Мстислав Баник – командир отделения ударных беспилотных авиационных комплексов, роты ударных БПЛА CODE 9.2 в составе 92-й бригады. В феврале 2024 года добровольно подписал контракт и стал на защиту Родины, хотя был руководителем по развитию электронных услуг в Министерстве цифровой трансформации и имел бессрочное бронирование.

В первой части интервью мы уже рассказывали о пути Мстислава Баника в армию, поддержке со стороны родных и коллег в Минцифре и о мотивации служить сейчас. Однако во время разговора на границе между Украиной и Курской областью России мы смогли поговорить с Мстиславом и о подразделении, в котором он служит, и о задачах, которые выполняет, и о мотивации пойти на войну, и советах тем, кто до сих пор колеблется.

Конечно, пока идет война, далеко не все можно рассказать и показать. Однако важно заметить, что подразделение CODE 9.2 является одним из самых результативных в ВСУ по количеству и общей стоимости уничтоженной вражеской техники. Не в последнюю очередь из-за преданности бойцов своему делу и постоянному совершенствованию собственных навыков.

Как работает подразделение CODE 9.2, насколько на войне важны дроны и как бойцы Сил обороны выполняют задачи в зоне Курской операции – Мстислав Баник впервые после подписания контракта рассказывает в эксклюзивном интервью 24 Каналу.

Предыдущую часть нашего разговора читайте здесь "Я понимал, что иду на войну": первое интервью Мстислава Баника с Минцифры как добровольца ВСУ

Весной, после мобилизации и прохождения базовой общей военной подготовки, для службы на фронте вы выбрали CODE 9.2. Можете рассказать больше о самом подразделении – как, с чем и над чем работаете?

CODE 9.2 – это рота ударных БПЛА в составе 3-го штурмового батальона 92-й отдельной штурмовой бригады. Почему я это подчеркиваю? Потому что мы не являемся самостоятельным подразделением, который работает на фронте как свободный художник и сам выбирает себе задание – какую технику подбить или уничтожить и записать видео об этом. Мы – часть штурмового батальона и выполняем совместные задачи с пехотой и артиллерией.

Наше подразделение специализируется на ударных бомберах, больших бортах, которые в основном работают ночью. В частности, на дроне "Баба Яга", как его называют враги. Бомберы уничтожают вражескую технику, укрепления, большое количество живой силы. Это наш основной инструмент.

Также когда-то у нас в подразделении была попытка запустить направление FPV, но тогда не получилось, потому что это требовало больших человеческих ресурсов и усилий. И CODE 9.2 заинтересован в том, чтобы появлялись новые направления и новые способы уничтожения врага. Через некоторое время службы проявил инициативу и сейчас возглавляю отделение ударных беспилотных авиационных комплексов, роты ударных БПЛА.

Мстислав БаникМстислав Баник на службе в CODE 9.2 / Фото 24 Канала

CODE 9.2 является одним из самых результативных по количеству и стоимости уничтоженной российской техники. Но не дронами едиными, важны и навыки бойцов. В чем ваш секрет успеха?

Никакого ноу-хау нет – мы просто много работаем. Каждый экипаж делает очень много вылетов. Начиная с наших командиров, которые работают 24/7, каждый в подразделении работает на результат.

Знаете, это как в гражданской жизни – есть люди, команды или даже компании, для которых работа – это просто процесс. И, соответственно, результаты на выходе невыразительные. У нас же, в CODE 9.2, философия в том, что работа – это результат. Как по количеству вылетов, так и уничтоженной техники или врагов.

Как операторы дронов CODE 9.2 уничтожили вражеский Град и танки: смотрите видео

Недавно мы говорили с командиром о том, что знаем другие подразделения, которые используют такие же дроны, как и мы, но делают не такое большое количество вылетов – в пределах нормы, которую они себе определили. Наши же экипажи делают в несколько раз большее количество вылетов ежедневно и каждую ночь. Насколько я знаю, нам до сих пор принадлежит рекорд ВСУ по количеству вылетов сделанных одним экипажем за один боевой выход. Такой подход к работе не вызывает никаких вопросов у самих экипажей. Они не спрашивают: "Поедем ли мы сегодня?". Не спрашивают: "Делать ли сегодня небольшое количество вылетов?". Все знают, что мы выжимаем максимум.

