Наталья.

Он в душе – воин

В конце 2011 года Фештрига расстался с первой женой и женился во второй раз, в этом браке появилась дочь Кира (по просьбе жены сохраняем ее анонимность – ред.).

В 2013 году началась Революция Достоинства. Александр тоже ездил на Майдан. Там и познакомился с активистами "Правого Сектора", с которыми через несколько месяцев уехал на фронт.

"Я его спросил, осознает ли последствия своих действий, что может потерять жизнь, что это большая ответственность, – вспоминает Дмитрий Олексюк. – Он был непреклонен в своем решении".

Друг Александра Максим Поныч говорит, что когда после Революции Достоинства началось военное вторжение на Донбасс для них это стало неожиданностью и шоком, но не для Сакуры. О том, что он едет на фронт, Максим узнал за час до отправки поезда:

"Он мне позвонил, и я поначалу не поверил, думал, он шутит. Но все, что было дома из еды, четки, привезенные с Майдана, положил в сумку и отдал ему".

С Максимом общались по телефону, мужчина уже более трех лет живет и работает в Великобритании, когда говорит о друге, ни одной тени печали в его голосе. Говорит, что Саня не любил унывать и именно таким веселым, энергичным его запомнил.

Александр в армии / Фото Анастасии Федченко

"Думаю, он ушел, потому что воин в душе. И этим все сказано. Он был безудержным, свободным, смелым человеком. Чем бы он ни занимался: рукопашным боем, каратэ или войной, ему было безразлично, кто противники, сколько их. Он шел в атаку без сомнений и напролом. Мы, когда он был на передовой, созванивались редко, но он говорил, что на своем месте, потому что война – его стихия".

Раздел книги и кусок сердца

Старенькая "буханка" – так военные называют УАЗ-452 едет сначала дорогой, потом – грунтовкой между полей, которые уже и забыли, как родить хлеб, потому что родят мины. За рулем – военный. Облака ходят так низко, что подпрыгни, и ухватишь их мякоть.

"Если пойдет дождь, земля мгновенно превратится в болото, и мы просто не уедем", – думаем и водитель, и пресс-офицер, и я. Но предпочитаем об этом не говорить вслух.

Среди полей гадюками извиваются глубокие траншеи. Это позиции неподалеку от Волновахи. Они ныне оккупированы врагом, как и сама Волноваха.

Конец июля 2021 года. Невысокий изящный мужчина выходит из блиндажа где-то на Приазовье. Слегка прихрамывает на левую ногу. Его виски выбриты, а на затылке – коса, как у японского самурая. У него густая и черная борода. Левая бровь перерезана шрамом, левого глаза нет. – Хочешь посмотреть на глазное дно? – смеется. – Я открою глаз. Отказываюсь. Он показывает ярко-желтую бутылочку из-под детских мыльных пузырей. – Вот здесь я ношу протез, – рассказывает. – Его удобно промывать. Просто добавляешь содовый раствор и болтаешь.

Так начинается раздел моей книги "Они победили. 11 историй людей с ранами – видимыми и невидимыми", о военных, которые, несмотря на ранения, не отчаялись, не опустили руки, а продолжили жить дальше: заниматься спортом, рожать детей, ходить в горы и побеждать новые обстоятельства и новых себя каждый день Она должна была выйти в апреле в издательстве "Якабу". На презентации в апреле или мае я должна была сидеть в красивом платье, с красной помадой и ужасно волноваться, представляя героев книги, которые пришли бы рассказать о себе. Кто знает, пришел бы "Сакура" или работал бы в пункте постоянной дислокации бригады.

Александр – один из героев моей книги. И это к нему тогда я ехала под Волноваху. Он уже никогда не придет на презентацию. Когда мне сказали о его смерти, словно кто-то отрезал кусок сердца.

С Сакурой мы познакомились в марте 2021 года, тогда я брала интервью ко Дню добровольца. Тогда же и узнала, что Александр "поседел, как впервые женился". Он сказал это и хохотал. В общем шутил много, говорил протяжно, словно пел, общался на русском. Говорил, пока матерится, на украинский не перейдет, потому что этот язык слишком хорош, чтобы портить его русским ругательством.

Летом 2014 года Александр успел побывать в Донецком аэропорту. Там впервые получил ранение – на третий день обломками посекло плечо. Сакура тогда еще не понимал, где прятаться, как беречься. Говорил, плечо и через семь лет болит на погоду. В аэропорту Александр познакомился с бойцами 93-й бригады и уже в феврале 2015-го перешел туда на контракт. Возле Песков – поселки вблизи Донецка – ему снова посекло обломками плечи и шею. После госпиталя была уже ротация возле Авдеевки.

На шахте "Бутовка", расположенной фактически на севере Донецка, в мае 2015-го Александр получил два ранения – оба раза задел растяжку. В первый раз даже к медикам не обращался.

