Нам нужно не посыпаться и продержаться до магии больших чисел, – интервью с Николаем Белесковым

Влиятельные иностранные СМИ наперебой ссылаются на неназванных чиновников и пишут о тупиковом паритете между Киевом и Москвой. Мол, если война зашла в тупик, не будет никакого смысла поддерживать ее в активной фазе. Значительно дешевле заставить Украину сесть за стол переговоров с Россией, чтобы наконец "расписать ничью". Сторонников подобных предложений будет становиться все больше, ведь они полезные идиоты в руках Кремля. Однако на Западе многие осознают, что судьба украинского наступления еще не решена, а даже в случае невыхода на Токмак до конца года защитникам Украины ничто не будет мешать продолжить продвижение в 2024-м. Обо всем этом в эксклюзивном интервью 24 Каналу рассказал старший аналитик фонда "Повернись живим" и аналитик Национального института стратегических исследований Николай Белесков.

К теме: Кто ответственен за скорость контрнаступления ВСУ

У России есть все, чтобы достичь стратегических политических целей на 2023 год

Способна ли, по вашему мнению, Россия к так называемой войне вдолгую, и есть ли у Кремля возможность так или иначе нарастить свой военный потенциал, чтобы претворять в жизнь стратегические операции, чтобы захватывать города-миллионники, охватывать большие группировки огромными клешнями?

Прежде всего следует разделять стратегические операции, поскольку они бывают двух типов: наступательные и оборонительные. Для наступательных стратегических операций России действительно нужно восстанавливать свой потенциал. Оценки того, сколько этот процесс может занять, я видел разные. Кто-то утверждает, что 10+ лет, кто-то – до 10. Точных данных, разумеется, никто предоставить не может, однако для обновления возможностей к большим продвижениям вперед Москве действительно нужно время. Россияне потеряли, кажется, более 4 тысяч танков. Даже если они в год будут производить по 400 единиц, при условии прекращения боевых действий, им нужно как раз 10 лет для восстановления. Хотя и изготовление такого количества боевых машин в год – это большой вызов для рашистов, поскольку они выпускают по 200 в год. Да и боеприкосновения пока не остановятся, что вполне понятно. Поэтому для стратегических наступательных операций Кремлю требуется много условий.

Для того, чтобы Россия решилась на то, что мы увидели 24 февраля 2022 года, она шла 12 лет. Захватчики осуществляли модернизацию своей армии, занимались перевооружением, но находились в гораздо лучших условиях, чем сейчас.

Россияне очень нескоро смогут восстановить потенциал техники, который был у них до 24 февраля / Фото Defence Express

Совсем другая проблема состоит в том, что для стратегических оборонных операций нужно гораздо меньше потенциала. Именно сейчас приоритетными для России являются стратегические оборонные операции. Где-то их осуществляют с переходом в глухую оборону, как на Мелитопольском и Бердянском направлениях. Где-то это происходит более проактивно, как в районе Купянска или Авдеевки. Но в любом случае непосредственные политические цели россиян состоят в сохранении контроля за оккупированными территориями и срыве нашего наступления. Они хотят усилить свои переговорные позиции, убедить мир, что нужно остановить помощь Киеву, а украинцы должны отказаться от собственных земель.

Так что, к сожалению, основная проблема сейчас и заключается в том, что, в отличие от 2022-го, в этом году России для достижения своих политических целей достаточно просто вести эффективную оборону, это главный вызов как для нас, так и для наших партнеров.

Помимо вгрызания в захваченные территории, мы видим, как россияне чуть ли не ежедневно информационно атакуют страны Запада нарративами о том, что "Украина не способна достичь успехов", мол, надо остановиться, перевести конфликт в плоскость переговоров. Насколько эти призывы опасны и действительно ли они угрожают изменением риторики наших партнеров?

Всем тем, что сейчас происходит на фронте, особенно на Юге, Россия попытается воспользоваться для собственной выгоды. Хотя в нашем наступлении, по моему мнению, точка еще не поставлена, несмотря на определенный пессимизм со стороны отдельных экспертов стран Запада.

