Без многого мы научились обходиться, находим подмены и аналоги, привыкаем. И не говорим об этом. Я не сторонник мусолить тему лишений. Но вот если бы оказалось на день-два как раньше, когда вопрос доступности упирался только в деньги, как же было бы здорово…
Я бы пригласила свою маленькую семью в кафе, в которое мы ходили иногда раньше. Это кафе так и не открылось – в него попали одним из первых. По прошествии времени все то, довоенное, кажется лучшим – события, люди, опыт… Или так и было? Еще возможности, открытые дороги, новые горизонты…
На улице дождь – на душе сплин. Первый настоящий весенний дождь, от которого не хочется прятаться. Ночью мне приснился обстрел, и я проснулась от страха, которого не испытывала во время настоящих обстрелов – от страха за сынишку, который спит с тех пор со мной, чтобы можно было сразу накрыть его собой, успеть защитить от всего – от ветра за окном и его ночных кошмаров.
Первый раз мне снится война вот так – до холодного пота и с бессонницей до утра. Хотя бессонница – что-то вроде моды сейчас – о ней говорят все, кто не научился жить сегодня на сегодня, кому нужны гарантии чуть по-больше, чем прожитый день.
Хочется обновок, излишеств, планов, билетов, разговоров об отпуске, нового телефона взамен совсем старого и еще праздников, когда в доме пахнет уютом, вкусной едой, слышен смех и разговоры, а ты абсолютно счастлив просто так – сегодня на сегодня.
Хочется увидеть выехавших друзей, но увидеть их как раньше, без разговоров о том, как они живут теперь, где были, как дальше… Без этой черты разграничения на ваших и наших, своих и чужих. Хочется собраться всем вместе и хохотать до слез, вспоминая все, что связывало, что было разделено на всех – праздники, сладости, дороги…
Хочется уверенности в завтрашнем дне. Хочется уверенности в том, что починят нашу разбитую школу, что мой сын будет ходить в школу, а не ездить каждое утро за тридевять земель в полных маршрутках. Хочется знать, что его завтра будет солнечным, что оно будет…
Хочется идти поздним вечером с концерта по городу и бояться только того, что можно не успеть на последнюю маршрутку. Идти мимо освещенных витрин, любоваться ночным городом, вдыхать его запахи и чувствовать себя его частью, а его – неотъемлемой частью своей жизни.
Хочется мира для мамы, потому что в ее жизни было послевоенное детство, бедность, трудности, тяжелая, хоть и любимая работа, и я всегда мечтала, что по мере моего взросления ее жизнь будет легче. Хочется, чтобы ее 2200 рублей пенсии никогда не были последними деньгами в нашей семье, от которых зависит наше завтра.
Хочется снов о море и новых странах. Хочется моря и новых стран. Хочется не отвечать больше на вопросы: "Как вы там? Живы?" И чтобы больше никогда не было войны – во снах и наяву.
Читайте также: Письмо из Луганска: лето 2014 — это все, о чем говорят жители "республики"