Мне повезло, потому что если растяжка стоит правильно, повреждения гораздо серьезнее. Либо я просто везучий, либо мой ангел-хранитель – чемпион среди охранников,
– смеялся мужчина.

Он хранил танковый обломок, который вырвал часть мышцы из левого бедра. Мышцу собрали и склеили, в "ямки" залили силикон. Нога у Сакуры всегда болела, чуть легче становилось, когда бегал.

11 июня 2015-го украинские бойцы попали под обстрел. Александр получил ранение в голову. Собратья дотащили его, перебинтовали.

"У меня в лобном участке до сих пор есть часть пули, – рассказывал военный. – Тогда же мне выбило семнадцать зубов, два я проглотил. Я еще спрашивал, на месте ли у меня глаз, потому что почувствовал, что что-то из-за него вылетело. А один пацан взглянул: "Сакура, ты что, гонишь?" У тебя дыра в голове!" Ну, разумеется. Я еще хотел голову потрогать, но меня за руки схватили, оружие забрали".

В тот же день маленький обломок попал под бронежилет Саши, сломал ребро. Посекло и руки – об этом напоминали шрамы на кистях, едва заметные, светлее, чем загорелая кожа, словно золотом вышитые.

Реанимация, несколько операций, кома.

Но я очень хотел жить,
– говорил-пел Сакура.

Он лечился в Днепре четыре месяца, затем – протезирование глаза в Харькове. Глазной протез похож на кожуру банана – такой же изогнутый, вот только совсем тонкий, на нем прорисована радужка, зрачок и мельчайшие сосуды.

"Реабилитацию" он проходил в Водяном – боялся, что если поедет в больницу, его комиссуют. Поэтому Фештрига даже не оформлял документы о ранениях. Официально группы инвалидности у него не было, выплат от государства не получал.

Тогда, когда облака над фронтом шли низко-низко, было не так жарко, как парко, словно в бане. Сакура, который никогда не сетовал на самочувствие, признался, что ненавидит жару, а еще – когда касаются головы. Она болела почти все время после травм.

"Я до сих пор бьюсь об заклад с людьми, что могу запихнуть в глаз иглу. Любопытные люди мне проигрывают деньги, – смеялся после жалобы на головную боль Александр. – Так что это очень выгодно. Я не пропаду. Вдруг что, в цирк всегда возьмут".

Он говорил: жить без одного глаза тяжело: тяжело биться (хотя врачи и запретили боксировать), трудно спускаться по лестнице, потому что непонятно, где заканчивается одна ступенька и начинается другая. Однако когда ходил в разведку, выбирал самый сложный путь.

Остальные им не пойдут. Да и животные им не пойдут, – говорил он без тени желания понравиться или получить одобрительные слова.

Сакура считал: самое важное для разведчика – харизма, фарт и хорошая физическая подготовка. Новейшее подразделение разведки он создавал и в бригаде. Бойцы должны были быть чуть ли не железными: боксировали, бегали в бронежилетах и с автоматами. Александр заставлял их учить картографию.

"Некоторые говорят: "Да зачем мне это? У меня есть телефон". А телефон может сломаться, потеряться. А то, что у тебя в голове, не потеряется. Разве что вместе с головой", – улыбался мужчина белоснежными имплантами.

Фештрига и к себе был требовательный: читал по несколько книг одновременно, тренировался, вставал на рассвете и бегал по несколько километров, несмотря на постоянную головную боль и ноги. Любил ходить.

"Иногда думаю, что мог бы обойти весь Земной шар, – улыбался. А еще шутил с хохотом: – У меня одна из целей – прожить 112 лет. Решил, что в последний год жизни наконец-то стану алкоголиком".

Высокий стройный офицер заходит в свою новую часть. Его здесь назначили начальником по физической подготовке и спорту. Мужчине говорят: – Здесь есть инструктор по физподготовке, он – непростой человек, ну, знаешь, свои тараканы в голове. Как знать, как ты с ним сработаешься. Но если назовет тебя командиром, значит уважает. В тот же день офицер по имени Олег знакомится с Сакурой.

"Он меня сразу провел в спортзал. Показал, что и как. Я понял, сколько работы впереди, – вспоминает Олег. – И мы как-то очень быстро поладили: оба были в спортивной теме, только он – в рукопашном бою, а я – в беге".

Фештрига несколько лет после ранения был инструктором по физической подготовке, а с апреля 2019 года, когда назначили нового начальника, – его правой рукой. Они вместе готовили команды к соревнованиям. Первым стал чемпионат оперативного командования "Восток" Стальная мощь." Там были армейские дисциплины: переносить раненых, марш-броски: 6 и 25 километров, нести бревно, переплывать реку.