Москва уже давно это делает, и, несомненно, будет продолжать забрасывать в информационное пространство цивилизованных стран рассказы о плохом темпе наступления наших защитников и защитниц. И да, это очень серьезный вызов для Украины, потому что в таких условиях нам важно удержать ту помощь, которая нам оказывается, сохранить эту коалицию ad hoc, в которую входят около 50 стран. Кроме того, нам нужно еще удержать поддержку партнеров на уровне как правящих, так и оппозиционных партий.

Нам следует признать, что это будет жестокая информационная борьба, и Россия будет пользоваться любым шансом, представляя наше наступление и его результаты в ответном свете. К сожалению, некоторые эксперты на Западе будут писать о мире в обмен на территории или о необходимости заморозки конфликта. Эти люди не скрывают своих имен, они еще в прошлом году продвигали такие нарративы.

С другой стороны, показателен последний номер журнала The Economist, одного из очень влиятельных западных изданий, где четко пишут о том, что нужно готовиться к войне вдолгую, никаких договоренностей с Россией не должно быть, потому что они будут кратковременными и будут играть на руку Москве. Поэтому, несмотря на то, что враг активизирует свои информационные атаки и будет использовать полезных идиотов на Западе, у нас есть неплохие шансы отбиться. Такие влиятельные издания, как The Economist, четко заняли такую редакционную позицию. Я думаю, это поддержат The Wall Street Journal и многие авторитетные эксперты с обеих сторон Атлантики.

Так что наши позиции достаточно неплохие, чтобы выстроить консенсус на долгую войну, выиграть время на мобилизацию западного оборонно-промышленного комплекса. Ведь именно ОПК партнеров нужно время для наращивания производства боеприпасов разных типов.

Если сравнивать ситуацию с 24 февраля 2022, когда украинскую проблематику воспринимали иначе, у нас все совсем не так плохо.

Управление эскалацией усугубило ситуацию для Украины

Почему мы до сих пор сталкиваемся с задержками в передаче определенных видов вооружения? Кажется, всем было понятно, что F-16 у нас будет, что ATACMS и Taurus рано или поздно все равно придется нам передать. Однако между обсуждением потребностей и принятием политических решений существует огромный люфт, который, например, привел к тому, что россияне смогли выстроить серьезную линию обороны. С чем связаны эти задержки?

Не секрет, что у администрации Байдена, которая выстраивает свою политику, есть две задачи, между которыми постоянно балансирует. С одной стороны, в Белом доме хотят оказывать помощь Украине, а с другой – управлять эскалацией. Потому что наша война уникальна. С таким откровенным агрессором – ядерной супердержавой, такими масштабами, вызовом для мирового сообщества. У США не было готовых рецептов, как поступать в таком случае, чтобы переложить ответственность за возможную неконвенционную эскалацию именно на Россию. Поэтому администрация Байдена балансировала между двумя позициями, и, к сожалению, очень часто делала это в сторону управления эскалацией. Мы видели много примеров, когда, если оружие даже передавалось, процесс одобрения этого растягивался во времени, или нам давали не сразу все 20 пусковых HIMARS, а по определенному количеству соответственно.

Украина получала HIMARS постепенно и в ограниченных количествах / Фото Генштаб ВСУ

Действительно, к сожалению, это имело негативные последствия, потому что тот шанс, который у нас был как раз год назад, когда Россия была на пиковом периоде слабости, когда можно было нанести намного большие потери на Юге, и, возможно, провести классическую наступательную операцию с окружением и разгромом как минимум большей части российской группировки, мы не смогли этого сделать. Потому что опасались эскалации, искали этот оптимум между помощью и тем, чтобы не дать России справедливых обоснований нарушить ядерное табу.

Как следствие, имеем такую ситуацию, когда рано или поздно решение приходит, но теряются время и возможности. И действительно, если бы мы в 2022 году атаковали Мелитополь силами двух корпусов, как это делаем сейчас, это было бы переломным моментом. Сейчас обстановка несколько иная, поэтому мы медленно прогрызаем российскую линию фронта. Такая неоднозначная ситуация… 24 февраля у Вашингтона не было каких-то готовых решений, как вести себя в подобной ситуации, потому что в холодную войну ничего подобного не было. Да, случались какие-то интервенции, но условные вторжения Советского Союза в Чехословакию, в Афганистан, не ставили своей целью уничтожение государства как такового. Происходили свержения режимов, навязывание другим государствам подконтрольных или дружественных Москве правителей, но после 1945 года даже Советский Союз не решался бросать столь серьезные вызовы уставу ООН.

