Портал в ад и 90% разрушенных жизней: волонтер рассказала об эвакуации людей из Мариуполя

О том, как ей удалось помочь вывезти сотни семей из уничтоженного россиянами Мариуполя, об аде и путях спасения под постоянными обстрелами – Наталья Гончарова рассказала эксклюзивно сайту 24 канала.

Читайте Боремся за каждого воина и гражданского в Мариуполе, – Верещук о начале эвакуации

Путь к волонтерству

Сначала Наталья помогала выбраться из заблокированного россиянами города своим родственникам и близким. Потом – всем, кому сможет. Потому что – "в Мариуполе чужих нет".

Я сама не из Мариуполя. В Мариуполь переехала 4 года назад. Но это такой уникальный город, в котором можешь прожить год, два, 30 лет или всю жизнь – у тебя будет одинаковое количество знакомых. Там все всех знают, там только все свои. Когда начинаешь там жить, тебя город принимает, обнимает, и уже все люди, живущие в Мариуполе, – твоя семья,
– объясняет она.

В марте и начале апреля волонтер смогла организовать вывоз сотен семей из города и доставку гуманитарной помощи всем нуждающимся. Все делала дистанционно – ей удалось уехать в первые же дни агрессии.

Наталья помогла спастись сотням людей из блокадного Мариуполя / Фото со страницы Гончаровой в соцсетях

Мы в чем были одеты, так и вышли из квартиры, без документов даже. Просто сели в машину и поехали в Запорожье, думая о том, что через два дня вернемся домой. Потом позвонили мне мои кумовья и сказали, что их эвакуируют. Они жили в Сартане. Этот поселок, который первым пострадал больше всего. Они переехали ко мне в центр Мариуполя. Уже когда они уезжали, попали под обстрел "Градом". Это было очень страшно – у них маленькая трехлетняя дочь. Ребенок это все видел. И как-то так все разворачивалось, что мы поняли – нужно вывозить людей,
– рассказала девушка.

Обратите внимание "Мирные, идите на**й": начальница вокзала Мариуполя о том, как уничтожают город

В Мариуполе начала новой фазы войны не почувствовали – город прифронтовый уже восемь лет.

"У нас в Сартане – бабушка и дедушка. Каждое воскресенье мы ездим к ним – если ты вечером уезжаешь оттуда, то ты обязательно видишь, как где-то бахкает, ты слышишь, как бахкает. То есть мы привыкли к этому. Так что тогда, в самом начале, люди возвращались в Мариуполь. Возвращались кого-то забрать, возвращались за имуществом, возвращались за домашними животными, просто возвращались в город с отдыха", – отметила Наталья.

С начала марта, когда россияне начали планомерно уничтожать Мариуполь вместе с жителями, для Натальи перестали существовать даты и дни недели. Она в круглосуточном режиме жила от одной эвакуационной поездки до другой.

Важно Ответственность обязательно наступит, – юрист-международник о преступлениях оккупантов

Далее приводим рассказ Натальи Гончаровой о том, как ей удалось организовать спасение для многих людей из Мариуполя, и от чего их удалось уберечь.

О начале эвакуации

"Я сняла сторис для инстаграма, что мы ищем в аренду или в пользование микроавтобус в Запорожье, желательно с водителем. Чтобы вывозить людей. Я не блоггер, у меня нет большой аудитории. Но мои сторис стали вирусными – их начали репостить абсолютно все. Уже до вечера у меня телефон был буквально накаленным.

С начала марта оккупанты начали уничтожать Мариуполь / Фото пресс-службы полка "Азов"

У нас было несколько человек, которые организовывали колонны. К нам присоединились волонтеры, которые помогали нам систематизировать все – формы, заявки, списки. Присоединились люди, знавшие официальные организации, где можно было получить гуманитарную помощь. Были волонтеры, которые нам очень сильно помогали контактами и в организации гуманитарных вопросов.

Затем начали присоединяться люди на выезды в колонны. Мы стали обмениваться информацией. Мы составили список точек связи – мест, где можно было созвониться и получить дополнительную информацию. Этот список точек связи мы передавали водителям, когда они уезжали в Мариуполь. Очень быстро поняли, что этот список нужно держать зашифрованным и непубличным. Только о какой-то точке появлялась информация в сети – она попадала под обстрел.

