"Дело Сколково", которым, по официальной версии, мотивировалось принятие данного решения, тянется уже в течении нескольких лет. В середине апреля 2013 года представители "Сколково"обратились в суд с иском против депутата Госдумы и требовали 9 млн рублей, настаивая на том,что парламентарий, с которым от имени фонда его старший вице-президент Алексей Бельтюков заключил договоры на проведение лекций, из 10 лекций качественно провел лишь одну. Остальные лекции, по мнению фонда, депутат не прочитал. Согласно договору, ответчик должен был выступить в Южной Корее и США, но подтверждения проведения лекций там нет.
В августе 2013 года суд Москвы удовлетворил иск фонда, взыскав с Пономарева 2,7 млн рублей, а затем Мосгорсуд признал решение законным.
О том, что означает решение Госдумы российский оппозиционер, который сейчас находится в США, рассказал в интервью сайту "24".
Такое единогласное голосование за лишение Вас депутатского мандата — всего один против и один воздержался — стало для Вас неожиданностью?
Ну, один человек "против" – это Дмитрий Гудков, а один "воздержался" – это я сам. Поэтому не стало, конечно. Хотя я, все таки, рассчитывал, что тех, кто проголосует "против", будет больше. Надо же так людей запугать совсем.
То есть, это говорит о том, что депутаты были запуганы?
Конечно. Даже по ходу обсуждения это было понятно. Никто не говорил про Сколково и миллионы. Все говорили про политику, про антироссийскую оппозицию, про то, что я в парламент прихожу в джинсах, про то, что я их не уважаю. По существу дела, в общем то, никто не говорил, кроме прокурора, который откровенно врал. Его слова опровергнуты российским же судом.
Депутат от "Справедливой России" Андрей Руденко уже заявил, что он очень надеется на то, что доставить Вас в Российскую Федерацию поможет Интерпол. Вы видите основания для обращения в эту организацию?
Отлично! Пусть обращаются! Думаю, Интерпол еще раз подтвердит политический характер этого преследования. Так что я с нетерпением жду, когда же они в него обратятся.
По Вашему мнению, почему дело Сколково начало так активно раскручиваться после Вашего отъезда из России?
Не думаю, что оно начало раскручиваться после моего отъезда. Просто год назад оно было закрыто, они сняли обвинения с Алексея Бельтюкова. Я же там у него как пособник прохожу, а не как организатор растрат. Я, типа стоял у него на подхвате, и тот, у кого я стоял на подхвате уже был признан виновным и его отпустили.
Сейчас, думаю, все очень просто. Заканчивается действие запрета судебных приставов на въезд мне в Россию, и надо было придумать что-то другое, чтобы меня в страну не пустить. Вот они и придумали.
И, в связи с этим, когда Вы планируете вернуться туда?
Это решение приставов заканчивается в мае, и я собирался тогда же приехать. Сейчас — я не знаю. Надо будет посмотреть, как будет дело развиваться. Если они вынесут решение о всяких международных розысках, о посадке и так далее, то тогда смысла приезжать, наверное, нет. Я, все-таки, хочу сохранять свободу действий.
Вы сейчас поддерживаете отношения с российскими оппозиционерами? С тем же Навальным, например.
Со всеми по возможности отношения поддерживаю. С кем-то — более плотные, с кем-то — менее. Конечно, больше поддерживаю отношения с теми, кто для меня политический союзник и единомышленник, типа Дмитрия и Геннадия Гудковых. С разными левыми организациями. С ними, конечно, общения гораздо больше, чем с людьми правых и тем более — националистов. Я активно участвую в российской политической жизни.
А с бывшими однопартийцами отношения как складываются?
С кем-то хорошие, с кем-то — не очень. Вы же видите, насколько люди все запуганные. Они думают сейчас про свои перевыборы в 2016 году, поэтому я для них — компрометирующая страница в биографии.
По Вашим словам, я так понимаю, что атмосфера запуганности для российского общества характерна на всех уровнях — и для депутатов, и для простых граждан?
Я бы даже сказал, на уровне простых граждан это гораздо меньше, чем на уровне депутатов. Депутаты вообще боятся всего, потому что они понимают, что полностью зависят от Кремля. У бабушки из Новосибирской области огородик есть и ей до Кремля далеко. А вот с теми, кто сидит в здании на Охотном ряду, все что угодно может произойти.
Вы ранее говорили, что теракты в Одессе и в Харькове — это "разогрев" и подготовка этих территорий к вторжению России. В последнее время количество подобных акций в этих городах увеличилось. Это означает, что мы приближаемся к развязке ситуации?
Сформулирую так: самый опасный день для Украины — 9 мая и неделя, которая последует после. Дай Бог, чтобы ничего плохого в это время не случилось.