С начала октября Пекин одновременно демонстрирует силу и нервозность. Публично мы видим масштабные парады, военные учения и громкие лозунги о "боевой готовности", однако за кулисами – самую масштабную за десятилетия чистку в верхушке Национально-освободительной армии Китая (НОАК). В течение двух недель китайские власти официально избавились по меньшей мере от 9 высокопоставленных военных, что стало самыми масштабными кадровыми "репрессиями" с 2017 года.
Параллельно Си Цзиньпин провел с Дональдом Трампом встречу, где выступал с более сильной позиции, нежели американский лидер. Переговоры в конце концов привели к "перемирию" в торговой войне. При этом вопрос поддержки России Пекином во время встречи лидеров почти не поднимался, что опять же намекает внешним наблюдателям на устойчивость китайского лидера.
24 Канал проанализировал ситуацию вокруг партийных чисток в Китае и разобрался, стоит ли их воспринимать как внутренний кризис доверия Си Цзиньпина к ближайшим сторонникам, или как более жесткую централизацию власти в руках самого Си накануне реализации его агрессивной внешнеполитической стратегии. В этом нам помог разобраться эксперт по Восточной и Юго-Восточной Азии, президент ОО "Либеральная демократическая лига Украины" Артур Харитонов.
Внутренняя чистка: почему Си Цзиньпин создает атмосферу страха в армии?
Лидер Китая Си Цзиньпин методично убирает даже тех, кого сам же и поднял до вершин. Официальное изгнание из партии и органов власти двух высших военных офицеров – Хэ Вэйдуна и Мяо Хуа, а также по меньшей мере девяти высокопоставленных чиновников в разных родах войск стало самой громкой партийной чисткой со времен Мао Цзэдуна.
В дополнение, это первый случай со второй половины прошлого века, когда лишается должности действующий вице-председатель Центральной военной комиссии КНР (ЦВК).
Заместитель председателя ЦВК генерал Хэ Вэйдун (по центру) на пленарном заседании Всекитайского собрания народных представителей, март 2023 года / Фото AFP
Для справки! Так называемая "Культурная революция", начатая Мао Цзэдуном в 1966 году стала самой масштабной политической чисткой 20 века. В результате были уничтожены целые пласты партийной и военной элиты – более 4 миллионов членов компартии были исключены, а тысячи командиров и чиновников – репрессированы или убиты.
Абсолютно все преемники Мао Цзэдуна формально отказались от политики массовых репрессий, хотя и не разрушили сами механизмы влияния на партийные элиты. Си Цзиньпин, по сути, не придумал ничего нового, заменив массовую безразборную чистку на более точечную и цивилизованную.
Именно поэтому официально изгнанников обвиняют в "серьезных нарушениях дисциплины и закона", с ударением на "чрезвычайно больших суммах", то есть фактически приписывают им участие в коррупционных сделках. Однако, одновременно Си Цзиньпин подает другим армейским чиновникам простой сигнал – сегодня именно партия командует войском в Китае, а не наоборот.
Артур Харитонов
эксперт по Восточной и Юго-Восточной Азии, президент ОО "Либеральная демократическая лига Украины"
Чистки в китайской армии – это уже не просто кампания против взяточничества, а настоящая политическая селекция. Си Цзиньпин устраняет тех, кто не разделяет его видение войны. Если кто-то в армии считает, что главная цель Китая – экономическое развитие, а не глобальное противостояние с США или нападение на Тайвань, он автоматически становится нежелательным. Для таких находят "коррупционные" кейсы, и система срабатывает. Это точная калька с советской логики, когда наказывают не за вину, а за нелояльность.
В то же время Пентагон в открытом отчете от 2024 года признавал, что антикоррупционные расследования в Китае, в частности вокруг строительства ракетных шахт, могли временно ударить по готовности армии, но на дистанции позволяют исправлять критические недостатки военной инфраструктуры КНР.
Последние кадровые изменения и увольнения в НОАК, очевидно, связаны с расследованиями коррупции, в частности в ракетных войсках и при строительстве подземных шахт для баллистических ракет. Эти расследования временно нарушили непрерывность командования, но в то же время способствовали повышению качества и готовности стратегической инфраструктуры,
– отмечали в отчете Пентагона.
В конце концов, подобные "чистки" похожи скорее на инструмент для "ремонта" системы и в дополнение действенным способам повысить пригодность армии к войне, не столько через реформы, сколько через страх и контроль.
Большинство офицеров, попавших под "чистку", были назначены уже при Си Цзиньпине и считались его людьми / Изображение GlobalUpFront
Осенью 2025 эта линия только усилилась и аналитики зафиксировали, что "удар" задел именно верхний эшелон ЦИК, что создает вакуум внутри командования и открывает партии пространство для ручного управления войском, если это станет необходимым.
