На выставке, которая продлится до 12 июля, можно прочитать истории людей, детство которых проходит под влиянием войны в Украине и в условиях международных конфликтов.
Читайте Война в определенный момент становится фоном, - интервью с исследователем музея военного детства
Это рассказы о последних билетах из Луганска, о том, как ради поступления в университет пришлось покинуть родной Донецк, про игру в карты в подвале, о воспоминания из Крыма, дневниках о взрослении, о жизни в новых городах после вынужденного переселения, о книгах, которые придают сил и надежду, и о вещах, которые напоминают о родных. Некоторые из них предлагаем вашему вниманию.
Сумка в клетку
Ирина из Дзержинска рассказала, что есть несколько объектов, которые ассоциируются у нее с опытом переселения (не только собственной историей, а в целом с переселенцами) – это билет на поезд, купе поезда, картонные коробки, фотографии и сумка в клетку. Девушка говорит, что в "первые годы в другом месте ты живешь на чемоданах” – не покупаешь цветы и книги, стараешься не обрастать лишними вещами", потому что знаешь, что эта квартира – не твой дом".
Тебя могут попросить съехать в любой момент, ты можешь очень долго искать новую съемную квартиру из-за штампа с пропиской в своем паспорте, ты не воспринимаешь очередную чужую квартиру как свой дом, и из-за этого перевозишь из локации в локацию свой собственный дом, который теперь могут вместить несколько сумок в клетку,
– рассказала Ирина.
"К сожалению, это "не оригинальная" сумка в клетку – у меня их было несколько, они были самого большого размера и я решилась их выбросить всего несколько месяцев назад – на своем седьмом году проживания во Львове, где я бы уже должна была стать "своей". Эти сумки в клетку – самый дешевый и не одноразовый способ перевозки вещей и именно из-за этого они и появились у меня. На самом деле каждый раз, когда я вижу такие сумки на улице, я думаю о доме", – вспоминает она.
Дракон
Олег 2006 года рождения из села Гнутово, что в Донецкой области, рассказал историю того, как получил игрушечного динозавра от бабушки, когда ему было 5 лет. Это была его любимая игрушка с которой он спал и гулял.
Динозаврик был как мой друг. Я с ним везде ходил, кормил его, играл с ним. Во время войны я с ним спал, чтобы не было страшно – это же дракон! Потом повзрослел и оставил. Сейчас, когда Ярику (кузену) грустно, я достаю динозаврика и с ним играю, рассказываю, как я раньше с ним играл,
– рассказал Олег.
И добавляет: "Ярик у нас очень боится, когда сильно стреляют. Он говорит: "Пойдем в подвал или ложимся на пол". Тогда бабушке приходится нас утешать. Маленький братик не понимает еще что происходит и ему не очень страшно. А Ярику очень страшно. Мы его поддерживаем все".
Дневник, тетрадь или книжка
Вероника 2000 года рождения из города Горловка, что в Донецкой области, вспоминает, что когда в ее родном городе начались захваты административных зданий, она с братом переехали с дедушкой и бабушкой в Ковель Ровненской области. Там девушка проучилась восьмой класс.
Летом 2015-го закончились самые страшные обстрелы, и родители хотели нас забрать в Горловку, чтобы мы были вместе. Но я не хотела, потому что понимала, что там уже другая власть (так называемая "Донецкая Народная Республика"), Я же хотела девятый класс закончить в Украине. Меня оставили,
– рассказала девушка.
"Но потом отец убедил меня поехать домой на несколько дней, проведать маму. Меня очень впечатлили блок-посты, когда мы возвращались, военные люди, мы долго стояли в очереди. Водитель, когда мы проехали украинские блок-посты, сказал: "Аж легче дышать стало, что украинцы позади, а наши ДНРровцы впереди". Мне было очень больно. Но приятно было вернуться, увидеть маму, учителей, друзей, дом", – вспоминает она.
Музей военного детства / Фото – Валентин Кузан
По словам героини, через неделю ее мать начала говорить о том, что "ей грустно без дочери". А через несколько дней отец Вероники предложил, чтобы в Горловку приехал дедушка девочки и ее брат. Они должны были забрать ее потом с собой. Однако, впоследствии отец позвал Веронику поговорить.
Говорил, что мне еще нет 15, что родителям трудно, как я могу их оставить, я еще несовершеннолетняя. Я объясняла, что хочу нормальное образование и чего-то добиться. К нам подключились жена священика, матушка, и на повышенных тонах начала со мной разговаривать. Я выбежала вся в слезах,
– вспоминает девушка.
