В цикле историй СВОИ 24 канал рассказывает истории украинцев, которые вынуждены бежать от войны. Сергей Гордиенко не планировал покидать Харьков – считал это унизительно и непатриотично покидать дом, родной город, страну. Но в войне, которую начали россияне, нет правил и принципов – обстрел жилых кварталов крылатыми ракетами для них не военное преступление, а спецоперация. Просто пересидеть войну в подвале семья не смогла – вражеский снаряд унес жизнь жены, оставил дочь без мамы. Сергей чудом выжил и теперь будет жить за двоих, чтобы, как он сказал, "закончить их с женой дело жизни – воспитать дочь".

Внимание В реанимации снились сны или реальная война: Дмитрий выжил во время ракетных обстрелов Харькова

СВОИ. Истории тех, кто уехал, чтобы вернуться

Мы записывали разговор с Сергеем в госпитале во Львове. Сюда из Харькова он был доставлен эвакуационным поездом, впереди лечение и реабилитация в Германии. Позади – самый трагический день в жизни. Оставляем разговор в формате интервью. Ибо каждое слово Сергея звучало как молот.

Попрошу вас вспомнить события того дня. Как вы получили ранения?

19 апреля мы с супругой пошли в магазин за продуктами. К счастью, наш ребенок, у нас дочь, 9 лет, остался дома – не захотел идти просто.

Приблизительно в 13 дня начался обстрел, когда мы возвращались домой. Нам оставалось пройти совсем немного. Буквально вторым снарядом нас накрыло.

Жена погибла на месте, я получил обломочное ранение в живот. В результате мне ампутировали левую ногу. Кроме того, у меня раздроблена правая нога. Меня спасли солдаты, блокпост недалеко, мне вовремя наложили жгут.

Они увидели, что произошло, и подошли к вам, да?

Я кричал. Жена сразу умерла, я это увидел. Она не мучилась. А я стал кричать, и они подбежали, да. Начали меня спасать. Я ни на секунду не потерял сознание. Помню, что они действовали очень профессионально. Собственно, они спасли мне жизнь.

Вы все время были в сознании?

Все время. Вплоть до того, как одежду резали в операционной.

Вас сразу направили в харьковскую больницу?

В военный госпиталь.

Первую помощь вы получили в харьковской больнице, и тогда эвакуационным поездом вас доставили во Львов?

Да.

Вы уезжали с дочерью?

Да, конечно, и еще мама со мной уехала. Дочке 9 лет, она маленькая.

Сергей потерял ногу и получил сложные ранения в результате обстрела россиян / Фото Наталья Боднар, 24 канал

А с супругой у вас сколько лет был брак?

12 мая должно было быть 10 лет. Ей повезло, она не мучилась, я ей первые дни завидовал. Просто меня спасали наши профессионалы: врачи, военные, вообще все. Ну и как-то – чего же пропадать труду.

Вы говорите, что завидуете жене, потому что она не мучилась. У вас до сих пор боли, вы не чувствуете себя лучше?

Очень тяжело описать. Умирать приятно, на самом деле. Это спокойствие. Солдаты меня толкали, давали мне какой-то нашатырь – я уже пожалел, что их позвал.

Я же все понимал, какая-то удивительная ясность ума. Понимал, что потерял жену. Видел, что мне ногу оторвало. Да и вообще сам взрывной эффект он очень такой, ну как вам так объяснить. Ну как смерть. Я остался там лежать отчасти, с ней.

Спасибо дочери – ради нее надо жить кому-то. Я закончу дело, которое мы начали. Хотя наверняка это мне будет стоить очень много усилий. Я любил свою жену. Мне очень жаль, что такого доброго человека больше нет.

Сергею тяжело смириться со смертью жены / Фото Наталья Боднар, 24 канал

А вы не планировали уезжать из города, когда началась война?

Мы до последнего были настроены патриотически. Я считал недопустимым, просто так взять, сложить вещи и уехать.

Человек так устроен – он верит в свою неуязвимость. Хотя, как раз за день до этого, я понимал, что бомбардировки усилились. Снаряды прилетали совсем рядом, это было постоянно. Практически круглосуточно. Не успели чуть-чуть. Хотели после Пасхи.

А сейчас в городе остались ваши родные, знакомые? Какая там ситуация?

Да, остались. Ситуация плохая. Город бомбят, они уничтожают его. Считаю это геноцидом – они не могут не видеть – мы шли по проспекту. Это не где-то мы там лазили, по полям. Это целенаправленное уничтожение инфраструктуры и мирных людей.

Так многие дети погибли. Мне до сих пор трудно поверить, что в современной истории это может происходить – это что, нелюди какие-то? Врагов они себе нажили – это правда, навеки. Такая вот месть за нашу стойкость.

Вы не верите, что со временем все забудется, и мы сможем быть с россиянами, по крайней мере, соседями?

Я верю, как и весь наш город верит в конечную нашу победу. И о каком соседстве может идти речь? Это не люди – это какие-то существа, которые понимают только закон силы. Их нужно только победить. О каких договоренностях может идти речь, если нас просто уничтожают?

Если в Харькове столь сложная ситуация, почему так много людей и ваши родные остаются там? Они надеются защищать город?

По разным причинам. Некоторым просто некуда ехать. Сначала я считал для себя оскорбительным, чтобы меня просто так взяли и выгнали. Да и не так просто покинуть свой дом – за что-то надо жить, найти куда переехать – это резко началось.

За один день города не стало, понимаете? 24 в 5 утра начали бомбить. Сразу закрылись заправки, магазины, огромные очереди, паника, и, конечно, обстрелы, которые не прекратились ни на один день. Это уничтожение, понимаете! Я считаю, что это военное преступление.

А ваша жена, она не говорила вам уезжать?

Она очень любила меня и не хотела без меня ехать. Потом я собирался – хотел увезти их и вернуться. Но не успел.

Разрушенный россиянами Харьков / Фото Яна Доброносова

Вас отправляют на реабилитацию в Германию? Будете ехать?

Если честно, мне было тяжело оставаться в Харькове. Мне все напоминало жену. Я с ней прожил счастливую жизнь – теперь нужно начать новую. Ради дочери, а там все это напоминает. Да и я теперь человек с ограниченными возможностями, потому как минимум нужно пройти реабилитацию. В Харькове такой возможности нет.

У нас очень хорошо работают наши врачи, очень трогательно было смотреть, как они спасали меня, других людей – я видел, пока в реанимации лежал. Это действительно настоящие герои! Наш город очень объединился. Никто не сомневается – мы победим, иначе нас просто уничтожат.

Найдете ли в себе силы сказать что-нибудь миру?

Ненависть большая к маргиналам, которые это устраивают. Я просто потрясен, насколько люди могут докатиться до таких поступков в своей слепоте, в подлости.

Скажу одно – я считаю, что эта война – это целенаправленное уничтожение. Это ненависть к нашему народу, как и ко многим другим.

Желаю всем беречь себя – здоровье это очень важно. Бывает смелость, а бывает глупость. В моем случае больше глупости, я мало кому помог тем, что попал под снаряд.

И еще – я лежал с нашими ребятами в госпитале, с военными – у нас самая лучшая армия в мире. Нас есть кому защитить!