Артур Харитонов
эксперт по Восточной и Юго-Восточной Азии, президент ОО "Либеральная демократическая лига Украины"
Последние чистки особенно больно ударили по ракетным войскам и руководству центральной военной комиссии. Убрали генералов, связанных с Фуцзяном – прибрежной провинцией, откуда должно было бы начаться вторжение на Тайвань. Их заменили на тех, кто безусловно разделяет позицию Си Цзиньпина о готовности к войне.
Как китайские чиновники воспринимают чистки в партии?
После публичного выбивания армейской верхушки, ключевой вопрос остается: а кто и каким образом будет этой армией управлять? Октябрьский пленум Компартии утвердил сразу две параллельные политики.
- Во-первых, Пекин формально перетасовал центральную военную комиссию, а освободившиеся в комитете места заняли запасные члены, что соответствует партийному протоколу и минимизирует сбои по всей вертикали.
- Во-вторых, в ЦИК произошла интересная замена, когда на должность второго вице-председателя, вместо выбывшего Хэ Вэндуна назначили Чжан Шэньминя – человека, который до этого руководил в НОАК комиссией по проверке дисциплины, фактически занимался антикоррупцией.
В конце концов, это можно воспринимать как очевидный сигнал, что доверие верхушки Компартии сместилось от ориентации на командиров, ориентированных на управление боевыми подразделениями к людям, которые будут выполнять функции политического надзора и дисциплины внутри войска.
Однако заполнить все должности пока еще не удалось. После устранения девяти старших офицеров сразу несколько кресел в ЦИК оставались вакантными, а часть оперативных звеньев остались без очевидных наследников. Это подтверждает предположение об определенном "кадровом дефиците", а точнее дефицит доверия партийной верхушки. Очевидно, они имеют ограниченный пул людей, которые одновременно имели достаточную компетенцию и прошли тестирование по политической лояльности.
В конце концов даже сам пленум Компартии стал демонстрацией масштаба внутренних репрессий. Во время трансляции отдельный акцент камеры делали на пустых местах выбывших членов, что стало визуальным индикатором масштаба чисток и потенциальных замен. Впрочем, трудно понять, делалось ли такое визуальное сопровождение для дополнительного запугивания других членов КПК, или же для мотивации низших по рангу членов партии побороться за вакантные места.
В конце концов, после того, как "полетели головы" высших офицеров НОАК и вооруженной полиции, сама система автоматически перешла в режим "пассивной осторожности". Чиновники и офицеры не проявляют особой инициативы, чтобы не выходить за пределы неочевидных "красных линий" и не попасть под следующую порцию внутренних репрессий.
Проблема же в том, что такой страх перед ошибкой влияет и на сам механизм принятия решений как таковой. В атмосфере повышенных рисков чиновники и офицеры опасаются действовать без команды сверху, а сама система цементируется до дальнейшего "потепления".
Даже экономический блок КПК не спешит с новыми инициативами. В преддверии нового пятилетнего плана, который пленум вынес в приоритет, чиновники избегают резких изменений и реформ в промышленной и финансовой политике. Вместо этого делается ставка на кадровую лояльность.
Аналитики отмечают, что кадровые решения стали центральным пунктом повестки дня во время пленума, а сегодняшняя политика объясняется через "усиление управляемости" перед сложными внешними условиями.
Артур Харитонов
эксперт по Восточной и Юго-Восточной Азии, президент ОО "Либеральная демократическая лига Украины"
Китай сегодня больше не занимается реформами. По рекомендациям МВФ или под давлением мировых финансовых институтов власть должна менять экономическую модель, но Си Цзиньпин этого не делает. Его система – это вертикаль страха, где все держится на личной преданности. Пленумы, которые должны были стать реформистскими, превратились в ритуал подтверждения статуса-кво. И когда подобная система сталкивается с такими кризисами, она всегда ищет выход в большой войне.
Си Цзиньпин во время военного парада / Фото Getty Images
Иначе говоря, система уменьшает пространство для экспериментов, но повышает предсказуемость исполнения. К этому добавляется эффект показательного наказания, в частности в случае ракетных войск и строительстве объектов, которые пришлось исправлять после найденных нарушений. Китайские бюрократы убедились, что для них гораздо безопаснее будет что-то недоделать, чем сделать "плохо" и попасть под каток расследований и будущих репрессий.
Впрочем, если подобные чистки будут повторяться на регулярной основе и затрагивать людей из все высших партийных звеньев, можно будет смело сказать, что Си Цзиньпин и высшие эшелоны власти в Китае не доверяют собственным назначенцам, а возможностей создать стабильную команду будет становиться все меньше. Китайские чиновники избегают рисков, потому что банально не понимают, где проходит граница между лояльностью верхушки и допустимой автономией.
