Мужчина продолжил свою учебу, но уже в Херсоне. Об аннексии Крыма и выезде оттуда Алексей пытается не вспоминать. Каждый раз эти воспоминания причиняют ему боль. Он пытается забыть, что Россия отняла у него молодость.

Читайте также Попасная теперь – город мертвецов: история Богдана о потерянном доме и эвакуации

Об аннексии Крыма, эвакуации из Херсона и циничных поступках российской армии Алексей рассказал 24 каналу в рамках проекта СВОИ.

Алексей из Генического района Херсонской области. С 2013 учился в Таврическом национальном университете имени Вернадского в Симферополе. На момент аннексии Крыма парень был на первом курсе, ему было 17 лет.

Можете вспомнить, как российские военные аннексировали Крым?

Тогда я не сильно понимал эту проукраинскую позицию, но я знал, что я украинец и Крым – это Украина. Понимаете, многие, которые тогда жили на полуострове, радовались, что пришла Россия.

Тогда я еще был ребенком и не до конца понимал, что происходит, не вдавался в это особо. Я учился вместе с сестрой, мы жили в общежитии. Когда в первые недели заехали русские солдаты, было непонятно, что происходит. Нам дали в университете неделю каникул. Мы тогда поехали домой, несколько дней были в селе.

На улицы Симферополя выходили люди, были как проукраинские, так и пророссийские митинги. Мне говорили, что там несколько человек погибли, но неизвестно было при каких обстоятельствах это произошло.


Алексей рассказал об аннексии Крыма / Фото Getty Images

Как происходил "референдум"?

Когда мы вернулись в Крым, началась какая-то подготовка к референдуму. Я помню, как некоторые мои преподаватели радовались россиянам. Нас заставляли носить парты и готовить некоторые аудитории к референдуму. Мне сейчас трудно так все вспомнить, во-первых, потому что прошло уже сколько времени, а во-вторых, это все насколько быстро произошло… Я был в то время несознательным.

Но я запомнил, что многие мои знакомые, студенты, преподаватели помогали организовывать этот референдум. Мне было очень неприятно от этого, я этого не понимал. А еще было страшно, почему так происходит. Россияне уничтожали все украинское в Крыму. Очень резко все изменилось.

Мне было сложно и неудобно ездить домой. Раньше мы ездили поездом или маршруткой. Дорога занимала около 3 часов. После аннексии это уже было около 8 часов. Мы постоянно ждали в очередях, заполняли какие-то анкеты. Нам запрещалось везти даже продукты. Мы не знали, оставаться нам или нет.

Мы отказались от русского гражданства. Я жил в общежитии, для этого мне потребовалась местная прописка. По этой прописке можно получить паспорт. Чтобы не получать его, мы с сестрой ходили в какой-то специальный центр. У нас там демонстративно спрашивали: "Какое ваше гражданство?"


Митинги против аннексии Крыма / Фото с Getty Images

Они так странно реагировали, что мы отказывались от российского гражданства. Отношение к людям, которые были против России, резко изменилось, на нас постоянно как-то так смотрели. Это было больно.

С годами мне хотелось забыть пережитое в Крыму. Почему? Это часто наталкивало меня на разные мнения, они не всегда были хорошими. Ты начинаешь вспоминать, как было плохо, как к тебе относились, как резко не стало друзей. Надо жить дальше. Я продолжил обучение, перевелся в Херсон.

Аннексия Крыма перекроила мое начало учебы и, возможно, даже начало моей молодости. А сестре она просто испортила жизнь – она училась по украинской программе пять лет, а в конечном итоге ей выдали российский диплом. Она защищалась на украинском, программы были украинские. Этот диплом она очень долго не могла поменять, подавала в Киев какие-то документы, ожидала его несколько лет. И только в прошлом году получила его.

Когда вы уехали из Крыма?

В августе 2014 года мы все же решили забрать документы, потому что видели, что начало происходить на Востоке Украины. Сложно было уезжать, на границе нас очень проверяли.