Подготовка к занятиям по рукопашному бою / Архив побратима Олега

"И как-то после тех соревнований мы и стали друг другу близки, – говорит Олег. – Он был знаком с моими родителями, приезжал к нам домой, я из Харьковщины, шутил: "Может, ты меня усыновишь". Он на 12 лет старше, но эта разница никогда не чувствовалась. Думаю, ему хотелось рядом человека, которому можно рассказать секреты. Он моих родителей очень уважал".

Олег со смехом вспоминает одну историю: они приехали из ротации, сидели: он, Сакура, командир бригады, и Александр сказал: "Господин полковник, у меня с Олегом было все, мы только не переспали".

Фештригу офицер называет идеальным помощником:

Как тяжелая артиллерия: "Саня, ану разберись! – Слушаюсь, командир". У нас все четко получалось. У нас бригада стала лучшей в ОК "Восток" в спортивном плане. Помню, как мы ездили на соревнования по боксу, и он ребят поддерживал: "Выйди на ринг или погибни!" или "Я тебе сейчас руки отрублю, они тебе все равно не нужны!" Таков он был, с жестким чувством юмора. Еще бывало шутил: "Зачем кормить солдата? Ты должен пойти, добыть, съесть противника". Или на "Стальной мощи" мне кричал: "Командир, я отдал тебе свою силу. Ты должен выгребать!"

Из-за ранения Фештрига никогда не комплексовал. Однажды они с Олегом гуляли в Днепре и познакомились с девушками. Александр все время был в очках. Одна из девушек сказала: – Саша, а что ты постоянно в очках? Сними, хоть глаза твои увижу. – Да что их снимать? Глаза нет, – засмеялся мужчина. Но потом очки снял.

Он никогда не жаловался на самочувствие. Только иногда, когда нога особенно болела, приходил в кабинет к Олегу:

"Давай уже побежим куда-то в пески, чтобы она или отвалилась, или прекратила болеть. Сила воли у него, конечно, была невероятная, – говорит мужчина. – И харизма тоже невероятная. Я с такой харизмой людей не встречал никогда. А еще он был очень добрым и очень верным".

Когда Александр был инструктором, ему снова предложили пойти в разведку, он согласился.

Олег говорит: "У меня уже тогда была "чуйка": если он пойдет в разведку, погибнет. Во-первых, у него не было глаза, уже не та осторожность. И, как ни крути, пять ранений: Бог все равно дает предупреждение".

Они несколько раз говорили о том, что Сакуре следует возвращаться назад, снова быть спортивным инструктором. Но Александр не мог так быстро уйти: он уже был авторитетом среди личного состава.

Разведчику предлагали место и в другом подразделении.

"За несколько недель до гибели он советовался со мной: "Как думаешь, стоит туда идти?" Говорю: "Конечно, стоит. Потому что допрыгаешься". И тогда он честно сказал: "Я очень устал, физически не выгребаю". Его вот уже должны были забирать на новое место, и за день до того, 22 мая, в 6:12 утра мне написали: "Извини за плохие новости. В 4:30 Сакура погиб". Именно в этот день он должен был уходить из разведки. Это было роковое совпадение".

Александр Фештрига подорвался на растяжке

"Мне хочется верить, что шансов у него не было, что он погиб на месте. Но мне сказали, он еще дышал. Его не могли вытащить. Потом медик, который делал вскрытие, сказал, у него был сильный удар в ногу и в пах, артерия была перебита. Даже если бы его эвакуировали, он бы через 2 минуты истек кровью. Он дышал, но быстро умер", – вспоминает собрат.

Сообщение о гибели друга пришло дождливым утром. Олег говорит, что оно как будто еще больше потускнело.

Целый день так тяжело было. Я на позиции не поехал. И стало страшно. Но это нормально – так реагировать на гибель близкого человека. Немного отходишь – и вперед, к работе, мстить.

Когда забрали тело Александра, Олег видел его. На похороны поехать не смог.

"Когда мне скинули видео с похорон, вроде поверил, что его нет. Но его шутки вспоминаю постоянно. Все то смешное, через что мы прошли. Как мы заходили на соревнования. И он: "А ну вперед! Кто не с нами, тот под нами. 93 – вперед! Вам всем хана". А это зал! Там куча рингов, людей толпа. Мне немного было смешно из-за его кричалки. Я ему: "Сакура, прекрати!" А он смеется: "Я их дожал, психологически они уже проиграли".

Александр мечтал о доме в горах, чтобы тишина и покой вокруг: "Говорил: "Я чувствую, что на этой войне не погибну. А если и погибну, обо мне книги будут писать". А еще говорил: "Чувствую, все-таки мы начудим, что будь оно неладно. О нас книги будут писать. Может, нас уже не будет. А вообще безразлично. После смерти еще есть жизнь".