Мы начали искать микроавтобусы и водителей. Часто люди давали микроавтобусы просто так. Кто-то давал их нам за деньги. Кто-то отдавал, чтобы водитель вывез его семью. Кто-то ехал за своей семьей.

С 11 марта у нас начали ездить на Мариуполь уже прямо такие серьезные колонны. Я не знаю, сколько всего машин мы отправили в Мариуполь, сколько гуманитарки отвезли, сколько людей вывезли. Я не была готова к этому, не была готова к волонтерству в таком объеме.

Тысячи звонков, тысячи сообщений, что там маленькие дети, там больные люди и все просят спасти. Страшнее всего было знать, что ты не можешь помочь всем. Понимаешь, что есть районы, в которые невозможно проехать. Не могу передать, насколько это было тяжело. Особенно когда в городе для тебя нет чужих людей.

У нас когда-то в Мариуполе была детская парикмахерская, так вот я знаю всех детей в лицо. Буквально знаю головы тех деток. Когда вижу, что мальчик остался сиротой – родители погибли, это не чужой для меня мальчик. Он каждые три недели приходил к нам с матерью стричься. У меня его фото в телефоне больше моих детей. И так каждый день приходит новая страшная история, застревающая в голове.

Где-то видишь фото девочки, которую привалило плитой в подвале. Родителей уже нет, осталась только тетя, которой 19 лет, где-то на Западе Украины. Эта тетя пытается найти свою племянницу, хотя она сама еще по-факту ребенок. Она пытается найти и спасти этого ребенка, которого я тоже знаю. Она училась в одной школе с моим сыном.

К нашей подруге в дом прилетела ракета, это было прямое попадание. Она с бабушкой погибли у себя в кроватях. Это был частный дом в центре, и не просто погибли у себя в кроватях, они там навсегда остались. Отрыть их невозможно. Ее мужа вытащили оттуда, забрали, отвезли в деревню под Мариуполем. Только там он понял, что Кристины рядом нет. Что Кристины вообще больше нет. И бабушки, которая ему заменяла родителей, тоже больше нет.

Или когда приходит сообщение: "Я на девятом месяце беременности, я не могу поехать туда, но там моя мама больная, онкобольная, ей нужны лекарства". Читаю и понимаю, что в тот район, куда нужно лекарство, мы не можем проехать, потому что там танки ездят. Российские танки ездят и периодически перестреливаются.

У них такой прикол – когда им становится скучно, танки разворачиваются друг от друга, и стреляют куда попало. Так они выстрелили в мой дом. Так погибла моя кошка, потому что она не смогла спрятаться. Так я остались абсолютно без всего.

От такого развлечения танкистов погиб мой сосед – он три недели жил в подвале, а потом ему надоело и он просто пошел на ночь к себе в квартиру. Ему было 22 года. Он был музыкантом. Каждый вечер мы слушали, как он играет на фортепиано. А теперь мы не будем слышать его музыку. Потому что негде слушать и некого слушать.

В каждом уничтоженном доме есть смерть. Это не просто 90% разрушенной инфраструктуры, это 90% разрушенных жизней.

Как организовали эвакуацию

Каждый день, когда звонили по телефону, спрашивали, едет ли завтра колонна, я всем говорила звонить после 22:00. Только ночью мы могли понимать, или мы завтра вообще собираем колонну, или уже никто никуда не едет.

С ночи мы составляли список едущих машинами водителей. К примеру, есть водитель, который едет за своей семьей. У него есть автомобиль. Если это легковой автомобиль, то там от 1 до 3 свободных мест, если это "Газель" там, или какая-то грузовая машина, то у него есть много мест и он может забрать 40 – 50 человек. Если едет 17-местный "Спринтер", то он может вывезти 30 – 40 человек. Люди садились друг на друга и ехали. Таким образом, мы составляли план – кто, какой водитель, едет в какой микрорайон. Оттуда он, например, может вывезти своих и забрать тех, кто рядом.

Украинские силы, несмотря на превосходящие силы оккупантов, давали отпор и держали оборону / Фото пресс-службы полка "Азов"

У нас была форма – люди писали заявки, где есть их родственники. Но очень быстро мы закрыли форму для приема заявок на эвакуацию – их было слишком много. Начали просто отслеживали сообщения, кто и где. Например, писали "Азовсталь 41 – 11 больных детей в подвале". 11 больных детей в подвале, у них кишечная палочка. Это капец просто. Или где-то, например, женщина с младшей сестрой бежали, младшей сестре 9, ей – до 30.

