Задачи армейской авиации – поддержка пехоты и переднего края с неба. Среди самых сложных задач армейской авиации – полеты на оккупированную "Азовсталь" и участие в деблокаде острова Змеиный.

Летчик армейской авиации Сухопутных войск ВСУ Дмитрий с позывным "Апостол" в интервью 24 Каналу (проект "Воин Воли") рассказал о боях в небе, как используют ударные вертолеты на фронте и отношении к мирным переговорам. Больше деталей – читайте далее в материале.

Стоит внимания Один из "призраков Киева": воспоминания о пилоте "Пчеловод", который погиб, направив самолет в воду

Вы рассказывали, что были готовы к полномасштабной войне. Что для вас означает эта готовность и изменилось ли ваше представление о готовности уже после первого боевого вылета во время полномасштабной войны? Вы также рассказывали, что в начале вы перевозили грузы в Мариуполь, подбивали колонны в Николаевской, Сумской и Киевской областях, наносили огневые удары по позициям противника.

Эти все задачи, которые вы назвали, – это все то, чем занимается армейская авиация, не только я или кто-то еще. Это олицетворение всего рода войск армейской авиации.

В общем мы были готовы. Уровень натренированности позволял нам сразу же осуществлять уничтожение противника на всех направлениях, которые только были под контролем моей бригады. То есть там где мы выполняли это задание – там мы поражали противника.

Каждый летчик проходит свой этап подготовки, и все мы были готовы. 24 февраля наши экипажи сразу вылетели оборонять Киевскую область, потом – Николаевщина, Покровское направление, Бахмут.

Полное интервью с летчиком Ми-24 "Апостолом": смотрите видео

"Воин воли" – наш новый проект на YouTube, где вы можете посмотреть искренние интервью с военными и истории их борьбы. Подписывайтесь, чтобы быть поближе к тем, кто ежедневно борется за наше будущее.

Какое боевое задание вам запомнилось больше всего и почему? Что вообще самое тяжелое в работе пилота?

Я не отделяю разновидность задач. Мы выполняем их прежде всего для нашей пехоты – для поддержки переднего края. Уничтожаем противника там, где есть в этом необходимость. Каждый из нас выполнял своего рода миссии.

Хочу выделить летчиков, которые выполняли миссию по перевозке груза на оккупированную "Азовсталь", в окруженный Мариуполь и тех, кто участвовал в деблокаде острова Змеиный. Для меня это те летчики, которые показали своим примером, насколько можно быть отважным, храбрым, преданным своему делу и своему государству. Это основные задачи, которые хочется выделить.

Насколько эффективно используют вертолеты для ударов по вражеским позициям и в глубоком тылу, для поддержки наземных сил или эвакуации. Как изменилась тактика боевого применения вертолетов с начала полномасштабной войны?

Тактика применения армейской авиации меняется, потому что наш враг постоянно совершенствуется, так же как совершенствуемся и мы. Мы должны всегда адаптироваться под эти изменения, искать альтернативные способы поражения противника. Собственно, чем мы и занимаемся.

Важно! Присоединяйтесь к сбору на нужды армейской авиации. Цель сбора – 5 миллионов гривен, чтобы поддержать 4 авиационные бригады.

По тем перехватам, которые приходят нам от передовых авиационных наводчиков или, собственно, от тех бригад, на линии которых мы работаем, – то это достаточно эффективно (применяется – 24 Канал). Поэтому наше применение на поле боя является чрезвычайно результативным и это помогает нашей пехоте.

Каким было боевое задание во время вылета на Донецкое направление? Насколько успешно удалось его выполнить несмотря на сложные условия? И известно ли вам, какое влияние имел ваш вылет на общую ситуацию на том участке фронта?

Конечно, помнится каждый вылет, однако выделять их не хочется. Был такой вылет, что наших ребят постоянно атаковала артиллерия, они (российские военные – 24 Канал) прятались в школе. Пару наших вертолетов Ми-24 накрыли эту школу, снесли ее. Командир пехотной бригады выразил нам благодарность. Такое задание, что запомнилось.

А те задачи, где по нам стреляют, запускают ракеты, – то мы стараемся адаптироваться. Поэтому мы и летаем так низко и стреляем тепловые ловушки. Это нас спасает и помогает нам.

Какое значение имеет взаимодействие с экипажем и другими подразделениями во время боевых вылетов?

Наша коммуникация с подразделениями пехотных бригад происходит с помощью передового авиационного наводчика, который есть непосредственно в этой бригаде и координирует нас на тот или иной боевой полет.