У американцев не было готового решения, как реагировать на проблему, поэтому ожидаемо, что они выбрали более аккуратный вариант вместо агрессивного.

Могла ли на эту ситуацию повлиять Европа? И формируется ли сейчас в Штатах план по противодействию Москве?

Опять-таки, в чем сейчас основная проблема? Мы уже разблокировали доступ к большинству интересующих нас возможностей, приближаемся к получению оперативно-тактических ракетных комплексов. Однако глобальной задачей является именно систематическая поставка боеприпасов. Осколочно-фугасных к артиллерии, ракет к системам HIMARS, корректируемых снарядов. То есть в противовес 2022 году, когда у нас стояла задача получить те или иные способности, проблема заключается в количестве БК. А без наращивания производства соответствующих категорий вооружения странами Запада это невозможно. Этого не избежишь. Так было и в Первую мировую войну, и во Вторую мировую войну, потому другого варианта просто не существует.

С другой стороны, несмотря на то, что по возможностям мы преодолели все красные линии, есть категорический отказ в предоставлении членства Украины в НАТО здесь и сейчас. Опять же, из-за нежелания Байдена даже технически находиться в состоянии войны с другим ядерным государством. То есть здесь вопрос даже не о непосредственном участии в боевых действиях. В результате американцы ищут альтернативные модели среднесрочного усиления Украины. Как мы увидели за кулисами Вильнюсского саммита, российские ядерные угрозы, может, уже и не работают как воздержание от передачи нам вооружения, но все еще влияют на принятие политических решений.

Что касается Европы, то давайте будем откровенны. Долгое время континентальная Европа следовала за тем, что делали американцы и британцы, она не проявляла лидерства.

Сейчас ситуация несколько изменилась. Лучше всего это показывают поставки крылатых ракет авиационного базирования Storm Shadow и Scalp, но даже в таком случае мы видим, что Германия не хочет действовать более решительно.

Кроме того, сейчас продолжаются дискуссии, хватит ли Европе потенциала в случае, если Штаты не захотят продолжать нашу поддержку на нынешнем уровне. Пока есть сомнения в долгосрочной поддержке и самостоятельной способности Европы тянуть эту лямку. Однако понятно, что способности поставлять те же крылатые ракеты авиационного базирования ограничены, и поэтому вопрос американской вовлечённости все равно остается. Несмотря на то, что сейчас суммарно Европа пообещала или уже передала количественно больше вооружения, чем США. И это достаточно показательно. Поэтому здесь тоже так неоднозначна, скажем так, картинка, хотя отдельные эксперты говорят о том, что Европе, возможно, придется в большей степени тянуть поддержку Украины на себе. Поэтому необходимо инвестировать в развитие производственных возможностей ОПК. Очень важно, что были эти договоренности о передаче миллиона снарядов в течение года и начале масштабного производства осколочно-фугасных боеприпасов калибра 155 миллиметров.

Россия шантажирует мир не только непосредственным использованием ядерного вооружения, но возможностью спровоцировать аварию на крупнейшей АЭС Европы. Что с этим делать?

Украинский план прост: мы проводим наступательные действия, перерезаем коммуникации к ЗАЭС, не идем штурмовать ее в лобовую, а лишь подводим к тому, что оставшиеся там со стороны России будут вынуждены бежать. Или им придется передать нам атомную станцию под соответствующие гарантии безопасности. Скажу честно, не знаю, что еще можно совершить действенного.

В наступлении Украины еще рано ставить точку

Может ли объявление очередной волны массовой мобилизации в России затянуть процесс деоккупации наших городов и поселков?

Вопрос мобилизации у врага очень сложный. Я думаю, в прошлом году мы уже увидели максимум, на который они одномоментно способны. Конечно, можно объявить, мол, набираем миллионный контингент, однако Москва банально не способна обработать такое количество человек. Каждый солдат – это отдельное личное дело, его надо хоть как-то научить, одеть, прокормить. Так что набрать в армию больше, чем они сделали осенью прошлого года, вряд ли возможно. Такое мое субъективное мнение.