Этой женщине осколок прилетел в лицо, а ребенку – в ногу. Они пришли в больницу, им в больнице оказали первую медицинскую помощь и выгнали. У меня первая реакция была: "Как это, елки, выгнали из больницы?!". Потом поняли, что врачи на самом деле очень правильно поступили и спасли этим людям жизнь. Потому что на следующий день пришла информация, что больница находится в заложниках. Если бы врачи их не выгнали, мы не смогли бы их вывезти. Сейчас этой девочке уже сделали операцию.

Далее, что касается самого плана эвакуации. Мы сортировали водителей. Были те, которые едут за своими и могут забрать еще кого-то. Были водители-волонтеры, у которых там нет родственников в Мариуполе, или никогда и не было – и они просто едут в город помочь. Всех мы грузили гуманитаркой, чтобы они отдавали ее там, куда смогут доехать. Там так было голодно и холодно, что рассказывать об этом невозможно.

Где-то 60% водителей не доезжали до своих. Просто не могли проехать в эти микрорайоны. Лишь 40% могли проехать забрать своих родственников, родных и забрать параллельно еще кого-то. Остальные куда могли доехать, там спускались прямо в подвалы, раздавали гуманитарку людям и забирали из подвалов людей – тех, кто хотел, чтобы их эвакуировали.

Многих приходилось уговаривать ехать

Эвакуироваться хотели не все. Пожалуй, для половины, если не для большего количества людей, дорога была намного страшнее, чем подвалы. Когда кругом стреляют, летают бомбы, когда ты в осаде, долгое время нормально не ел, не пил, не спал, твой подвал создает иллюзию безопасности: если ты здесь выжил, то здесь с тобой точно ничего не произойдет.

Актуально В подвалах еще много людей: военные показали кадры эвакуации из "Азовстали"

Некоторых людей приходилось силой слова вынуждать уехать. В ход шло все – от просьб, паролей и кодовых слов, передаваемых их родственниками, до манипулирования. Хуже всего, когда тебе приходится манипулировать и говорить: "Вот ты хочешь быть здесь? А если завтра погибнет твой ребенок, а не соседский, как себя будешь чувствовать?". Это на самом деле был конец. Но тогда это было просто нужно.

Когда вывозишь людей, они первые несколько дней даже не понимают, что у них больше ничего не осталось. Они не понимают, зачем гуманитарная помощь. Они понимают, что живы. И говорят, что больше ничего не нужно.

С эвакуацией постепенно становилось все хуже и хуже, каждый выезд был все труднее. Если первые выезды можно было просчитать: день – дорога туда, ночь в Мариуполе, и на следующий день – дорога в Запорожье. Так с каждым днем дорога занимала все больше и больше времени. Российских блокпостов становилось все больше. Крайние разы – это было 36 блокпостов. На каждом у тебя идет осмотр. На каждом наших ребят раздевали до трусов. Искали татуировки, искали следы от автомата, проверяли, нет ли на них бронежилетов и тому подобное.

У нас были случаи, когда приехали водители из Днепра, не знавшие Мариуполя. Как бы мы им хорошо не объясняли, где что находится, дальше полутора километров они проехать не смогли. Спутниковые GPS-навигаторы не помогали – в городе больше не осталось улиц, не осталось ориентиров. Все разбито и усеяно минами. Ориентироваться, если ты никогда не видел этот город, нереально.

Эти водители, когда они заехали, попали под первый же обстрел, развернулись и уехали. Сказали: "Мы больше туда не поедем". Я не могу их осуждать. Неместным там не то что помочь, а просто выжить, было нереально.

Россияне наслаждались властью

Было, что в некоторых районах люди ходили, их останавливали российские солдаты и забирали у них паспорта. Говорили: "Хочешь оставить паспорт – будет расстрел" – либо паспорт, либо жизнь.

Не знаю, с какой целью. Мне иногда кажется, что конечной цели у них не было. Им просто было это любопытно. Были российские солдаты, относившиеся к людям нормально, этого нельзя отрицать. Но большинство из них наслаждалось своей властью. Особенно те, которые стояли на блокпостах рядом с Бердянском.