Они держат полосу – мы в этой полосе работаем, они помогают нам – мы помогаем им. Нам постоянно сообщают о вражеской авиации, о пусках ракет и дронов. И уже непосредственно мы, когда летим парой, принимаем решение – идем дальше или возвращаемся. Но таких случаев, что мы возвращались, не было. Мы всегда шли и прикрывали наших ребят, которые находятся на переднем крае.

Сейчас в основном в Украине используют Ми-8 и Ми-24. Украине нужны современные вертолеты, в частности много говорили об Apache. Видите ли вы перспективы обновления украинского парка боевых вертолетов по натовским стандартам? Насколько это перспективно вскоре или в будущем?

Могу сказать одно: пока мы эффективно используем Ми-8 и Ми-24 – мы будем использовать их. Как только у нас что-то появится, мы обязательно на нем тоже будем выполнять те же задачи, стоящие перед всей армейской авиацией.

А на каком вертолете вы мечтаете летать?

Я всегда хотел быть пилотом Ми-24, чем и занимаюсь. Но, думаю, что освоил бы Viper и Cobra (американские боевые ударные вертолеты – 24 Канал). Я не думаю про Apache, потому что надо смотреть на реалии.

По вашему мнению, насколько экипажи готовы к быстрой адаптации к вертолетам натовского образца, учитывая обучение, техническое обслуживание, боевую тактику?

По моему субъективному мнению, это больше бюрократические вопросы. Думаю, нам нужно будет всего-навсего от полугода до года, чтобы пересесть на новые образцы техники.

Где вы берете мотивацию сейчас, и где это делать другим?

Вот вы себе представьте: мы летим, Донецкая область, разваленное село – одна хижина стоит, и из этой хижины выбегает мальчик с флагом, машет тебе постоянно. Разве это не мотивация? Дети на самом деле больше всего мотивируют. У меня пока нет детей, но я не хочу, чтобы мои дети продолжали заниматься тем, чем занимаюсь я, то есть войной.

Что вы думаете о разговорах о завершении войны в ближайшее время? Расслабилось ли общество?

У нас сейчас идет сбор на 5 миллионов в поддержку четырех бригад армейской городской авиации. И даже, когда ты побуждаешь людей донатить – донаты все равно критически упали. Никто не хочет донатить, никто не хочет поддерживать. Мы постоянно побуждаем, стараемся действовать, нести свое мнение в массы, чтобы люди либо задумались над этим текстом, либо принимали какие-то свои решения.

Относительно переговоров – я в них не верю, потому что, как показывает история нашего государства, та страна-сосед всю жизнь нам не дает покоя. Она и не даст нам его.

Если говорить о капитуляции и мире, то мы должны осознавать, если страна-агрессор капитулирует, то это огромные репарации. Никто их выплачивать не будет. И мы должны понимать, что наши Силы обороны держатся благодаря тому, что мы работаем, благодаря волонтерам, которые нам помогают, благодаря благотворительным фондам, которые нас поддерживают, даже просто благодаря тому мальчику, который выбегает из дома с флагом, чтобы нас встретить и помахать.

Следовательно, люди должны понимать, что поддержка Сил обороны должна быть, и от этого всего мы отталкиваемся.

Что сегодня означает быть сознательным гражданином – в выборе языка, музыки, информации? Есть люди, которые говорят, мол, не имеет значения на каком языке ты общаешься или какую музыку слушаешь.

Я не буду никого убеждать, на каком языке ему общаться, я устал. Я общаюсь на государственном. У меня есть русскоязычные товарищи, друзья. Они могут со мной общаться на русском, я с ними общаюсь на государственном языке. Однако если это идет разговор между нами, то он идет между нами.

Если ты общаешься где-то в публичном месте – в кафе, ресторане, маршрутке, где бы ты ни был – ты должен общаться на государственном языке. Мы – нация, мы – единый народ и мы все отвечаем за наши поступки.

Есть много мнений, что война может длиться 3 – 10 лет. Кто-то отчаялся, кто-то другого мнения. Хочется от вас услышать, какова общая ситуация по состоянию на сейчас.

Скажу так: я и мои ребята не устали. Мы будем делать это дело столько, сколько надо будет нашему государству. То есть мы как стояли, так и будем стоять, однако нам нужна помощь, нам нужно не хоронить военных, а идти и помогать армии. То есть идти мобилизоваться, помогать нам, чтобы приближать наш покой.