Для них мы все – мишени: военный медик о службе в ТрО

Стилист Иван Гонзик к своей профессии пришел через опыт войны. По образованию он медик – поступал в медколледж, проигнорировав тягу к творчеству ради семейного дела.

Обратите внимание Никогда не привыкнем быть жестокими, – "Валькирия" Киева откровенно о войне, россиянах и страхах

Сайт 24 канала основывает проект "Мы Есть", чтобы рассказать о ЛГБТК+ сообществе и вызовах для прав человека во время войны. Мы продолжаем серию публикаций о людях, которых война заставила отказаться от привычной жизни. Каждый из них убежден, что делает мало. Но они делают все, что могут, ради приближения победы и поддержки тех, кто рядом.

В 2015 году, сразу после выпуска, парень подписал контракт с Вооруженными силами и год работал военным врачом возле Бахмута, затем – старшим рентгенологом одного из отделений столичного военного госпиталя.

После завершения контракта понял, что заниматься творчеством ему все же увлекательнее. Стал визажистом, работал в моделинге и занимался хореографией и poledance. Его странички в соцсетях очень эффектно подчеркивают эту часть его личности. При этом парень очень активно пытается донести миру, что между инстаграмными снимками и реальностью есть немало отличий. И в реальной жизни люди имеют право не соответствовать своему образу из соцсетей.

Одна из творческих работ с участием Ивана Гонзика / Фото со страницы Гонзика в соцсетях

За несколько дней до полномасштабного вторжения России Иван как добросовестный резервист сам пришел в военкомат, поскольку понимал, что его навыки и знания будут нужны.

"У меня есть дополнительная специализация и навыки, которых в армии не так много – этому не учат, это все можешь получить только на практике. Я уже понимал, что мои навыки понадобятся по моему старому месту службы. Но у них не было резерва. Тогда я чисто случайно встретил знакомого, с которым работал в зоне АТО. Он на тот момент уже подписал контракт с ТрО. Предложил присоединиться к ним. Поэтому я подал документы на резерв ТрО", – объясняет он.

Обратите внимание Через неделю – полторы будет понятно, как разворачиваются события, – Подоляк о боях за Донбасс

Сейчас он медик в одном из батальонов столичной теробороны. Пока его семья в родном городе остается в российской оккупации, он сам спасает жизнь, организует поставки "медицины" и для своего подразделения, и для волонтеров. А также активно делится опытом с другими защитниками, организуя обучение и тренинги по тактмеду.

О войне

Сам Иван говорит, что вопреки логике сейчас война пугает его гораздо больше, чем во время первых появлений на фронте в 2015 году.

Страшнее сейчас. Впервые я столкнулся с войной в 20 лет, когда закончил медколледж. В принципе, тогда должно было быть мне страшнее. Но страшнее мне сейчас. В 2015 году более или менее существовали какие-то правила войны, стандарты, договоренности. То, что сейчас они – тираны, садисты, я даже слова такого не знаю, как их можно описать – не знаешь, что от них можно ожидать,
– говорит он.

"Еще пугает, что не смогу кого-то спасти или что моих усилий будет мало для спасения. Чувствую, что постоянно нужно делать больше, и еще больше, и еще лучше. Во время войны это только обостряется", – добавляет он.

Важно У нас каждый может быть лидером – Майкл Щур о преимуществах над российским войском

Иван отмечает, что ни секунды не жалел о решении присоединиться к теробороне. "Благодаря этому контракту я могу не просто быть медиком, сидеть в странном ожидании, что сейчас где-то что-то произойдет", – говорит военнослужащий.

Я могу быть реально полезным. Когда я знаю, что с моими бойцами все хорошо, могу помогать другим людям. Учить парамедиков, делиться знаниями. Объяснять что-либо из базовой медицинской подготовки – многие ее не имеют. Могу поднять все свои многочисленные контакты и помочь другим подразделениям, у которых нет возможности вытащить каких-либо волонтеров, получать медикаменты, что-то получать из-за границы,
– рассказывает он.

Иван Гонзик активно проводит обучение и тренинги по тактмеду / Фото из архива Гонзика

Добавляет, что среди защитников, присоединившихся к ТрО, немало тех, кто имеет качественный боевой опыт. Однако даже те, кто его не имеют, готовы овладевать новыми навыками и учиться.

