36 часов без сна и мобилизация депутатов․ Интервью с учителем истории, который стал разведчиком

Быть разведчиком – звучит круто, однако за этим словом стоят более 30 часов без сна, адские бои и чрезвычайно тяжелые задачи. Иногда военным кажется, что они делают не все, что могут – а еще немного больше.

Военнослужащий Третьего армейского корпуса ВСУ Янис Терещенко до полномасштабного вторжения России работал учителем истории. Все изменилось однажды утром, когда враг атаковал Украину – тогда мужчина твердо решил, что не будет учить детей, а защищать.

В эксклюзивном интервью 24 Канала Терещенко откровенно ответил, осуждает ли он коллег-учителей, которые до сих пор работают в образовательных учреждениях, имея бронирование. Также рассказал о самом тяжелом направлении фронта и какими были 36 часов без сна.

Важно Россияне снова подняли в небо Ту-95: что это за самолеты и какими ракетами бьют

Легендарное спасение мужчины в Венеции

В марте 2025 года вы спасли мужчину в Венеции, который истекал кровью после ножевого ранения. За это получили личную благодарность от мэра города. Как эта история произошла? Вы были в отпуске с женой и могли бы просто пройти мимо, ведь видели на войне много боли и ужаса, но остановились. Почему?

Этот вопрос мне задают часто. Однако это же даже звучит странно. Человек умирает и надо пройти мимо. То есть как? А если бы он тонул, я бы тоже на это смотрел? Наблюдал бы? Нет. Если человек лежит в луже крови – это означает, что он нуждается в помощи.

Ему (мужчине – 24 Канал) повезло.

А вы всегда с собой носите турникет или аптечку?

Конечно, всегда. Особенно в отпуске, потому что во время него у меня нет с собой брони, шлема, у меня нет с собой оружия. А ощущение безопасности – это же такая вещь, которая за время военной службы имеет определенные свои коннотации такой категории, как собственная безопасность.

И то (понимание – 24 Канал), что кроме меня никто мне не поможет, поэтому надо хотя бы с собой иметь аптечку. Это уже немного снижает тревожность, немного расслабляет. Так я знаю, что у меня есть аптечка, и в случае чего я не беспомощен.

Интервью с Янисом Терещенко: смотрите видео

Военные, которые приезжают в отпуск и находятся либо в Украине, либо за границей, чувствуют себя в большей безопасности, чем на фронте? Могут ли быть угрозы в виде ДРГ, которые следят за военными, или россияне за рубежом, которые вас отслеживают? Или это уже конспирологические предположения?

За рубежом россиянам я бы советовал переживать больше, чем украинцам. А за мою безопасность в Киеве позаботилась Служба безопасности Украины. У нас все хорошо во всех тыловых городах.

Относительно безопасности, Россия терроризирует Киев почти ежедневно. Фактически каждый день есть террористические атаки, сотни барражирующих боеприпасов, ракет, баллистических ракет, которые попадают в жилые дома, в многоэтажные дома. И это опасность, это значительная опасность.

Не все прифронтовые города живут в такой опасности, в которой, например, живет Киев. В Киеве аптечка также всегда со мной.

В столице есть коммунальные службы, которые в случае чего разберут завалы, есть скорая помощь, которая приедет буквально под ноги. В прифронтовом месте скорая помощь не факт, что приедет, не факт, что успеет, не факт, что хватит экипажей.

Так же, например, сложности Венеции заключаются в том, что не приедет скорая помощь под ноги, потому что они не ездят, там негде ездить, там нет улиц, там есть река. То есть им надо катером доплыть и добежать пешком.

А как долго ждали тогда скорую?

Примерно 10 минут.

Но этот мужчина мог истечь кровью за этот период?

Он за три минуты бы стек.

Серьезно?

Конечно. Критическое кровотечение.

А какая рана была?

У него была глубокая колотая рана выше колена на 20 сантиметров, с внутренней стороны бедра. Он не успел потерять много крови на самом деле. Если бы еще немного полежал, то все... Если коротко – для того, чтобы быть бледным ему хватило, было еще немного времени до того, чтобы он потерял сознание.

Его ранили ножом и сбежали?

Ударили ножом, да. Несколько раз. У него были ранены и руки. Я осмотрел его, потому что вопрос ножевого ранения достаточно скользкий. Может быть много повреждений, как и осколочные, которых не так просто заметить.

Поэтому я, насколько мог, сразу его осмотрел, и у него были еще ранения, но не все из них были критическими. То есть в остановке кровотечения нуждалось одно из них.

Вы сообщали, что люди рядом пытались пережать рану ремнем. Это бы помогло, или все же понадобился турникет? Я так понимаю, вы турникет именно наложили?