Также мне не выдали мое личное дело из военкомата. Его пришлось делать снова, когда я уже приехал домой. Я хочу этим сказать, что к украинцам там было другое отношение. Наши интересы никто не учитывает. Также было очень сложно забрать документы из университета, нам просто не хотели их отдавать.

Многие россияне заехали в Крым в 2014-м?

Да, в конце лета я заметил, что в Крым начали массово заезжать россияне. Было огромное количество абитуриентов из России.

Как началось для вас утро 24 февраля?

Вышло так, что я взял выходные и 23 февраля приехал домой. По пути в свое село я видел колонны техники, военных. Я тогда так удивился, потому что к тому времени уже было много информации о подготовке России к войне. Когда я ехал домой, слышал разговоры в маршрутке, женщины говорили о том, что они не хотят жить в России. Я отчетливо слышал проукраинскую позицию своих земляков.

Утром сквозь сон услышал взрывы. Я проснулся от тревожных слов отца, когда он будил мою маму. Он с таким трепетом произнес ее имя и сказал: "Вставай, началось, стреляют". Я никогда не слышал такого от него. Это было в первый раз в жизни.

Это было около 5 часов утра. Я очнулся от войны. Мы вышли из двора, услышали мощные взрывы. У нас был страх, мы не знали, что делать. Я сразу начал искать новости, почти ничего не было. Было страшно вообразить, что можешь все потерять: мечты, планы, будущее. Я думаю, что у каждого украинца осталось воспоминание с утра 24 февраля. Никто никогда этого не забудет, где бы мы ни были. Над нами пролетела крылатая ракета в сторону Каховки. В тот момент не хотелось ни есть, ни спать, ни отдыхать.


Родители Алексея до сих пор находятся в оккупации / Фото росСМИ

Возле нашего села главная трасса. Я увидел, как двигается колонна военной техники. Этот гром от машин никогда не забуду. Был какой-то ступор, мы не знали, что делать – прятаться или нет. Мы просто стояли и смотрели… Мы молча смотрели, как они проезжали мимо наших домов. Некоторые из них даже махали нам. Я никак им не ответил, потому что понимал, что это не наши люди.

Один мой знакомый из села имел с ними разговор. Он просто ехал в деревню и наткнулся на эту колонну. Там были все буряты, по его словам, они были все так самоуверены. Говорили, что через несколько дней все закончится, мол, приехали нас освобождать. Также россияне рассказывали, что днем ранее они праздновали 23 февраля. То есть они перед этим напились, а потом их утром разбудили и они уехали.

Еще был случай, когда люди из нашего села ехали в районный центр, они недавно купили себе новую машину. Их остановили, забрали авто, дали какие-то жигули, которые они тоже у кого-то забрали. Затем эту машину через несколько дней обнаружили в районном центре.

Это невозможно объяснить, мне тяжело подобрать слова. Ты просто понимаешь, что все, что было, можешь потерять в один момент. И это действительно очень страшно.

Как долго вы жили в оккупации в Херсонской области?

Мне все же повезло, что я был не в самом Херсоне, а поехал домой. Будь я там, то точно пошел бы на проукраинские митинги. Мы знаем, что оккупантам это не понравилось. Они похищали и пытали людей с проукраинской позицией.

Выехал я за деньги с перевозчиками, это было в мае. Для выезда на подконтрольную территорию Украины нам понадобилось 2 дня. На некоторых блокпостах нас долго держали. Я уже потом понял, для чего это было нужно. Они нами прикрывались, потому что именно в этот момент перевозили свою военную технику.

Наши люди невероятны. Мы в Бериславе зашли к незнакомым людям, попросили заночевать. Мы предлагали им деньги, но они отказались. Они всем нас обеспечили и ничего за это не взяли. Я еще раз убедился, что наши люди самые лучшие.

Расскажите, какой была ваша жизнь в оккупации?

Очень подорожали продукты. С полок магазинов сразу исчезло все самое необходимое. Очень тяжело было морально, потому что мы не знали, появится ли что-нибудь вообще.