"У людей есть осознание того, что происходит, и они не позволяют себе какой-то слабины. Все стараются учиться, пытаются принести пользу стране. Мне это нравится. Те, кто имеет какой-то опыт – по ним сразу видно, что они знают, что говорят и делают – учат других. То есть здесь все сотрудничают в гармонии", – говорит он.

О ЛГБТК+ в армии

Публично о своей ориентации Иван заговорил по истечении первого контракта. Хотя отдавал себе отчет в этом и ранее. Говорит, что большинство коллег по службе догадывалось еще в 2015 году. Однако никакой дискриминации из-за этого он не испытывал. Даже шуток неоднозначных не слышал. Вернее – не позволял о себе шутить. Говорит, что все равно восприятие окружающих зависит только от того, как ты сам себя воспринимаешь. "Каждый раз, когда я надеваю форму или медицинский халат, у меня есть распределение – личная жизнь – это личная жизнь, а работа – это работа", – говорит он.

Даже когда кто-то из гражданских знакомых говорит: "Представляю, ты там в латексном костюме на каблуках раздаешь пиз*юлей", отвечает сдержанным "Ну, это ваше воображение. Есть и другая одежда".

После нападения России выяснилось, что poledance – отличный тренажер по тактмеду / Фото из архива Гонзика

К слову, свой ветеранский статус он тоже публично не афишировал. Каминг-ауты военнослужащих всегда громко обсуждаются, Ивану тогда публичности не хотелось.

Хотелось больше продвигаться не как больше ЛГБТ-военный, а в рамках моей творческой профессии. Я понимал, что образ ЛГБТ-военного ставит крест на всех моих социальных ролях и образах. Поэтому занял такую позицию: "Да, был. Да, воевал. Да, помогал. Хорошо, что это было. Сейчас есть другое",
– объясняет Иван.

Теперь стал легче относиться к публичности, когда полномасштабная война охватила всю страну. Говорит, что при таких условиях самое простое – это просто быть собой. Добавляет, что поначалу медийность его пугала. И потому, что семья живет на оккупированной территории, и потому, что могла превратить военнослужащего в мишень. Но когда перестал контролировать, кто и что о нем пишет, стало легче.

Я все равно военнослужащий. Я все равно мишень. Большинство убитых россиянами украинцев не были публичными людьми. И все равно стали мишенями. Есть много звезд, которые становились волонтерами, пошли в ВСУ или ТРО. Для них мы все – мишени,
– говорит он.

Кроме того, уже после нападения России выяснилось, что poledance – отличный тренажер по тактмеду и его навыки дают возможность эффективнее спасать жизнь.

Когда у нас были занятия по обращению с оружием и всякими военными финтифлюшками, понял, что у меня подготовка благодаря танцам, пилону и хилсу намного лучше, чем у других. Потому что кому-то пузико мешало, кому-то еще что-то. Когда речь идет о тактмеде, многие движения похожи на те, которые мы выполняли на паркете или пилоне. Ассоциация, что я уже это делал, только при немного других условиях, была очень четкая,
– смеется военнослужащий.

Медийность иногда помогает решить определенные проблемы с обеспечением подразделения / Фото из архива Гонзика

О победе

В победе Украины он не сомневается – потому что все пытаются что-то для нее сделать. Есть защитники, которые знают, что делать, и делают это шикарно. Есть люди, которые приходили в ТрО новичками, но в их глазах и действиях есть старания. Они хотят не пересидеть, а действительно пытаются чему-то научиться и быть полезными. И так происходит не только в ВСУ или ТрО. Многие люди объединились в группы, готовят еду, помогают лекарствами, ремонтируют машины, стали волонтерами. Это дает надежду", – говорит Иван.

Обратите внимание Было очень страшно, – провизор рассказала о работе аптек в Киеве во время войны

Он сам приближает победу ради того, чтобы поскорее уехать домой и убедиться, что там все хорошо. И чтобы снова иметь возможность погрузиться в свои творческие работы.

Важно Партизаны уничтожили уже около 100 оккупантов в Мелитополе, – мэр

"Знаю точно, что после победы в медицину не вернусь. Это будет окончательная точка. Во время войны я остро понял, что нужно заниматься тем, что тебе нравится на все 100. Сейчас понимаю, что так нужно делать, потому что не знаешь, что будет завтра. Вот кто думал, что 24 февраля так шарахнет?" – добавляет он.