Кроме того, мы обсуждаем возможность официально объявленной новой волны мобилизации в России с января 2023 года. Пока конец сентября, но до сих пор не видим этого процесса. При продолжении частично скрытой мобилизации. Насколько я понимаю, российское военно-политическое руководство может считать, что таких усилий достаточно для выполнения текущих задач. Чтобы сдерживать нас на фронте и даже пытаться где-нибудь точечно перейти к активным локальным наступательным действиям, как мы это увидели вокруг Купянска во вторую половину июля-августа этого года. Возможно, поэтому они и не объявляют о дополнительных наборах в армию.

Скрытая мобилизация, насколько ее оценивают в ГУР МО, дает рашистам не намного меньше, чем количество, которое они могут собрать в рамках официального призыва на войну. Вероятно, это их и сдерживает.

Конечно, если россияне понесут какие-то критические потери, они могут объявить о какой-то меньшей мобилизации – на 100, на 200 тысяч человек. И будут снова угрожать ядерным оружием, чтобы выиграть время до появления этих лиц на фронте.

Важен и тот фактор, что группировку в 500 тысяч человек, задействованных в войне против Украины, легче контролировать, чем миллионную. Все-таки в России совсем не демократический режим, и Путин хорошо помнит урок Первой мировой войны, когда несущая потери армия сидит в обороне, а в один прекрасный момент может повернуть оружие против своего руководства. И здесь значительно безопаснее может быть меньшая группировка. То же касается хотя бы базового обеспечения войск и их подготовки. Поэтому мне кажется, что Россия, если и будет проводить какую-то официальную мобилизацию, то будет делать это скорее для поддержки уже действующих сил, а не для создания какого-то большого преимущества и попытки перехода к масштабным наступлениям.

С другой стороны, исключать ничего нельзя, ведь сейчас я думаю рационально, а какими могут быть мнения российского руководства, предусмотреть невозможно. Вероятно, они будут считать, что наступление Украины уже преодолено, так что идея попытаться поиграть в наступление будет казаться им логичной. Исключать это я не могу. В случае с бункерным фюрером любые успехи приводят к потере способности объективно оценивать ситуацию. Россияне наоборот переходят к более непродуманным действиям.

Но можно ли считать происходящее на фронте успехом России? Ведь так или иначе наши войска продвигаются вперед, а четко утверждать, что попытки перерезания сухопутного коридора в Крым провалились, никак нельзя?

Надо понимать, что Путину докладывают то, что он хочет услышать. В его воображении они уже уничтожили всю нашу группировку, ведущую наступательные действия. Я также склоняюсь к мнению, что точка в наступлении еще не поставлена, но давайте будем исходить из худшего. К примеру, мы не выйдем на Токмак до конца этого года. Вот не посыпятся россияне, не пройдут ту кумулятивную точку совокупных потерь, что приведет к провалу фронта. Исключать такой сценарий нельзя. Однако ничего нам не мешает, например, в этом году укрепить вклинивание во вражеские позиции, не дать врагу перегруппироваться, наносить постоянные поражения. Артиллерия же может работать, несмотря на погоду. То есть, конечно, есть такие дни, когда богам войны трудно выполнять свою работу из-за погодных условий, но это не весь осенне-зимний период. Мы и дальше сможем проводить успешную контрбатарейную борьбу и ослаблять рашистов.

Украинские артиллеристы делают немалые успехи в контрбатарейной борьбе / Фото "Милитарный"

Я не исключаю того, что Силы Обороны остановятся на определенном рубеже и будут бить по ствольной реактивной артиллерии, по ПВО, по РЭБ, по ударным вертолетам. Если получим ATAСMS уже любой модификации, сможем бороться с российской авиацией в пунктах ее постоянной дислокации. А дальше, уже весной, попытаемся снова продвигаться вперед. Но ведь все вышеописанное – это наш сценарий, а вот какое восприятие у Путина, точно знать невозможно. Судя по его последним заявлениям, у него в голове разгромы наших войск.

Чего же тогда не пытаются отправиться на Киев, если считают, что выиграют?

Нет потенциала. Да и сейчас действительно основная задача, которую они поставили перед собой, – отражение нашего наступления. Чтобы потом выходить наружу и говорить о заморозке войны.

К сожалению, многие в нашем обществе совершают ошибку, когда считают, что если враг не способен что-то сделать, то это однозначно, что мы можем, и наоборот. Между этими двумя состояниями – большая пропасть. Вероятно, они полагают, что ВСУ уже не способны к прорыву, но сами не готовы повторять попытки захватить нашу столицу.