"Дедушка сказал, что сейчас же пойдет к родителям и поговорит, чтобы мы уже завтра уехали. Но вернулся со словами "Маша, это конец". За дедушкой сразу пришли родители и сказали, что я остаюсь дома, они мои родители, а я несовершеннолетняя. Я позвонила бабушке, начался хаос. Я начала собирать сумки, все равно рвалась, надеялась. Утром папа окончательно сказал, что не отвезет меня. А мои сумки еще стояли в коридоре собранными... Я помню, как уже представляла, как я вернусь, пойду в школу, как мы будем выступать на сцене, петь. И так все оборвалось", – продолжила она свой рассказ.
Она рассказывает, что "поняла, что может сойти с ума". Однако, поддерживала себя тем, что читала много книг, ей постоянно звонили бабушка и дедушка, подбадривали одноклассники из Ковеля. Вероника попросила сдать экзамены в украинской школе удаленно. Но для этого надо было выезжать в Украину, и родители не поддержали ее.
У меня началась апатия. Что делать дальше, как с учебой, дипломом. Родители говорили, что до восемнадцати меня никуда не отпустят. И как раз в этот момент звонит дедушка и говорит: "Маша, есть возможность сбежать в Украину",
– добавляет девушка.
"Мы ехали в маленьком микроавтобусе, и на блок-посту какой-то мужчина проверял документы, он сказал что мне 15 и я должен ехать с родителями, но потом вышел и мы поехали дальше. Нас встретили, мы шли полями. У меня стресс такой был, но я чувствовала подъем. Но на следующий день, когда я садилась в поезд на Киев, где меня должна была встретить тетя, я поворачиваю голову и вижу папу. У меня был шок. Папа сказал "Ты сама пойдешь, или будешь противиться". Мы вышли на следующей же станции, сидели на вокзале, я плакала. Тогда я подумала, что я еще в Украине, поэтому можно еще что-то сделать", – поделилась она.
Музей военного детства / Фото – Валентин Кузан
На блок-посте она сказала людям, которые проверяли документы, что не хочет возвращаться в Горловку, что "хочет в Украину, родители не отпускают".
Понаехали разные службы, разговаривают отдельно со мной, отдельно с родителями... Я понимала, что они не могут меня забрать у родителей, но они взяли с отца обещание, что он сделает мне украинский паспорт,
– вспоминает Вероника.
И продолжила: "Меня должны были отвести к психологу. Она оказалась профессионалом, и сумела донести до родителей, что если они меня сейчас не отпустят, то потом, после восемнадцати, они меня вообще не увидят. Вечером того же дня меня отпустили обратно".
Девушка отмечает, что родители воспитывали ее по консервативным правилам. Ее "всегда видели как человека, полностью под опекой родителей, который их слушает и зависим от них"
И я сама так считала. Когда мои интересы полностью разбежались с родительскими, я сама была от себя в шоке, что на такое способна. Я поняла, что когда ты чего-то хочешь, ты должен что-то делать для этого,
– говорит героиня.
Игрушечный пистолет
Константин 2008 года рождения из поселка Северного, что в Донецкой области, вспоминает, как в детстве играл с друзьями в "войнушки, когда войны еще не было". Возле его дома один мальчик оставил игрушечный пистолет.
Я его нашел. Я хотел его вернуть, но бабушка того мальчика сказала, что не надо возвращать, и сказала оставить себе. Так он у меня остался,
– рассказал Константин.
"Мы им играли в войну и не только. Еще играли против невидимых зомби. Потом мы перестали играть на улице. Нас пускали на улицу, но мы уже не хотели играть в войнушки из-за того, что и так война. И бабушки на улице говорили: "Тут еще и вы в войну играете? Нам и так войны хватает", – вспоминает он.
Музей военного детства / Фото – Валентин Кузан
Наушники
Анастасия 2002 года рождения из донецка вспоминает день, когда был минометный обстрел. Она сидела у в наушниках напротив окна, слушала музыку и делала домашнее задание.
И я люблю слушать рок. И там я не сразу разобрала это обстрел или это у меня в наушниках. И потом, когда я поняла, что это обстрел, бросила наушники, побежала к маме, которая на веранде была, вместо того, чтобы прятаться. И прямо на моих глазах посыпались окна в кухне, когда я была в коридоре,
– вспоминает девушка.
И продолжает: "До сих пор из-за того, что у нас странная форма окон там с... даже не знаю, как объяснить, с такими, с железными завитками даже перед стеклом. Мы не знаем, как их исправить, и до сих пор там кусочки окна на скотче держатся. Вместо того, чтобы прятаться, я побежала, конечно, к маме. И мама сказала, что "зачем ты бежишь сюда, беги на кровать за опорную стену".
Там они с матерью спрятались и дождались, пока все успокоится. Анастасия говорит, что наушники подарил ей отец, который умер в 2014 году из-за прогрессирующей болезни.
Из-за обстрела ему стало очень плохо, прям очень плохо там. И "скорая" не могла приехать из-за обстрела, они отказались ехать в наш район, потому что его обстреливали. И, возможно, поэтому его с нами уже нет,
– отмечает девушка.