Когда я работал инженером по боеприпасам на Vampire, замена батарей и снаряжение боекомплекта для следующего вылета происходила максимально быстро. Как-то мы забегаем в блиндаж после такого очередного пит-стопа, а пилот дрона уже просит нас: "Дайте хотя бы покурить между вылетами!". Это особенность работы в CODE 9.2 и это мне очень нравится! Это часть того, как я отношусь к своей работе.

А как насчет коллектива здесь, в подразделении? Есть ли в CODE 9.2 женщины? Или у вас чисто мужское братство?

Как-то так исторически сложилось, что женщин в нашем подразделении нет. Но если по рекрутингу к нам будут подаваться женщины, мы рассмотрим их кандидатуры наравне со всеми. У нас нет выбора по полу.

Говоря о беспилотниках, согласны ли вы с мнением, что сейчас у нас идет "война дронов"? Или все-таки это комплексная работа пехоты, артиллерии, БПЛА, различных родов войск?

Дроны однозначно сверхважные. Я не могу сказать, что дроны – это ключевая составляющая войны, потому что в любом случае воюет большое количество людей и используется разное оружие. К тому же дроны все равно не заменят пехоту.

Однако если посмотреть статистически, то участки, на которых и наше подразделение, и другие эффективные подразделения применяют дроны – FPV, бомберы, любые другие варианты, – там неплохо держится фронт. И это важно учитывать. Конечно, если останутся только дроны, ситуация такой не будет. Но в комплексе вместе с другим вооружением и военными, которые выполняют задачи, не связанные с дронами, – это важный элемент.

Идет ли война дронов? Я бы сказал, что да, поскольку не мы одни их используем. И будет неправдиво сказать, что враг не развивается в этом направлении. Он развивается и делает это очень сильно. У них большое количество людей занимается разработкой новых технологий, их эффективным использованием. И, конечно, постоянно происходит паритетная борьба в развитии этих технологий. Так же как от наших ударных беспилотников страдают их военные, так же и украинские войска страдают от вражеских дронов и всех других видов беспилотников.

Россияне, к сожалению, превосходят нас и в живой силе, и в снарядах, и в технике. А в плане дронов – какая ситуация?

Все зависит от направления. Я обычный солдат и не могу оценить, что происходит на всей чрезвычайно большой линии фронта. Да, на нашем направлении есть определенное давление вражеских дронов. Сказать, что оно больше или меньше – достаточно сложно. Есть эффективное применение с обеих сторон. Есть ли направления, на которых они превосходят нас? Возможно. Есть ли направления, на которых преобладаем мы? Да, однозначно.

Недавно президент Зеленский заявил, что Украина может ежегодно производить 4 миллиона дронов. Как думаете, этого достаточно? И хватает ли дронов сейчас?

Безусловно, всегда есть куда расти. Однако с точки зрения того, достаточно сейчас или нет, – я, во-первых, не могу дать оценку всей линии фронта. Во-вторых, вообще есть большой вопрос эффективности применения дронов и задач, которые надо выполнять. Кто-то сделает на многоразовом дроне один вылет и потеряет борт, а кто-то на одном борту совершит 100 вылетов. Можно ли оценить, достаточно ли дронов в этих двух случаях? Здесь вообще важен вопрос эффективности применения дронов и задач, которые надо выполнять.

Командир подразделения К2 Кирилл Верес в свое время заявил, что все FPV, которые у них есть, получены от волонтеров. Какие источники поставки дронов у вас?

От Вооруженных Сил. Большинство дронов, которые есть в нашей армии, поступают в подразделения в рамках проекта "Армия дронов".

Относительно волонтерских дронов – все зависит от того, что мы имеем в виду под волонтерами. Если это такие большие системные команды как у Стерненко или Притулы, то там хорошие разработки и хорошие дроны. Если мы имеем в виду дроны, собранные дома, – это противоречивое направление. Безусловно, хорошо, что волонтеры находят возможности обеспечивать войско, но большое количество дронов, которые люди собирают самостоятельно, являются именно гражданскими бортами.

Расскажу на примере FPV. Часть бортов, которые можно получить от волонтеров, нужно еще проверить и вложить деньги, переделывая их. Даже если составляющие FPV соответствуют требованиям 2024 года, а не 2022, то все равно есть вопросы с платами инициации. Это электроника, которая отвечает за подрыв боеприпаса. К ней есть очень много требований – как по срабатыванию, так и по безопасности заряжающего инженера, ведь дрон не должен взорваться в руках бойца. К сожалению, знаю случаи, когда люди теряли конечности из-за этого.