Да и опять же мы не можем точно знать, какая у России стратегия. Они могли выбрать подход к медленному истощению Украины. То есть оккупировать часть территории, а на остальных – не давать возможность нормально жить. Отпугивать инвесторов, мешать беженцам возвращаться, и смотреть, что произойдет с таким государством через 5 – 7 – 10 лет.

Не хочу быть пессимистом, но у нас есть определенная асимметрия. Боевые действия идут на нашей территории. Поскольку мы воюем с ядерным государством, получить зеленый свет от партнеров на проведение операций в России невозможно. Конечно, мы самостоятельно развиваем определенные возможности, но будет ли этого достаточно, чтобы заставить Москву отказаться от агрессии, я не знаю. Поэтому получается такая ситуация, что у рашистов есть возможность создавать нам проблемы даже без активных боевых действий, даже без проведения стратегических наступательных операций, реализовывать стратегию медленного превращения Украины в failed state, к сожалению. Из-за такой асимметрии, из-за того, что наши партнеры боятся ядерной эскалации, боятся предоставить вооружение, дать согласие на удары по России, пока она наносит удары.

Россияне способны обстреливать любую точку Украины / Фото 24 Канала с места обстрела Львова 6 июля 2023 года

Так или иначе, внутри страны-агрессора жизнь продолжается так, будто ничего не произошло. Они могут без боязни перегруппировать войска относительно недалеко от границ, могут наращивать свои группировки, производить вооружение. В этом большая проблема. Россия способна работать на всю глубину нашей страны, хотя и с ограниченной эффективностью. Но ведь асимметрия присутствует, и эту карту Кремль будет разыгрывать и в дальнейшем.

Западу не остается ничего, как соглашаться с ударами по России

Какие последствия для  врага имеют регулярные удары по Крыму? Как вы сказали, россияне живут на той территории, которую считают своей, якобы в мирное время, для них норма не рассредотачивать свое военное руководство, а просто сидеть в полном составе в штабе Черноморского флота. Эти прилеты больше подрывают способности россиян или только их морально-боевой дух?

Жители приграничных областей России, как и временно оккупированного Крыма, ощущают на себе то, что украинские возможности постоянно растут. Также есть и партнеры, которые готовы одобрять наши удары по полуострову и рашистским землям, и не видят в этом проблем. То есть мы, конечно, переносим боевые действия на чужую территорию, потому что выиграть, когда война продолжается только на твоей территории, невозможно. Это так не работает. И израильская модель, которую нам предлагают, предполагает перенесение боевых действий на территорию противника фактически сразу. Об этом также нужно напоминать нашим партнерам, потому что у них в голове присутствуют идеи защиты Украины по принципу Иерусалима, но с учетом определенных особенностей.

В этом году мы видим нанесение различных ударов по вражеской военной инфраструктуре. Нужно всегда подчеркивать, что Украина не бьет по гражданским объектам, а только по мостам, складам, системам управления и противовоздушной обороны. Что касается Крыма, то по нему бить крайне важно, ведь весь полуостров – это тыловой район южной группировки войск. Любые удары, ослабляющие контингент россиян в Запорожской и Херсонской областях, важны как по своему прямому, так и опосредованному действию.

К примеру, поражение системы обеспечения, когда в июле, насколько я помню, неоднократно прилетало по тем или иным складам с боеприпасами на территории временно оккупированного Крыма. И по системе управления, и по выбиванию таких важных элементов боевого построения, как системы ПВО. То, что мы видим в последние две недели, показывает, что у ПВО Крыма есть серьезная дыра, которую Украина использует.

Это заставляет россиян не только нести урон, но и ставит их руководство перед дилеммой. Им нужно прикрывать межвидовую группировку на материковой части Украины, отдельно оберегать от ударов Крым, и параллельно наращивать противовоздушные возможности в России. Несмотря на то, что у нас в большинстве своем замечают прилеты по Москва-Сити, на самом деле проходит систематическая кампания по выбиванию НПЗ и баз хранения нефтепродуктов, по разрушению логистического плеча, поражению ПВО, объектов ОПК. То есть россиянам приходится выбирать, как распределить те ресурсы наземных систем ПВО, которые у них есть. Как видим, им сейчас нужно срочно закрывать дыру в Крыму, но если это сделать, для нас откроются другие возможности.

