24 Канал имеет эксклюзивное право на перевод и публикацию колонок Project Syndicate. Републикация полной версии текста запрещена. Колонка изначально вышла на сайте Project Syndicate и публикуется с разрешения правообладателя.
Кто представляет наибольший риск для Европы?
Эта тенденция подчеркивает, насколько уязвима Европа к угрозам безопасности, связанных с гибридной войной России. Но, пожалуй, наибольший риск для безопасности Европы идет от Соединенных Штатов, где администрация президента Дональда Трампа занимает внешнеполитическую позицию, сочетающую изолированность и конфронтацию.
Читайте также США троллят Россию темой Tomahawk: что означает поднятие ставок
Администрация Трампа не скрывает своего пренебрежения к обязательствам Америки в сфере безопасности, в частности перед союзниками по НАТО. Тирада вице-президента США Джей Ди Венса на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале, когда он заявил европейским лидерам, что самая большая угроза их безопасности исходит "изнутри", является ярким примером этого.
Хотя администрация Трампа утверждает, что она лишь требует от стран НАТО выполнения собственных обязательств, особенно по расходам на оборону, было бы безрассудно со стороны Европы рассчитывать на то, что США выполнят свою часть любого соглашения.
Для администрации Трампа "Америка превыше всего" – это не просто лозунг; это политический этос, который используется для оправдания внутренне направленных, капризных и транзакционных подходов, не имеющих основания в правилах, нормах или ценностях. Но на самом деле на первом месте не "Америка", а Трамп и его ближайшее окружение, которые получили потрясающие состояния с момента его возвращения в Белый дом.
Новый исполнительный указ Трампа, обеспечивающий полную гарантию безопасности Катару, который недавно предоставил США самолет стоимостью 400 миллионов долларов, который Трамп сейчас модифицирует под новый Air Force One, подчеркивает, насколько непредсказуемой стала внешняя политика США.
Однако сейчас администрация Трампа перешла от транзакционного к конфронтационному подходу. На внеочередной встрече на базе морской пехоты в Квантико министр обороны США Пит Хегсет прочитал лекцию более 800 военным лидерам со всего мира о возвращении к "воинскому духу", отказ от "глупых" правил ведения боевых действий и отказ от "пробужденного мусора", включая "поклонение изменению климата".
Но именно Трамп подытожил новый подход Америки к безопасности, заявив, что "Министерство обороны" теперь снова будет называться "Министерством войны (Конгресс еще не одобрил изменение названия). Это отменяет решение 1949 года, направленное на то, чтобы донести преданность Америки сдержанности, законности и гражданскому контролю над военными, в то время, когда США выполняли свою роль гаранта стабильного мирового порядка.
Это сигнализирует об отказе Америки от порядка, который лежал в основе международных отношений. В том числе и широкого многостороннего сотрудничества и взаимовыгодного экономического взаимодействия, что было в течение восьми десятилетий.
Конечно, это было скорее подтверждением изменения политики, чем объявлением о ней. Хотя США получили бесчисленную пользу от своего доминантного положения в рамках международного порядка, основанного на правилах, администрация Трампа уже давно выступает против связанных с этим расходов и ограничений.
Недавние шаги США предвещают более строгий мир. В нем воздушное пространство и морские пути становятся темой для обжалования, цепи поставок становятся все более хрупкими, альянсы постоянно меняются, мощная проекция силы затмевает дипломатию, а страна, которая долго обеспечивала глобальную стабильность, исчезла.
По словам тех, кто видел черновик будущей Национальной оборонной стратегии Америки, "внутренние и региональные миссии", направленные на защиту "родины", ставятся выше усилий по противодействию угрозам со стороны мощных врагов, таких как Китай или Россия.
Как мир адаптируется к новой реальности?
Остальной мир уже начинает адаптироваться к этой новой стратегической реальности. Некоторые страны, такие как Австралия и Япония, удваивают оборонное сотрудничество с США, надеясь, что Вашингтон не потерял свою заинтересованность в ограничении гегемонных амбиций Китая в Индо-Тихоокеанском регионе. Другие, такие как Индия, Турция и страны Персидского залива, страхуются благодаря стратегической диверсификации. Однако реакция Европы оставляет желать лучшего.
Даже если удастся избежать значительного вывода американских войск из Европы, перераспределение войск практически неизбежно. Если кризис безопасности все же возникнет – а это вполне возможный сценарий, учитывая гибридную войну России – ЕС должен быть готов к ней.
Но пока Польша, страны Балтии и Северной Европы стремительно продвигаются вперед с перевооружением, другие страны отстают. Даже инициативы на уровне ЕС – Европейский оборонный фонд, общая оборонно-промышленная стратегия ЕС, Закон о поддержке производства боеприпасов и т.д. – подрываются фрагментацией.
Выделяются три императива.
Во-первых, Европа должна сосредоточиться на укреплении своего военного потенциала – боеприпасов, обучения и возможностей противовоздушной обороны, а не на публикации большего количества коммюнике.
Во-вторых, она должна обеспечить единство: санкции и экспортный контроль должны применяться одинаково, без исключений.
В-третьих, Европа должна использовать свой экономический вес для укрепления своего геополитического положения.
ЕС должен использовать свой экономический вес для укрепления геополитических амбиций. Европа имеет масштаб, необходимый для быстрого прогресса в перевооружении, в частности предсказуемые многолетние заказы для европейской промышленности.
Но без единого стратегического подхода неэффективность истощит ресурсы, а оперативная совместимость пострадает.
ЕС также выиграл бы от более тесного сотрудничества с Великобританией. Однако, хотя новое Партнерство между ЕС и Великобританией в сфере безопасности и обороны является шагом в правильном направлении, взаимодействие не будет простым. Хотя правительство США все еще рассматривает НАТО как краеугольный камень британской безопасности, оно также будет стремиться взять на себя ведущую роль в технологически насыщенных коалициях, таких как AUKUS (с Австралией) и Глобальной программе боевой авиации (с Японией и Италией).
Эпоха "обороны" закончилась, и началась эра "войны". Фрагментация ЕС, которую часто обсуждают как техническую деталь, теперь является серьезным бременем. Расходы на оборону, которые когда-то считались дискреционными, теперь являются вопросом выживания. Что бы ни случилось дальше, Европа не должна терять из виду экзистенциальную природу вызовов безопасности и ненадежность Америки как партнера. Она должна стать самостоятельной стратегической фигурой.