Да, я наложил турникет. В этот момент ему пытались оказать помощь, используя его же ремень. Просто проблема в том, что ему перетянули ремнем кошелек в заднем кармане. И в общем ремень – это все-таки не средство оказания помощи, это то средство, которое было под рукой.

А у меня было конкретное средство для остановки кровотечения, то есть эффективнее же использовать турникет. Затянуть ногу можно чем угодно. Можно умудриться зажать ее даже и голыми руками. Вопрос в том, насколько это будет эффективно.

Турникет – это 100% эффективности. Поэтому когда я увидел, что люди пытались оказать ему помощь, я поставил свои вещи, вытащил турникет и остановил кровотечение.

Почему важно пройти курсы по оказанию домедицинской помощи

Значит каждый человек должен быть готов оказать себе или даже незнакомцу помощь. Как вы относитесь к тем людям, которые не прошли курсы домедицинской подготовки?

В общем я бы хотел, чтобы как можно больше людей проходили занятия по оказанию домедицинской помощи. Это важно, потому что ситуации бывают иногда очень глупые. Трагический случай может быть даже в результате разбитой стеклянной вазы.

То есть не надо даже ракетного обстрела?

Конечно. Можно не удержать в руках банку – она упала и можно неудачно на нее наступить. Иногда случаются действительно глупые случаи. Например, человек упал от судороги, от эпилептического припадка и разбил себе голову о землю, бордюр, или еще что-то.

Вы имели такие навыки до войны? До того, как пошли служить?

Некоторыми знаниями я владел до этого, потому что это важно в жизни. Однако относительно остановки кровотечения, ношение с собой турникета – ни, такого раньше я не делал. Раньше у меня с собой была маска-клапан для искусственной вентиляции. То есть очень примитивные средства для оказания помощи. Например, пластырь, это сугубо что-то механическое, что-то бытовое.

Сейчас у меня с собой целая аптечка, потому что знаю, что вот, находясь в Киеве, я могу застать очередные ракетные обстрелы или атаки дронов, поэтому надо будет как-то действовать.

Я не могу себе позволить просто оставаться в стороне, стоять смотреть на это, как-то проигнорировать или оставить человека умирать. И это не потому, что я не могу ничем помочь, а потому, что я даже не дал себе шанса этому человеку чем-то помочь. Мне бы было стыдно перед самим собой. Я не хочу, чтобы мне было перед самим собой стыдно. Поэтому я стараюсь быть готовым к вызовам настоящего.

По вашему мнению, кроме домедицинской подготовки, какие еще навыки должны быть у украинцев, особенно во время войны? Возможно, нужно еще какую-то другую подготовку пройти, чтобы быть готовыми к соответствующим ситуациям? Вы как разведчик уже сейчас можете это с точностью сказать.

Трудно сказать. В принципе, все навыки жизни важны. Человек считает, что должен уметь все. Особенно у нас сейчас действительно тяжелая ситуация и часто приходится принимать бытово тяжелые решения.

И в принципе, любые навыки не будут лишними, вплоть до каких-то элементарных телекоммуникаций: самому себе починить связь, починить свет и так далее, это тоже надо уметь. То есть, какие-то такие вещи, которые можно сделать самому, я считаю, что лучше делать самому. Это то, что элементарное, то, что не требует каких-то специальных, сложных технических решений и так далее.

Однако относительно медицинской помощи, здесь по-другому. Когда что-либо произойдет, это можно пережить.

Отсутствие света, связи, холод, голод – все, что можно пережить. А критические кровотечения пережить не удастся. Удастся первые три минуты, даже минуту. Дальше будет тяжелее.

Поэтому оказание неотложной помощи – это основа из основ, потому что нет ничего важнее жизни человека.

Задание, которое длилось 36 часов без сна

Если говорить о вашей работе как разведчика, о вашей службе – что самое тяжелое в вашей работе? Если вспоминать бои или операции, в которых вы участвовали, что было самое сложное?

В общем самое сложное в военной службе – это постоянное напряжение. Ты должен постоянно быть боеготовым. Это отсутствие какого-то четкого графика, распорядка дня. То есть нет такого, что ты ночью спишь или как-то подстраиваешься. График постоянно сбивается, постоянно смещен. И, условно, если сегодня удалось поспать 8 часов, то завтра может получиться поспать 3 часа.

Недавно мы попали в ситуацию с перемещением личного состава, то 34 или 36 часов пришлось провести полностью без сна. Такое случается иногда.

После 30 часов без сна решение принимать все-таки трудно. А это же надо делать рассудительно, надо понимать, взвешивать обстоятельства, ресурсы, силы, возможность. А когда ты не спал 36 часов, то это сделать трудно. Ты готов пойти и согласиться на что угодно, чтобы только немного прилечь и поспать.