Тот факт, что на второй год войны им приходится выбирать, что защитить, является большим достижением, которое будет иметь опосредованные последствия на результаты боевых действий. Чем больше дыр, тем больше дилемм и больше возможностей для нас применять различные украинские разработки.

Вы сказали о том, что нам предлагают или намекают на модель обороны Израиля, но она заключается в том, что эта страна с применением авиации и сухопутных компонентов проводит молниеносные операции на суше. Как важно нам переносить войну не на оккупированные территории Украины, а действовать именно в России. И возможны ли в будущем, по вашему мнению, более серьезные операции, чем заход РДК в приграничные регионы? Что делать с заводами ОПК, расположенными за Уралом?

Каждая война уникальна, и главная наша проблема состоит в том, что противник в глазах партнеров – это ядерная супердержава. Страны Запада никогда не одобрят какие-либо масштабные наземные наступательные действия. Да и представим такую интересную ситуацию: мы захватили Белгородскую область. Что это изменит? Ничего. К сожалению, большие сухопутные операции, чем какие-либо заходы ДРГ, невозможны. И наши партнеры на это не подпишутся, не будут в этом помогать.

Однако американская позиция состоит в том, что они не одобряют и не предоставляют возможности, но ничего не могут сделать с тем, что война переносится на российскую территорию. Они смирились с тем, что войну нельзя сдержать, как им виделось в начале. Что выставить какие-либо границы распространения боевых действий просто невозможно. Украина показала, что это так не работает. Это абсурд, это противоречит логике войны. Если, например, хуситы переносили боевые действия на территорию ОАЭ и Саудовской Аравии, то Киев и подавно это сможет делать.

Война почти всегда распространяется в обе стороны, поэтому мы, несомненно, будем развивать свои способности. Особенно с учетом того, что ситуация с ПВО для России точно не станет лучше. Они могут полагаться на довольно технологичные дорогостоящие ракеты к различным комплексам ПВО, но легче изготовить тот или иной беспилотник, чем средства поражения. Рано или поздно мы перегрузим их противовоздушную оборону настолько, что у них будут не какие-то единичные дыры, а огромные пробелы. А дальше, как говорил не только Скибицкий, а собственно еще и Буданов, у нас есть четкий перечень предприятий ОПК и законных целей, которые мы уничтожали и будем уничтожать.

В России происходит все больше "хлопка" / Фото рашистских псевдоСМИ

Так что партнерам не остается ничего, кроме как соглашаться с нашими действиями. Государственный секретарь США Блинкен в одном из своих интервью откровенно сказал, что Украина ведет оборону. Вот и все.

Если мы не будем атаковать территорию России, то асимметрия будет продолжаться. Будет и дальше такая ситуация, что линия фронта проходит через наши полностью простреливаемые территории, экономическая жизнь под вопросом, возвращение людей под вопросом, инвестиции под вопросом. То есть мы будем пытаться эту асимметрию нивелировать и выстроить максимально аналогичную ситуацию для россиян, чтобы улучшить нашу переговорную позицию.

С предприятиями, производящими оружие, все очень сложно, особенно с теми, которые работают на Дальнем Востоке. Как их уничтожать, вопрос открытый. Я надеюсь, что у тех заводов, которые производят конечную продукцию на Дальнем Востоке, в Улан-Удэ, Иркутске, в Комсомольске-на-Амуре, у них есть смежные предприятия, расположенные в европейской части России.

Достаточно ли мы продвинулись в создании возможностей влияния на российский тыл?

Мне понравилась шутка одного британского журналиста. Когда он был в Украине в начале июня 2023, чуть ли не каждый его собеседник предлагал участие в каком-то проекте развития ударных способностей. К сожалению, наше внимание в основном приковано к ситуации на суше, к наступлению. Как следствие, мы теряем общую картинку, также интересную, и показывает, что на фронте, возможно, обеим сторонам труднее преодолевать позиционность, но можно проводить борьбу в воздухе, на море, переносить войну на территорию противника, наносить удары. Можно обескровливать противника, подводить его к мнению, что нужно подписывать те договоренности, которые будут нам выгодны.