Поэтому подразделения, вынужденные переделывать такие дроны, должны закупать и устанавливать платы, чтобы быть уверенными, что люди останутся целыми.

Тактика работы с дронами на фронте периодически меняется, совершенствуется, мы постоянно видим видео от разных бригад с классными подходами к уничтожению россиян и их техники. Есть ли у вас сотрудничество с другими подразделениями, возможно, советуетесь с кем-то, как лучше работать с БПЛА, перебираете от них новые навыки? И наоборот – как часто к вам обращаются собратья с просьбами подсказать что-то, научить?

Открытость, взаимопомощь и обмен опытом – это абсолютно фантастическая вещь, которая есть в ВСУ. Логично, что она существует, но я не ожидал, что она настолько сильна. Мы регулярно общаемся. Есть разные подразделения, которые, так же как и мы, заточены на результат, – нас объединяет желание уничтожать врагов. Поэтому мы постоянно контактируем и помогаем друг другу.

Например, у меня что-то не работает. Я звоню собратьям в другие подразделения, рассказываю о ситуации, а мне говорят: "У нас тоже такая проблема была, но мы приняли вот такое решение и так-то работаем". Часть этих людей я ни разу не видел вживую и часто не знаю, как их зовут (кроме позывных). Но я могу написать им в любое время суток и сказать: "У нас барахлит ретранслятор, а что у вас?". И на утро у меня уже будет полный обзор антенн, плат и распайки кабелей в их ретрансляторе.

На разных направлениях фронта есть разные условия для работы оборудования. У нас была ситуация, когда на Харьковском направлении все работало, а на Курском все изменилось – не могли работать на нужную дистанцию. И как раз благодаря подсказкам собратьев из батальона "Рарог" 24-й бригады и других мы нашли слабые места и решили проблему.

Работа с беспилотниками, да и вообще война – это такая сфера, где нет времени отдохнуть и подумать в свободное время, потому что нужно быстро принимать решения. Бывает, обращаюсь к кому-то гражданскому за советом, а мне говорят: "Надо подумать, надо искать" и пропадают на неделю или несколько. В таких ситуациях очень спасает братство и взаимопомощь, потому что у нас всех нет выходных. Ты звонишь – в любое время человек ответит и поможет. Мне это очень нравится. Мы помогаем друг другу, будучи на Харьковском, Донецком, Запорожском, Херсонском или Курском направлениях.

Ваше подразделение принимало и принимает участие в спецоперации на территории Курской области России. Какие задачи вы выполняли и какие задачи перед вами ставили?

Мы выполняем задачи совместно с нашим батальоном, потому что CODE 9.2 не является самостоятельным – мы часть 3-го штурмового батальона бригады. Поэтому есть задачи, которые возлагает на нас командование батальона.

Мои экипажи FPV ежедневно много помогают пехоте. В том числе и потому, что враг не остановился, пытается штурмовать позиции днем, пытается штурмовать ночью, подвозит боеприпасы, запускает свои дроны по нашим подразделениям и так далее. Конечно, россияне ежедневно пытаются отбиваться.

В конце лета ваш собрат "Дед" рассказывал, что на Курщине во время сдачи в плен один российский контрактник застрелился. Много ли российских пленных взяло ваше подразделение? И как это происходило, если вы можете рассказать?

Был случай, когда наше подразделение брало пленного с помощью дрона (в Бахмуте весной 2023 года – 24 Канал).

Как бойцы CODE 9.2 взяли в плен российского оккупанта: видео 92-й бригады

И да, наш батальон брал пленных. Много или мало – говорить не буду, но в целом есть такая динамика.

В обществе было много обсуждений как за, так и против Курской операции. Кто-то не понимал, почему мы отправляем своих военных воевать в Курскую область, когда многие направления у нас нуждаются в усилении. Другие же наоборот отмечали, что наши действия на Курщине оттягивают российские бригады из тяжелых для нас направлений. Как вы считаете, помогает ли ваша работа по уничтожению врага здесь бригадам на Донецком и Запорожском направлениях и вообще как влияет на военные силы россиян?

Достаточно очевидно, что прорыв Вооруженных Сил Украины на Курском направлении заставил врага перебросить боеспособные, а возможно и самые боеспособные подразделения сюда, чтобы сдерживать украинское наступление. И это первая и достаточно очевидная причина, почему это надо было сделать, поскольку фронт большой и сложный. А здесь открылся еще один участок для врага. Поэтому однозначно, это правильное решение.