Это большая потеря

Дмитрий Брижинский командовал 93 бригадой до января 2022 года. Очень ценил Александра Фештригу: "Он был моим единомышленником относительно того, каким должен быть боец. Благодаря его инициативе и работе мы смогли возобновить спортзал, обновить инвентарь, там начались тренировки. Когда мне было тяжело, я ходил в зал, мы общались с ребятами. Мне нравилось, что Сакура такой волевой, воин, и в то же время он мог по-человечески выслушать, сказать, прав человек или нет. С уважением относился к командованию, а вот личный состав, который ленился и ныл, терпеть не мог".

Именно из-за хорошей физической формы и жесткости и требовательности к себе и другим Александра назначили главным сержантом созданной с нуля разведывательной роты.

"Вижу, что-то разведчики какие-то никакие. Спрашиваю, что с ними. А Сакура: "Они уже четвертые сутки не спят". Спросил, зачем. Он говорит: "Хочу посмотреть, сколько они вообще смогут бодрствовать. Они же воины, должны терпеть все трудности, чтобы выполнить задачу". Он сам ползал в тыл противника и слушал, чем они там занимаются, чтобы могли пойти другие разведчики и выполнить боевое задание", – рассказывает о стержне и отваге Фештриги Брижинский.

Полковник даже не сразу понял, что у Сакуры не хватает глаза, что он иссечен обломками.

Помнится, ему нужно было забрать штангу. Зашел в спортзал, там и познакомился с Фештригой, еще подумал, что боец с необычной прической, с косичкой на затылке. Затем тот занес штангу.

"Да у меня и есть та штанга. А еще стойка. Он отдал. Лежат дома в Чернигове, – горько говорит Брыжинский. – Это большая потеря, конечно. Этот человек был в твоей жизни, занимал там какое-то место, и вот этой части не стало, и ты ее никогда не увидишь. Бывают люди, которые приходят и уходят, ты их и не вспомнишь никогда. Я уже 25 лет в армии, и за эти годы очень много людей видел. В памяти остаются единицы: или очень хорошие, или очень плохие. Сакура – очень хороший человек. Когда военные пьют третью, она всегда за тех, кого нет рядом, ты мысленно называешь имена. Я буду называть там и его имя".

Когда Александр был на фронте, развелся со второй женой, но остался с женщиной в хороших отношениях, очень любил дочь Киру и по возможности звонил ей.

"Как был на передовой, никогда не пропускал праздников своих девушек, передавал им через друзей подарки, цветы, – говорит Наталья Олексюк. – Вообще его подвиги и все, что он совершал, были ради того, чтобы доказать матери, первой жене, дочери, нам, что он чего-то стоит. Несмотря на то, что окончил только техникум, не имел высшего образования, говорил, что умрет героем, о котором все будут говорить".

Супруги Олексюков надеялись, что после потери глаза Саша успокоится, пройдет реабилитацию, останется дома.

“Когда он восстанавливался после ранения, мы месяц были в горах на Путильщине. Саша уже через неделю начал заниматься спортом. Делал сам себе перевязки, отказался от реабилитации за границей. Никогда не жаловался, как бы ему ни было плохо”, – вспоминает Дмитрий Олексюк.

В то время мужчины много говорили, готовили вместе кушать. После увиденного на фронте Александр очень изменился, у него было твердое мнение, кто настоящий враг. Говорил, что Украина обязательно победит и что он будет воевать столько, сколько будут продолжаться боевые действия. "Георгиевич, теперь я бы вас уже взял с собой в разведку", – шутил Александр.

В своем личном деле Фештрига указал контактными лицами именно супругов Олексюков. Им и позвонили, когда он погиб. Именно они должны были выполнить последнюю волю воина.

Семья Фештриг и Олексюков в любимом месте Сакуры / Фото Инны Кубай

Похороните меня над Днестром в Репужинцах, там буду летать и смотреть, кто чем занимается,
– говорил Александр.

Его тело долго не могли забрать из морга в Лозовой из-за постоянных обстрелов. Удалось это сделать только на 8-й день после смерти Сакуры. Похороны помогали организовывать друзья: волонтеры из Днепра, близкие из Черновцов. Его похоронили, как он хотел.

Мария Фештрига рассказывает на кладбище, вытирая рукой глаза, что когда тело сына везли в Репужинцы, во двор прилетела птичка, запела и исчезла. Она вернулась снова на сороковой день после гибели Александра.

Вещи Александра Фештриги / Фото Инны Кубай

Родные воина хотят переименовать одну из улиц в Репужинцах в его честь, а супруги Олексюк собираются обращаться к городскому главе Черновцов с предложением открыть музей павших буковинских воинов, куда передадут вещи Александра.

Рюкзак Сакуры, который передадут в музей / Фото Инны Кубай

"Вся его материальная жизнь уместилась в один рюкзак, но его дух, поступки и подвиги навсегда останутся в наших сердцах", – говорит Наталья Олексюк.