Опять же, Первая мировая война закончилась тем, что ни один солдат Антанты не был на территории Второго рейха, и наоборот Германия контролировала немалые территории союзников. Для воссоздания подобного нам нужно иметь соответствующую стратегию. Как минимум мы разрабатываем определенные способности, поэтому теперь вопрос только о том, поддержат ли наши партнеры подобные меры влияния.

Россия уже давно не контролирует море

Взятие под контроль "вышек Бойко", деоккупация Змеиного. Насколько мы видим, Россия громко вышла из зерновой сделки, но торговые корабли продолжают ходить. Это в определенной степени унижение Москвы. Она уже не способна контролировать море?

Ситуация в нашей акватории тяжелая, но она динамично развивается в нашу сторону. Пожалуй, не так быстро, как хотелось бы, но сейчас ни одна из сторон не контролирует Черное море. Россия давно потеряла свои возможности, а Украина в какой-то мере не получила, но при этом наносит удары силам Черноморского флота.

Пример, когда корабли вывозят зерно без согласия со стороны Москвы, является прямым отражением наших успешных действий. Это и зачистки "вышек Бойко", и рейдовые действия в Крыму, и атаки надводными беспилотниками. Настоящими признаками успеха будет то, что по зерновому коридору будут проходить не несколько судов, а в принципе торговля будет вестись полноценным путем. Пока же есть только единичные случаи.

Прямую угрозу со стороны флота мы минимизировали, россияне вынуждены держаться в районе Севастополя и не выходить из бухты, но желательно вытеснять их надводные корабли в Новороссийск. С другой стороны, Россия может создавать нам проблемы, нанося удары по инфраструктуре, которая нужна для перевалки зерна. Мы потеряли более 200 тысяч тонн зерна, но вопрос еще и в уничтоженных элеваторах, которые используют для хранения и перегрузки.

Рашисты сосредоточились на уничтожении портов и соответствующей инфраструктуры / Фото Одесского городского совета

Конечно, Украина борется с выбиванием таких способностей врага, мы перехватываем много шахедов, крылатых ракет, но уровень перехвата все еще недостаточен исключительно по техническим причинам. Но да, Россия имеет гораздо меньше возможностей нам мешать, чем даже им представлялось, когда они выходили из зерновой сделки. Они, наверное, думали, что не смогут подойти ближе 170 километров к украинскому берегу из-за ракет "Гарпун", но будут перехватывать корабли ближе к Турции, в открытом море, за пределами территориальных вод. Однако успешные действия надводных беспилотников по кораблям проекта 22160 нивелировали подобные риски. Рашисты уже не решаются даже выходить в сторону коридоров, потому все больше кораблей заходит в порты Одесской области. Тем не менее борьба продолжается.

Как должен реагировать мир на партнерство России, Ирана, Северной Кореи, Китая? Эта ось зла угрожает не только Украине.

Понятно, что все цивилизованные страны осуждают сотрудничество, которое мы видим, пытаются как-то повлиять на него. Пожалуй, следует по-честному сказать, что в современном мире существуют пределы влияния. Конечно, в идеале нам бы хотелось, чтобы те же шахеды уничтожались не в небе где-то над Украиной, а в процессе производства, или вообще не производились за неимением комплектующих. Но пока мы видим, что это так не работает. Да и опять же вопрос нанесения ударов. Решатся ли наши партнеры на это? Скорее всего, нет. Поэтому пока реалистично искать какие-нибудь дешевые средства борьбы с такими беспилотниками. Если говорим об ударных дронах, то мы уже добились значительного успеха. А дальше у нас будут довольно дешевые массовые платформы, благодаря норвежцам и австралийцам, которые позволят еще лучше прикрывать населенные пункты Украины, инфраструктуру от этой угрозы, и делать это дешево. Ведь вопрос именно в том, чтобы не отстреливать дорогие управляемые зенитные ракеты.

Что касается сотрудничества России с Северной Кореей, здесь ситуация более тяжелая, потому что она и так государство-пария, и мы не видим каких-либо инструментов для влияния на нее.

Цивилизованный мир не может свести на нет союз России и КНДР / Фото рашистских псевдоСМИ

Западу крайне трудно навязать свою модель разрешения противоречий, поэтому стоит объективно исходить из того, что как-то идеального решения, которого многие ожидают, просто не может быть. Надо просто разрабатывать асимметричные средства ответа на поставку россиянам оружия. Как с этими же шахедами. Есть боевые модули, включающие пулеметы и оптику для обнаружения, сопровождения и уничтожения цели, которые могут делать это дешево и достаточно массово. Поэтому даже если Россия будет производить по 6 тысяч этих БПЛА, особого эффекта они не дадут.