Но есть еще второй аспект, который также следует учитывать, – тысячи переселенцев, которые выехали из Курской области, не имеют ни денег, ни условий проживания, ни зарплат и тому подобное. И, собственно, эти тысячи людей теперь понимают, что война, которая происходит в Украине, – это не картинка по телевизору, где "победная" российская армия "освобождает" территории. Эта война пришла в их дома.

Я думаю, они прекрасно понимают, что возвращаться им уже не будет куда. И это вовсе не из-за украинской армии. Мы прекрасно видим, что с населенными пунктами делает российская армия. Они просто стирают их до основания – все, что было у людей в домах, чему они посвятили свою жизнь. Все это уничтожают россияне. Поэтому еще одно следствие Курской операции – это тысячи людей, которые больше не будут поддерживать эту войну.

Баник Мстислав и 24 Канал вблизи КурщиныРазговор с Мстиславом Баником на государственной границе Украины / Фото 24 Канала

Вы пошли служить тогда, когда по сравнению с предыдущими годами тенденция добровольного вступления в армию существенно снизилась. И когда вы подписывали контракт, то понимали, что война продлится не неделю и не месяц, ведь уже длится два года. Оправдались ли ваши ожидания от службы в армии?

Да, я хотел приносить пользу непосредственно на фронте, поэтому определенные ожидания оправдались. Здесь, на войне, очень много работы, и отдельно я рад, что попал именно в CODE 9.2.

Сейчас я полезен как военный, который возглавляет направление FPV. Я вижу результаты своей работы и я счастлив от этого, потому что я шел служить не для галочки. Когда я решил подписать контракт, меня спрашивали, собираюсь ли я просто перейти в оборонную сферу – Министерство обороны или Генштаб. Но я принял решение как военнообязанный, как гражданин – идти защищать Родину. По настоящему. Приближать победу. Быть полезным. В этом плане мои ожидания оправдались – я занимаюсь этим буквально каждый день.

Происходит ли рекрутинг в подразделение CODE 9.2? Хотя бы на неформальном уровне?

Да, конечно! Сейчас наши вакансии можно найти на LobbyX, а также в Дие и Резерв+. Насколько мне известно по количеству заявок, мы одно из топ-подразделений, куда люди хотят идти служить.

Также, конечно, часто встречаются люди, кто интересуется "на потом". Но я хочу подчеркнуть, что не стоит откладывать выбор подразделения, потому что повестка может найти тебя раньше, чем ты успеешь взять отношение или подать заявку на вакансию. И тогда уже только ТЦК решит, в каком подразделении ты будешь служить на этой войне. Мы уже не сможем ни дать отношение, ни изменить решение о распределении.

Почему стоит идти служить в CODE 9.2? Мы работаем на результат. И у нас нет армейщины, которую многие боятся. И это справедливо, потому что существует бюрократия и вообще армия имеет определенный портрет не юзер-френдли сферы. Для нас важно здоровье и жизнь каждого собрата и ради этого построено очень много процессов.

После подачи заявки или персонального обращения, конечно, будет собеседование. Мне, например, проводил его "Дед" – наш командир. Поскольку он менеджер, который пришел из бизнеса, мы говорили с ним не как рекрут и командир, а как двое взрослых людей, которые понимают, какие существуют потребности, какие ценности и что является важным. Тогда я получил ответы на свои вопросы. Ну и, как видим, прошел отбор в лучшее подразделение ударных БПЛА.

Мстислав Баник
Мстислав Баник / Фото 24 Канала

Некоторые в обществе часто используют уже популярное оправдание: "Я не рожден для войны". Сейчас мы с вами стоим здесь, на украинско-российской границе, вы – военнослужащий, который еще в начале года был топ-менеджером в Минцифре. Служба в армии объединяет людей разных гражданских профессий, и CODE 9.2 – не исключение, не так ли?

Никто не рожден для войны. Кто знает, возможно, я был рожден для государственной службы или бизнеса? Но я здесь, как и многие. Но знаете, есть люди, которые, возможно, бы никогда и не были причастны к армии, но здесь мы видим, как фантастически раскрывается их потенциал. Обычный гражданский человек может раскрыться как чрезвычайно талантливый пилот, мастер работы со взрывчаткой или сильный военный менеджер. Такие примеры очень вдохновляют!