Впрочем, если первоначальный замысел был именно в том, чтобы создать "атмосферу страха" в рядах Компартии, этот подход сработал. Си Цзиньпину удалось публично указать на "пустые места", зацементировать вертикаль и показать элитам, что неприкасаемых больше нет – независимо от заслуг и личных связей.
Встреча Си и Трампа: почему Китай смягчает агрессивную риторику на фоне внутренних изменений?
Но пока внутри Китая продолжается кадровая перетасовка, внешне Си Цзиньпин стремится показать контроль и стабильность. В течение октября Си удалось совместить показательную сдержанность в военной риторике в отношении Тайваня и пока призрачное "потепление" в отношениях с США.
После встречи с Дональдом Трампом в конце месяца обе стороны объявили "перемирие" в торговой войне. Вашингтон отложил 100% пошлины на китайский импорт, а Пекин согласился усилить надзор за экспортом фентаниловых прекурсоров и приостановить ограничения на экспорт редкоземельных металлов.
Делегации Китая и США во время переговоров в Пусане / Фото AP
Западные медиа очертили это соглашение как "взаимовыгодное, но временное", ведь оба лидера стремятся выиграть время. Трампу необходимо подготовиться к промежуточным выборам, где уже сегодня республиканцы сталкиваются с первыми проблемами. В то же время Си стремится сбавить обороты перед очередным этапом внутренней перестройки и укреплении собственной власти.
Артур Харитонов
эксперт по Восточной и Юго-Восточной Азии, президент ОО "Либеральная демократическая лига Украины"
Встреча Си Цзиньпина с Дональдом Трампом была скорее тактической паузой, чем прорывом. Америка ожидала больших уступок, но Си не готов ни способствовать завершению российского вторжения, ни менять курс. Поэтому стороны просто заморозили ситуацию на полгода – до возможной новой встречи весной.
В то же время для лидера Китая это "перемирие" выполняет две важные функции:
- Во-первых, создаёт иллюзию внешней стабильности, именно в тот момент, когда международные инвесторы с опаской наблюдали за внутренними арестами и хаотичными перестановками в армии. Встречу с Трампом рынки в конце концов восприняли положительно – юань укрепился, а фондовый индекс показал рост уже в первый день после саммита.
- Второй момент, возможно, даже более важный для самого Си. Сразу после встречи с Трампом заголовки в прессе быстро сменились с репортажей о "чистках в армии" на "успешные переговоры с президентом США". Такой довольно легкий дипломатический жест позволил Си временно переформатировать внутренний дискурс, сохранив при этом некоторые ключевые элементы своей политики, в частности в сотрудничестве с Россией, без изменений.
Впрочем, ожидать агрессивной риторики прямо после перестановок в верхушке НОАК, было бы, как минимум странно. После волны чисток армия нуждается во времени на восстановление командных цепей, а любое обострение вокруг Тайваня сейчас было бы для Пекина чрезмерным риском. При этом риторика министерства обороны КНР перешла от "готовности к вторжению" к "укреплению оборонной устойчивости". Пекин сегодня осторожно балансирует между демонстрацией силы и внутренней стабильностью.
Артур Харитонов
эксперт по Восточной и Юго-Восточной Азии, президент ОО "Либеральная демократическая лига Украины"
Китай точно не отказался от планов захвата Тайваня, просто говорит об этом иначе. Их ключевая цель – "великое воссоединение нации", остается без изменений. Вариантов только два: либо военная операция, о которой в Пекине говорят годами, или приход в Тайване к власти политических сил, в частности партии Гоминьдан, готовых на интеграцию по принципу "одна страна – две системы", как это было в Гонконге. Однако сам пример Гонконга доказывает, что такой сценарий означает конец демократии.
Поддержка прокитайского Гоминьдана (KMT) колеблется в районе 20% по состоянию на апрель 2025 года / инфографика TPOF
Временная пауза во внешних амбициях вовсе не означает, что Китай отказывается от своих планов на Азиатский регион. Си Цзиньпин активно укрепляет взаимодействие со странами АСЕАН и восстанавливает экономические связи с Японией после двухлетнего охлаждения. Политически, подобная дипломатическая сдержанность позволяет китайскому лидеру завершить кадровые чистки, не привлекая к этому особого внимания внешних игроков, ведь снаружи Пекин демонстрирует открытость к сотрудничеству. А успешная встреча с Трампом позволяет это стремление подтвердить.
В конце концов, способность Си Цзиньпина так плавно маневрировать между усилением внутреннего контроля и уменьшением внешних рисков говорит о том, что пока рано говорить о "кризисе власти" Си, ведь его система управления, очевидно, ориентирована на все большую централизацию, сейчас скорее проходит новые фазы адаптации и подготовки к будущим вызовам. Вопрос только, чего ожидать региону и миру, когда эти преобразования завершатся окончательно.