Идеальных решений не существует

В одном из интервью вы сказали, что риски повторения войны увеличиваются. Как это можно предотвратить и что зависит именно от Украины? Что мы должны сделать для того, чтобы у россиян не было желания повторять 24 февраля?

К сожалению, один из сценариев, который мы должны учитывать, это рецидив большой войны. Хотя некоторые западные коллеги считают, что этап веймарского синдрома и нового Гитлера мы уже сейчас проходим. Если сейчас разгромить Россию, у них начнется то, что было там после 1945-го года в Германии, хотя любые исторические аналогии – это очень переменчивая тема.

То есть есть разные сценарии, разные способы посмотреть на происходящее. Можно считать, что, к сожалению, если не будет такой решительной украинской победы военным путем, а боевые действия закончатся миром в нашу пользу, у россиян возникнут ресентимент и реваншизм. Под рассказы о "нас предали внутри, воткнули нож в спину", или "если мы подготовимся лучше, разработаем какой-нибудь более эффективный метод войны, на этот раз получится". Может оказаться так, что Россия уже проходит свой версальский или постверсальский период с Гитлером. Как бы эту аналогию не высмеивали после событий 2014 года, однако Путин действительно копирует поведение Адольфа Гитлера.

Надежного способа понять, в каком историческом периоде в этом контексте мы находимся, не существует. Да, опять же, к сожалению, Германии понадобилось две мировые войны с глобальным поражением и оккупацией, чтобы научиться быть цивилизованной страной. Будет ли такой сценарий в случае с Россией, когда наши партнеры очень осторожно ведут себя, не знаю.

Конечно лучше бы это была решительная победа с окружением и разгромом российских сил, но мы сталкиваемся с тем, что наши партнеры опасались этого как минимум в 2022 году, поэтому не помогали нам с точки зрения одержания победы.

Очень тяжело спекулировать, что и как будет. Смотрите, если смоделировать ситуацию так, что мы выходим из войны на наиболее удобных для Украины условиях, развиваемся, строим Вооруженные Силы, но отсутствие рецидива все равно никто не сможет гарантировать. Эффект сдерживания достигается совокупностью трех вещей: потенциалом воевать, способностью применять силы, а также чтобы другая сторона понимала ваши возможности. Как мы увидели на примере России, ее руководства и режима, там не способны к объективной оценке Украины. Поэтому даже при условии невероятно вооруженных, обученных и многочисленных Сил Обороны полного эффекта сдерживания они не гарантируют.

Но давайте не забывать, что все эти размышления схематичны. От того, где мы будем на Юге до конца года, или, что более важно, как протрактуют это на Западе, зависит то, что будет происходить в 2024 году в плане поддержки. Дальше последуют выборы в США, и мы также не знаем, как они пройдут. Честно говоря, хорошо, если сейчас есть горизонт планирования хотя бы на полгода. Да и эту войну нужно как-то пережить, а никто не знает, чем она закончится.

Почему Украина победит?

Я все же рассчитываю на то, что мы будем делать меньше ошибок, а противник и дальше будет делать больше. И что мы будем этим пользоваться. Если внутри украинского общества, политической власти сохранится единство, у Запада не будет другого варианта, кроме как нам помогать. Никто не заставит нас идти на договоренности с Россией, мы и дальше сможем удерживать коалицию в поддержку Украины, выиграть время до запуска оборонно-промышленного комплекса цивилизованных государств.

А дальше уже начнется магия больших чисел, поскольку сейчас эти сравнения маленького ВВП России, большого ВВП стран формата "Рамштайн" – это все о возможностях, которые будут. Экономический потенциал следует превратить в оборонительный. Потому что мы все эти 18 месяцев держались сначала на собственных возможностях, а дальше – на запасах, накопленных Западом. Они в значительной степени иссякли, и нужно время для восстановления и выхода на тот уровень, который даст силам хорошее преимущество. Если мы будем держаться, не посыпемся изнутри, нас никто ни на что не заставит со стороны Запада. Открыто, я имею в виду.