Это сложно в контексте еще и срока. То есть три года прожить в таком графике, без четкого распорядка дня, без нормального питания и так далее. Это любому человеку сложно, без зависимости от специальности или рода деятельности.

Самое тяжелое направление

Какое самое тяжелое направление было?

Авдеевка. Враг имеет численное преимущество во всем: личный состав, артиллерийские средства, техника – все, что угодно. Кроме того, вся география принадлежит врагу, высота принадлежит врагу. Очень сложно было.

Авдеевка – это момент выкладывания большей силы, чем ты способен. То есть надо было сделать всё, на что ты способен, и ещё немного. Это было постоянно в течение всей операции. Авдеевка была тяжелой, тяжелее Бахмута точно.

От учителя до разведчика

Чем занимаются разведчики? Что нужно уметь?

Прежде всего уметь адаптироваться к изменениям. Это самый главный навык. Уметь учиться и саморегулироваться. Должна быть дисциплина.

Надо постоянно изучать что-то новое, потому что ситуация очень динамично развивается. Вот сейчас идет развитие в коммуникации, робототехнике.

Это постоянное-постоянное обучение. Ты не можешь остановиться и сказать, что уже все освоил на 100% и находишься на олимпе боеспособности. Ты постоянно вынужден учиться, держать себя в тонусе и актуализировать знания. Все это надо держать в голове.

Есть вещи, с которыми ты раньше сталкивался, но немножко подзабыл. Должен вспоминать и адаптироваться. Нужна гибкость, уверенность, дисциплинированность, чтобы постоянно быть боеспособным. Вот это самый основной навык.

А так у нас много занятий проводится. Медицина, топография, огневая подготовка, средства связи, беспилотники и противодействия БПЛА. Средства радиоэлектронной борьбы, средства поражения, минометы.

К тому же тем должен знать, как работают артиллерийские расчеты, танковые экипажи. Понимание контекста – это очень важно. Ты должен знать, как работает вражеский экипаж. Тогда ты можешь понять, глядя на карту, определенную географию. Может ли враг поразить эту точку или какими средствами он может это сделать. Где разумнее сделать укрытие и так далее. Ситуаций множество.

То есть быть разведчиком гораздо труднее, чем пехотинцем или пилотом дронов? Видно, что это комплексная работа. Многому нужно научиться.

В общем да. Но тому же артиллеристу нужно постоянно учиться. Даже если там полностью овладеть минометным делом, то на этом не заканчивается развитие.

Можно еще освоить беспилотники, чтобы больше понимать контекст. Даже если ты никогда в жизни не слезешь с миномета, то все равно стоит понимать принципы действия беспилотников, связи и так далее. Ведь именно ты будешь устанавливать или восстанавливать связь на позиции.

Лучше делать это самому даже в том случае, если где-то рядом есть связисты, которые когда-то это сделают. Значительно удобнее, когда это может сделать один человек. Если человек овладел собственной специальностью, то стоит понемногу знакомиться со смежными.

Вот человек работает артиллеристом, но ему нравится "играть" со связью. Ничего не мешает ему параллельно начать изучать его.

В конце концов это так и происходит. У тебя есть экипаж. Там у людей свои предпочтения. Кто-то прекрасно справляется с коммуникациями, другой – с маскировкой и так далее.

Вы работали в российском тылу?

Нет, не работал.

А чем наши разведчики отличаются от российских? Можно ли как-то это сравнить?

У россиян очень развиты технические средства разведки. Там есть целые институты, которые этим занимаются. У нас пока нет прям военных институтов. Но они появляются. Сейчас у нас на базе гражданских учебных заведений есть замечательные инициативы, которые участвуют, в частности, в обучении военных.

Но чем прям отличаются? Да ничем. Разведчик – это очень широкая общая специализация, где есть много разных направлений.

Понимаю. Вот вы разведчик уже четвертый год. До этого преподавали историю Украины. Как вы из гражданского учителя стали разведчиком? Что вас смотивировало пойти воевать? Я так понимаю, что в школах бронируют учителей.

Во всех школах работники мужского пола являются забронированными. У меня есть друзья, которые дальше работают в школе. Я надеюсь, что у них в жизни все хорошо.

Вы осуждаете их за этот выбор?

Нет. А почему я должен их осуждать за выбор остаться работать в школе?

Вы же воюете. Извините, можете погибнуть. А они живут жизнью.

Мы все в конце концов в конце жизни окажемся в одном и том же месте. И я переживаю за то, как я свою жизнь проживу. Чтобы вести себя достойно и быть достойным гражданином. Как служба в армии не дает этого, так и работа в тылу не забирает этого.

