24 Канал имеет эксклюзивное право на перевод и публикацию колонок Project Syndicate. Републикация полной версии текста запрещена. Колонка изначально вышла на сайте Project Syndicate и публикуется с разрешения правообладателя.
Женщины и война
Во время вооруженных конфликтов женщины становятся более уязвимыми к геноциду, торговле людьми, рабству и сексуальному насилию со всеми связанными с этим рисками для здоровья и психологическими травмами. Уже именно это дает им право участвовать в мирных процессах. Но женщины являются не только пассивными жертвами конфликта: как мы видели в Украине, они делают значительный вклад в военное время на поле боя, а также в гражданское общество и как защитницы мира.
Читайте также Простые вещи, которые следует помнить, читая новости о посредниках из Белого дома
Женщины часто усиливают свое свободное участие во время конфликтов, несмотря на риски, с которыми они сталкиваются. Когда их потом исключают из мирных переговоров – как это происходит до сих пор в Украине – эти достижения сводятся на нет, а устаревшие гендерные нормы снова утверждаются. Это особенно актуально для стран с более укоренившимися патриархальными структурами.
Правовые рамки, способствующие привлечению женщин к урегулированию конфликтов, развития мира и постконфликтного восстановления, до сих пор не смогли изменить ситуацию. Частично из-за трудностей с имплементацией и оперативными трудностями. Например, Резолюция Совета безопасности ООН 1325, принятая в 2000 году, "призывает всех участников" увеличить участие женщин и "учитывать гендерные перспективы во всех усилиях ООН относительно мира и безопасности". Но по состоянию на 2018 год количество женщин, которые подписывают мирные соглашения, существенно не выросло.
Это имеет важные последствия для содержания и результатов мирных соглашений. В недавнем исследовании мы вместе с коллегами использовали обработку естественного языка для изучения использования гендерной лексики (в частности такие слова, как мужчина, девушка, мальчик, она, его, женщина, муж, жена и дочь) в мирных соглашениях, достигнутых между 1990 и 2023 годами. Мы создали "индекс гендерной предвзятости" – от -0,6 до 0,6 – где низкий балл указывает на меньшее использование гендерного языка и, следовательно, на меньшее внимание к гендерно-ориентированным результатам.
Ни одно из исследованных нами мирных соглашений не имело особенно высокого индекса гендерной предвзятости. Даже те, что использовали больше гендерного языка, необязательно были связаны со значительным улучшением женской активности. Другими словами, даже структуры, которые были гендерно чувствительными, не привели к существенным изменениям.
Проблема заключается в том, что упоминания о гендерных вопросах не сопровождались конкретными требованиями, не говоря уже о механизмах мониторинга и обеспечения их соблюдения. Например, мирное соглашение может пропагандировать расширение участия женщин в политической жизни, но не иметь никаких целей, которых нужно достичь. Именно поэтому это дает мало результатов, если вообще дает. Такой подход может даже навредить гендерному равенству, создавая впечатление, что какие-то действия делаются, хотя это не так.
Другие исследования показывают, что мирные соглашения с компонентами разоружения, демобилизации и реинтеграции (РДР) редко упоминают женщин. Это ставит под угрозу постконфликтную реабилитацию женщин-комбатантов, которые могут быть исключены из тех видов вмешательств, направленных на их коллег-мужчин.
Примеры из истории, когда женщины достигали мира в войнах
Доказательства свидетельствуют о том, что привлечение женщин к процессам урегулирования конфликтов и развития мира приводит к лучшим результатам для всех. Как показал анализ 2018 года, существует устойчивая корреляция между привлечением женщин-делегатов как подписантов мирных соглашений и долговечностью мира.
Более того, соглашения, подписанные женщинами, как правило, содержат значительно больше положений, сосредоточенных на политических реформах. Также они могут похвастаться более высокими показателями выполнения этих положений.
В Сальвадоре соглашение 1992 года, которое положило конец 12-летней гражданской войне в стране, распространило льготы РДР на женщин-бойцов и включило в программы реинтеграции женщин-членов оппозиционного движения, которые не участвовали в боевых действиях. Женщины продолжали играть стабилизационную роль в процессах реинтеграции и вносить значительный вклад в усилия по реконструкции. Общины, которые получали более последовательную, систематическую поддержку через программы реинтеграции и реконструкции, достигли большего прогресса в области гендерного равенства и, в конце концов, в развитии.
Аналогично, в Либерии в начале 2000-х годов женщины участвовали в переговорах по прекращению гражданской войны, которая длилась более 10 лет. Впоследствии представительство женщин в политике значительно возросло, а Эллен Джонсон-Серлиф в 2005 году стала первой женщиной-президентом африканского государства.
Посыл четкий: женщины должны быть привлечены ко всем измерениям любого мирного процесса – от разработки, ведения переговоров и подписания соглашений до реализации планов стабилизации и реконструкции после конфликта. Они также должны иметь доступ ко всем соответствующим программам социального обеспечения, а также к инициативам, направленным на удовлетворение гендерно-специфических потребностей.
В более широком смысле, мирные процессы должны четко признавать и непосредственно способствовать участию женщин в процессе. Это не означает, что нужно только формально поддерживать потребности и вклад женщин, одновременно полагаясь на неоднозначные формулировки для минимизации ответственности. Поддержка участия женщин в установлении мира и формировании постконфликтного будущего требует конкретных мер для обеспечения прав женщин и расширения их участия во всех формах принятия решений.