Как ВСУ будут освобождать левый берег Херсонщины: смотрите видео

Когда они заехали в наше село, то сразу проверили сельсовет, искали информацию о любых украинских военных в регионе. Оккупация начала ощущаться где-то летом. Они начали искать учителей, которые бы преподавали по российской программе. Конечно, не все согласились.

Я уверен, что все коллаборанты будут наказаны. Мне жаль, что люди, которых я знал лично, начали сотрудничать с россиянами. Я перестал общаться с некоторыми своими родными, имеющими пророссийскую позицию.

Оккупация почувствовалась со временем. Мы старались очень не выезжать из села. Я знаю точно, что приезжали ФСБ к нашим учителям. Одна семья из нашего села отказалась преподавать в школах во время оккупации. У этой женщины и мужчины забрали мобильные телефоны, допрашивали. Они должны вернуть им эти гаджеты, но никто их не привез. Мне даже говорили, что к моим родителям приезжала ФСБ, их проверяли, спрашивали. Возможно, мои родители не хотели мне это рассказывать, чтобы я не расстраивался. Пока поддерживать связь с родителями не очень получается, у них проблемы с сетью.

Я понимаю людей, которые брали русскую гуманитарку, потому что их просто довели до этого. Говорить на этих людей "изменники" – не стоит, потому что сначала нужно оказаться на их месте, а потом уже делать какие-то суждения. Ты был вынужден, сжав зубы, брать у этих сволочей продукты, говорить им "спасибо", фоткаться с ними.

Достойно внимания У всех нас остался большой шрам, – интервью с жительницей Херсона об оккупации и приходе ВСУ

Когда приняли решение уехать из Херсона?

Сначала из Херсона уехала моя девушка. К тому же повлияло на это мое терпение. Когда начали говорить о так называемом референдуме, а затем о мобилизации на оккупированных территориях, это еще больше придало страху.

Я не мог долго находиться в оккупации. Было постоянно такое предчувствие, будто к тебе должны ворваться в дом люди с автоматами и устроить обыск. Это было неизменное чувство ужаса.

Моим родителям пришлось спрятать украинский флаг. Они положили его в банку и зарыли в землю. Мы сначала оставили его в печи, которую уже давно не топили. Потом мне мама написала, что она его зарыла.

Мы вырыли укрытие во дворе. Этот наш окоп до сих пор есть. Если сказать в целом, там просто нет жизни. Это существование.

Как вели себя русские на блокпостах?

Они смотрели паспорта, спрашивали о том, служим ли мы. К примеру, был такой случай на блокпосту: я по отчеству Вадимович, а один из оккупантов прочитал Владимирович. Я еще раз убедился в их тупости, потому что они даже читать не могут.

Еще было, они отбирали у людей передачи, которые отправляли из областного центра. Ну, знаете, это были преимущественно домашние продукты. Они же отбирали все и говорили о своей заботе, потому что якобы в этих сумках может быть взрывчатка. Ну, это просто глупости, они нагло отбирали продукты у людей, еще и пытались себя оправдать и сделать героями.

Очень многие солдаты на блокпостах выглядели как из какого-то советского фильма, некоторые были без оружия, должной экипировки.

Водитель, который вез меня, повесил георгиевскую ленту на лобовое стекло. "Вы не подумайте, что я за Россию, это просто помогает, вы увидите потом", – сказал он мне. С этой колорадской лентой мы очень быстро проезжали эти проклятые блокпосты. Чтобы уехать и быть свободным, ты способен не только на такое.

Когда мы увидели первый украинский блокпост, это была невероятная эмоция. Наши военные очень отличались от россиян, у них была современная экипировка, было оружие, автомобили. Мы все обнимали их. Это вызывает у меня тёплые воспоминания.

Сейчас Алексей проживает в Киеве. Он еще раньше размышлял о том, чтобы переехать в другой город и начать новую жизнь. Мог ли он вообразить ее такой? Нет, это совсем не те мечты, которые у него были. Молодой человек пытается во всем искать позитив и продолжает строить новые планы. "Потому что нас, украинцев, невозможно сломать", – добавляет Алексей.

Он верит, что скоро сможет вернуться домой и крепко обнять своих родных. На что мы тоже очень надеемся.