Мы здесь, в CODE 9.2, из разных сфер, разных регионов, но объединены общей целью. При других обстоятельствах, мы, вероятно, и не познакомились бы. Но я благодарен судьбе, что мы встретились и стали друзьями.

А еще многое зависит и от командиров. Лично для меня очень важны их ценности, отношение к службе и собратьям. Наш командир "Флинт" (Александр Настенко, Герой Украины – 24 Канал) – это человек из крупного бизнеса, у которого в жизни все сложилось. Он легко мог бы быть где-то за границей, но в начале вторжения он пошел защищать Родину, делая это в разведывательном взводе, лично штурмуя, зачищая и будучи на острие вместе с “Дедом”, который пришел добровольцем также имея успешный бизнес. Они 24/7 заняты войной. Я искренне рад служить с ними, плюс – я могу у них учиться, что для меня очень важно.

Надеюсь, что для кого-то и мой пример будет иметь значение. Ведь действительно, будучи забронированным, я пошел добровольцем и подписал контракт не на первый и не на второй год большой войны.

Существует такое мнение, что за более чем 2 года полномасштабной войны все, кто хотел служить, уже пошли в армию, а другие добровольно не пойдут. Согласны ли вы с этим, и существуют ли, по вашему мнению, способы убедить людей?

Люди до сих пор идут в армию добровольцами, хотя их и не так много. Я знаю таких людей. Что их убеждает? Кто-то чувствует, что пришло время. Кто-то – что больше нельзя сидеть. Кто-то не хочет прятаться от ТЦК, а хочет сам выбрать подразделение для службы. Самое главное – доносить людям, что в армии есть разные должности и разные задачи. Тем более недавно изменили нормативные акты и теперь бригады могут непосредственно брать людей к себе, а уже потом отправлять на обучение.

Время от времени к нам обращаются знакомые, родные, которые получили повестку или уже находятся в учебном центре, и хотят попасть к нам. Однако, когда распределение уже состоялось, – ничего не изменить, все решено без тебя. Поэтому лучший вариант – подать заявку через Дию и попасть сразу к нам, не дожидаясь повесток. Главное – быть пригодным и пройти собеседование.

Собеседование – это не только о том, что бригада будет выяснять, достоин ли ты служить в их рядах. Это возможность спросить обо всем, что тебя интересует: о зарплате, бытовых условиях, отпусках. Вопросов много. И ты можешь узнать, подходит ли это подразделение тебе. У меня не было плохого опыта, но подозреваю, что точно были случаи, когда после собеседования люди и подразделения не были уверены, что подходят друг другу...

Условия, которые сейчас создают в Украине, максимально благоприятные для того, чтобы человек выбрал, где он хочет служить и хорошо проходил военную службу.

Сейчас в обществе нет того ощущения подъема, которое было раньше, соответственно и мотивации у потенциальных новых бойцов не хватает. Что можете сказать тем, кто колеблется идти или нет в армию?

Во-первых, нашу работу за нас никто не сделает. В начале полномасштабного вторжения все приводили пример с грабителем, который врывается к тебе домой. Так и враг ворвался в нашу страну и кроме нас его никто отсюда не выгонит. Нет смысла думать, что приедут какие-то эфемерные военные, победят на поле боя Россию. Нет. Это можем сделать только мы.

Во-вторых, подъема нет – да. Но это в любом случае тяжелый труд. Часть людей, которые мобилизовались в начале полномасштабного вторжения, действительно думала, что это закончится через несколько месяцев. Но нет, война продолжается.

Что я могу сказать тем, кто колеблется? Я могу только дать совет. Скорее всего, большинство, если не все, рано или поздно будут служить в армии. А здесь есть огромное количество задач, которые можно выполнять. И нет смысла бояться, потому что страх испытывают все. Это нормальное человеческое качество, и я не уверен, что хотел бы видеть в подразделении человека, который не испытывает страха вообще. Страшно ли мне было идти в армию? Да. Страшно ли мне сейчас? Да. Но вопрос в том, какое чувство внутри себя ты сделаешь доминирующим – или то, что тебе страшно, или то, что надо делать эту важную работу.

Я думаю, будет хорошо в будущем сказать себе и своим детям, что воля в тебе победила страх или колебания. Я точно знаю, что я и мои собратья ответим на вопрос: “Где ты был в эти исторические времена?”.