Был очень интересный случай, когда они решили пошутить. Переоделись в форму ВСУ. К сожалению, мне кажется, я знаю, как они ее достали, это очень грустно отдавать себе отчет. Это было на блокпосту перед Бердянском. Вот ты проезжаешь 14 российских блокпостов, а тут вдруг стоит блокпост, и почему-то солдаты стоят в форме ВСУ. Сначала счастлив, а потом понимаешь, что что-то не так.

Солдаты начинают хамить, приставать к девушкам, говорить: "А кофточку сними". Когда девушки поняли, что эти военные подозрительно разговаривают на русском, они начали говорить на украинском. У россиян был такой завтык, а потом они сказали: "Проезжайте, проезжайте". Сейчас россияне снова используют приёмы, которые использовали в Донецке. Там они тоже переодевались в наших солдат и совершали бесчинство.

Самый большой и худший их стеб – фраза "Мы вас освободили". От чего вы нас освободили, от нормальной жизни? От людей, от родственников наших? От имущества, от счастья, от жизни?

В последние разы, когда мы организовывали колонны, все меньше и меньше было людей, которые ехали за своими. Были те, кто просто ехал помогать. Они заезжали в город, разъезжались разными дорогами, чтобы попасть в разные микрорайоны. Уезжали, заходили в подвалы, раздавали еду и забирали людей. Потом делали еще несколько ходок. У нас был водитель, вывезший за 3 ходки более 100 человек на 17-местном бусе. Он в Мангуш вывез 112 человек, кажется.

Мы работали круглосуточно. Я постоянно повторяла: "Возможно, завтра будет последняя поездка, последняя колонна". Мы не знали, сколько еще нас будут запускать в город. Никакие "зеленые коридоры" ни разу не сработали. Каждой поездки гарантий, что наши водители кого-то вывезут или выедут сами, не было никаких. Водители заправляли машины за свой счет. Гуманитарку нам давали люди – воду, еду, лекарства. Раздавали ее там, куда могли добраться. Очень много присылали лекарства. Было раз, что на один адрес привезли 8 ящиков лекарства. Там люди хватали сначала кто что видел, а потом ходили, менялись, кому что нужно.

О поиске пропавших

У каждой мариупольской семьи есть потери. С первой, со второй линии родственников, но каждая семья потеряла кого-то. У нас есть знакомая медсестра, выехавшая из Мариуполя. Она была в драмтеатре в тот момент, когда туда свалилась бомба. В первый же день они вывезли оттуда около 200 тел. Их вынесли и положили возле драмтеатра – просто чтобы мертвые люди не лежали рядом с живыми. Количество жертв гораздо больше, чем все те данные, о которых говорят.

Также важно Местные думают, что россияне маршуют по Крещатику: в Мариуполе – информблокада и пропаганда

Узнать о судьбе людей из Мариуполя можно. Расскажу, как мы это делали. Например, я знаю, что моя сестра должна быть в этом доме. Я нахожу всю информацию, связанную с домом, людей, которые выехали оттуда. Начинаю всем подряд писать – кто когда последний раз ее видел.

Так в конце марта выглядела панорама блокадного Мариуполя / Скриншот с видео пресс-службы полка "Азов"

Расскажу одну историю – мне в инстаграме еще до 8 марта написал какой турок. Он искал жену. Она мариупольчанка. Она уехала домой делать документы – в Турции у нее остался муж и 11-месячный сын. Этот мужчина нашел ее подругу в инстаграме, и написал всем, кто был в сети из ее подписчиков. Совершенно всем. У нее – более 6 тысяч подписчиков. Так он попал на меня.

Я уже начала искать его жену через тех, кого я здесь знала. Наконец, я нашла информацию о его жене и дозвонилась к ней. Объяснила, что ее ищет муж, написала ему, что она жива, а потом она уже вышла на связь на следующий день и благодарила, что я передала мужу. Она таким образом поверила, что еще может выжить. На данный момент, насколько я знаю, она уже в Турции со своей семьей, со своим ребенком.

Нужно искать любую информацию и искать тех людей, кто был с твоими родственниками где-то в одном помещении, в одном подвале, в одном дворе, даже в одном микрорайоне. Потому что они все равно пересекаются.

Не упустите В подвалах еще много людей: военные показали кадры эвакуации из "Азовстали"

Когда в Мариуполе отключили связь, люди стали разговаривать друг с другом. Они обменивались информацией – в подъезде, в подвале, в бомбоубежище. Нужно спрашивать людей и они помогут".

Также интересно – О какой "победе" в Украине Путин будет говорить 9 мая: смотрите видео