В кадре — истории трех бабушек, которые наперекор судьбе и запретам вернулись в свои дома после принудительной эвакуации. Они и дальше собирают грибы и ягоды в лесах возле ЧАЭС, святят куличи и наведываются в гости друг к другу, потому что голода и одиночества они боятся гораздо больше, чем радиации.

В Украине фильм привезут уже в начале мая. Премьерный показ“Babushkas of Chernobyl” состоится на фестивале кино и урбанистики “86” в г. Славутич. Среди ожидаемых зрителей – главные героини фильма, которые впервые увидят свою жизнь на большом экране. Представит кино – американская режиссер Холли Моррис, которая вернется в Украину по случаю 30-й годовщины Чернобыльской катастрофы.

thebabushkasofchernobyl.com, Холли Моррис

Журналистам 24 Канала удалось поговорить с Холли после показа ленты на престижном кинофестивале во Флориде, США. К слову, несмотря на языковой и культурный барьер, на протяжении всех 72 минут зрители в зале смеялись и плакали в унисон с бабушками, а лента в очередной раз получила награду “Выбор зрителей” как лучший документальный фильм фестиваля.

Как появилась идея снимать фильм в Украине и еще о Чернобыле?

Я впервые приехала в Украину снимать репортаж на 25-ю годовщину Чернобыльской катастрофы. Это было в рамках проекта “Globe Trekker” — телепрограммы про путешествия и туризм. Мы снимали 60-минутный эпизод про Украину. Тогда я впервые попала в “зону отчуждения”. Впоследствии я снова вернулась туда в декабре, чтобы написать статью для журнала “MORE”. Чернобыль в декабре – это было “жестяково” (улыбается). А уже в 2015 начались съемки документального фильма.

И после всего этого вы все же решили снимать фильм?

Да... Я пыталась себя отговорить от этой идеи, зная, что меня ждет. Но эти женщины просто невероятные, а времени осталось не так и много. Всем героиням уже за восемьдесят. Они живут в очень непростых бытовых условиях, уже не говоря о радиации.

Поэтому да, мы понимали, что у нас мало времени. Начали искать деньги. Запустили кампанию на Kickstarter. Впоследствии получили еще несколько грантов, в частности от Chicken & Egg Pictures. (Этот фонд финансирует режисеров, которые освещают социальное положение женщин в мире через призму документального кино, – 24)

Кто ваш зритель?

Прежде всего, конечно, это образованная публика - студенты, слушатели гендерных студий, пожилые люди. Также в США очень большая украинская диаспора. Хотя если откровенно, то я считаю, что фильм сделан для широкой аудитории. Я понимаю, что как режиссер, я не должна такого говорить. Но вы шутите? Что тут кому может не понравиться?

Вы знали, что будете снимать истории отдельных людей? Что нового вы хотели донести таким образом?

Да, я знала, что хочу сделать именно такой фильм. Есть предостаточно документалистики о Чернобыле. Я сформировала свое видение картины — снять фильм про Чернобыль и радиацию, где главными героинями будут женщины. А в результате получилось по-другому. В кадре все крутится вокруг понятия “дома”, ведь это то, что объединяет всех героинь. Все документальные фильмы в определенный момент начинают жить своей жизнью. И это то, что отличает эту картину от всех других.

Также меня очень радует, что наконец мои героини смогли сами рассказать свою историю. Старым женщинам всюду в мире живется трудно, уже не говоря об Украине. Им редко предоставляют слово. В фильме они предстают самодостаточными героинями. Они пережили Сталина, нацистов, а впоследствии Чернобыль. Они имели полное право стать эпицентром этой истории.

Насколько правдиво и точно вам удалось передать реальность жизни в Чернобыльской зоне? Все удалось показать?

Всего за 72 минуты показать невозможно, но мы старательно подходили к подбору кадров. Я пыталась выстроить правильную линию. С все наши героини – очень резвые и бодрые. Колоритные персонажи – это очень важно как в документальном, так и в художественном кино. Но с другой стороны, я не хотела, чтобы это воспринималось так, будто они все время только и танцуют от радости. Их реальность часто очень жестокая. Многие из этих женщин не имеют детей, или дети к ним не приезжают, это грустно и тяжело. Для меня было важно показать эти аспекты их жизни. Иногда меня упрекали: “И для чего это, только тоску нагоняет”. Но мне безразлично, такова реальность. Поэтому да, я надеюсь, что я смогла показать реальность.

У вас был заранее подготовленный сценарий фильма еще до начала съемок?

У меня все складывалось немного по-другому, чем обычно происходит в документальных фильмах. Я уже имела много собранной информации. С другой стороны, у нас было только 50 часов видео, а это ужасно мало. Еще следует учесть языковой барьер. Я точно решила для себя, что одним из персонажей должна стать зона отчуждения. А дальше мы должны сфокусироваться на нескольких главных героинях и их собственных историях. С надеждой, что в итоге получим целостную картинку.