То есть человек, который не воюет в рядах Сил обороны Украины, не является меньшим гражданином, чем те, кто воюет. Поэтому все с этим нормально. Я не осуждаю своих друзей.

Тем более с некоторыми из них мы много лет проработали бок о бок. Они не пришли в школу для того, чтобы просто получить бронь и призрачно, мифически защитить свою жизнь. Они работают в школе, потому что они специалисты и прекрасно справляются со своей работой.

Мне очень нравится, что в образование и до полномасштабного вторжения наконец начали заходить мужчины. Потому что наличие мужчин в образовании – это важно. И я имел счастье там работать.

А почему вы так считаете?

Потому что у нас меняется восприятие. Мы отходим от мысли, что детский сад, школа – это сугубо женское дело. Есть много мужчин, которые способны быть учителями младшей школы, руководителями различных учебных процессов. И неважно, кем они являются – психологи, преподаватели или служба поддержки обучения.

Образование не является гендерно определенной сферой работы. Это – общественно важная сфера. Там тоже должны быть мужчины. Возможно, надо их определенным образом поощрять туда присоединяться.

Я из школы сбежал на войну. Мне на войне проще, чем в школе. Меня не спрашивали – хочу или не хочу и как я смог пойти воевать. А что суметь? Я проснулся от прилета ракеты, когда утром 24 февраля они полетели на Вышгород.

Я проснулся. И все. Должен был пойти дальше работать в школу? Нет. Есть вот такой у нас вызов. У нас есть конкретная угроза погибнуть. Если мы все погибнем и наших детей депортируют в Россию, то мы уже не сможем их учить.

Поэтому сначала повоюем, а уже потом будем разговаривать об образовании. Сейчас я об образовании разговаривать не готов. Меня в образовании нет. И образования в моей жизни сейчас тоже нет.

О детях депутатов на войне и мобилизации

Есть мужчины, которые говорят, что мобилизация у нас несправедливая. И пусть сперва идут воевать сыновья прокуроров, олигархов. Пока они не воюют, то я не пойду. Как относитесь к этой мысли?

У меня в подразделении воюет сын действующего депутата. Вчера мы ситуативно встретились. Я знал, что приеду в Киев. Написал ему. Он сам депутат. Он с Покровского направления ехал, я – с Харьковского. Мы вчера с ним увиделись, выпили кофе. Пожали друг другу руки. Были рады видеть.

Хорошо, "пусть идут дети депутатов". Я показываю депутата и ребенка депутата. Так он пойдет вслед за ним? Нет. Не в этом причина. Зачем эти отмазки?

А в чем причина? Почему люди такое пишут?

Во-первых, здесь задействованы российские подразделения.

То есть вы думаете, что боты тоже работают?

Нет, это пишут реальные люди. Но так же туда приобщаются и ботофермы.

Почему они это пишут? Реальные люди это пишут, потому что они по каким-то причинам не соотносят себя с войском. Иным образом они не могут как-то себя обезопасить, потому что вполне пригодны к службе.

Таким образом они просто ищут оправдание в собственной несостоятельности. "А пусть воюют депутаты". Да, у нас есть депутаты, которые погибли на войне. "Пусть воюют дети депутатов". Так, воюют дети депутатов. Также есть среди них погибшие.

У нас воюют люди из семей с высоким доходом. Бизнесмены. Есть много добровольцев оттуда. В соседней комнате возле меня живет мужчина. Он имеет вместе с друзьями 32 барбершопа в Украине. Воюет рядом со мной. Я приезжаю в Киев и стригусь в их заведениях. Поддерживаю, чем могу, так сказать.

Человек мог оправдаться, что экономический фронт держит. Но ушел.

Ушел. И ничего не помешало. Чувствует себя прекрасно. Сегодня с ним переписывались. Передавал приветы.

Когда закончится война

Сегодня президент Владимир Зеленский заявил, что мир может наступить только после того, как не станет Путина. По вашему мнению, когда наступит тот мир? И как это может произойти?

Предсказывать – это очень неблагодарное дело. У нас есть силы и ресурсы, чтобы победить врага. Вопрос, как мы будем их привлекать.

О привлечении ресурсов очень много говорит командир Третьего армейского корпуса Андрей Евгеньевич Билецкий. Но я абсолютно уверен, у нас есть силы и средства для того, чтобы победить Россию.

Произойдет ли это раньше, чем умрет Путин? Произойдет ли это благодаря смерти Путина? Произойдет ли это после смерти Путина? Я не знаю. Но я тоже, как и все украинцы, хочу, чтобы Путин умер. Как можно быстрее.

Закончится война из-за этого или нет – мне безразлично. Я хочу, чтобы умер Путин. Я хочу, чтобы умерли другие россияне. Это все приблизит.