Например, Мария в деталях рассказывала про Вторую мировую войну, свою семью, это стало частью большой мозаики. Анна все время вспоминала о Голодоморе и свою сестру. Также Валентина – довольно интересный персонаж. Она - медик, работала на скорой в ночь взрыва. В некотором смысле она более утонченная и образованная. Валентина знаток трав и рыбачка. Об аварии она рассказывала через призму собственных воспоминаний, это важно.

Казалось бы, что истории всех этих женщин крайне похожи – они выросли в одной местности, в подобных бытовых условиях, все пережили Чернобыль. Но в каждой истории было что-то уникальное, свое эмоциональное нагрузки. Мне лишь нужно было сложить эти пазлы в одну целостную картинку. Я очень хотела, чтобы персонажи имели возможность сами рассказать свою историю, а не чтобы вместо них это сделала я или кто-то другой.

Как эти бабушки восприняли вас, как журналистку и режиссера?

В основном, они были чрезвычайно приветливы. Конечно, не все хотят позировать на камеру. У нас были временные ограничения, поэтому нам пришлось довольно быстро опридилитися с главными персонажами. Я знала всех женщин лично. Мы много разговаривали не на камеру. Мне не нужно было 200 часов съемок, чтобы понять ситуацию. Хотя с другой стороны, в документальном кино все по-другому, ты не можешь диктовать ход событий. Бабушки тоже были в восторге от моего кинооператора. Он американец, который свободно владеет русским. Бородатый и статный, это им нравилось.

Например, Анна постоянно вспоминала о Голодоморе, я тогда подумала, что надо будет обязательно записать это на камеру. Все они с радостью делились своими историями. Однажды она взяла в руки телефон и позвонила соседке: “Приходи, здесь интересные люди приехали, и они не миссионеры”.

Я заметила, вы уже несколько раз упомянули о Голодоморе. Вы поднимали эту тему и в своем выступлении на TedTalks. Как вы узнали о событиях тех лет?

Ну конечно, я перечитала очень много материалов перед тем, как писать статью, о которой мы уже упоминали. Факты мне были известны. Фильм, конечно, совсем не об этом, но эти события разделяет всего лишь одно поколение. Это часть того, кем эти люди являются сегодня. Это уже совсем другая тема, как психологическая травма отцов и дедов влияет на генетику следующих поколений.

Миллионы людей были стерты с лица земли – как это влияет на культуру народа? Я слышала столько ужасных историй. Эти люди пережили Голодомор, нашествие нацистов, а потом Чернобыль. В определенном смысле, радиация - это невидимый враг. Они видели и хуже.

Поддерживаете ли вы связь с бабушками?

Да, преимущественно через Марину – мою переводчицу. Я не знаю ни украинского, ни русского. Конечно, с ними не так то и просто связаться. Иногда Марина мне пишет: “ Я Анне звонила двадцать раз и все равно глухо”. Даже если у них и есть мобильные, это не очень типичная ситуация. Возможно именно этот аспект я не очень правдоподобно передала в фильме. У людей сложилось впечатление, будто у всех есть телефоны с собой. На самом деле все они достаточно изолированы и одиноки. Как показано в фильме, преимущественно к этим людям наведывается лишь почтальон или работники Зоны. Они и первыми узнают, если что-то случается или кто-то заболеет.

Может ли режиссер зарабатывать на документальном кино?

Нет. По крайней мере, у меня точно не выходит (улыбается). Сейчас много говорят о так называемом “ренессансе в документалистике”, потому что появились такие платформы как Netflix и Hulu, но с финансами все равно трудно. Нужно постоянно бороться за гранты. А также все зависит насколько коммерческим является твой проект – это фильм из “горячей точки”, о которой пишут СМИ, о маргинальной группе людей невесть где. Фильм снят на английском или иностранном языке? Но я не хочу показаться пессимистом, потому что рассказывать истории через документальное кино – это большая честь и привилегия.

Планируете ли вы со временем вернуться в Украину?

Да! Мне в Украине очень понравилось. Я приеду на премьерный показ фильма в мае. Хотя возвращаться в Чернобыльскую зону мне не очень хочется, все же это довольно рискованно. Но если бы у меня появилась возможность, мне бы хотелось больше рассказать о сталкерах, это чрезвычайно интересная тема.

Холли Моррис – американская ведущая, режиссер и писательница. Создатель документального проекта “Adventure Divas” на телеканале PBS (Служба общественного вещания в США), который рассказывает истории смелых женщин в самых отдаленных уголках планеты (Иран, Индия, Куба, Новая Зеландия). Ведущая туристско-познавательной программы “Global Trekker”. Как корреспондент, Холли Моррис работала в таких странах как Бангладеш, Бирма, Бразилия, Габон, Малави, Нигерия, Сирия, Замбия.

Автор: Оля Валден