Самый страшный месяц: морозы, нехватка пищи и бомбардировка
Виталий рассказал, что никто и не подозревал, что война приобретет такие масштабы. По линии фронта фактически стала река Северский Донец. Уже 1 марта горожане услышали первые сильные взрывы от российских авиаударов. Три авиационные бомбы убили 8 человек, среди них – двое детей.
Актуально Мы вышли из ада, мы видели бомбы на парашютах, – жительница Мариуполя о выезде из города весной
Тогда одна из бомб попала в 200 метрах от дома, где проживал мужчина. Однако он и не думал уезжать из родного города.
О том, чтобы ехать, я и не думал, потому что события развивались очень быстро. Собственной машины у меня не было. А дома я оставался с мамой и тетей. Я жил на севере города. Левый берег быстро оккупировали, а правый еще контролировался ВСУ. Эвакуация была возможна только с правого берега, потому что почти все мосты уже были взорваны, оставался только пешеходный,
– вспомнил он.
Март стал самым трудным для жителей Изюма, ведь многим пришлось выживать в прямом смысле. Оккупанты заставляли людей носить белые повязки, а еды катастрофически не хватало. К постоянным бомбардировкам, отключению света, газа и отсутствию воды добавились страшные морозы до -16 градусов и ниже.
Отопления совсем не было, электроприборы не работали. В домах в лучшем случае было 0 градусов. То есть, это был большой вызов. Находившиеся условно в 21 веке люди оказались в ситуации Средневековья, где нужно было зажигать костер. А на кострах греться и готовить еду. И все это на фоне постоянных бомбардировок. Ты готовишь, а когда начинается обстрел, то бежишь в подвал или какое убежище,
– рассказал он.
Разбитые дома в Изюме / Фото с фейсбук-страницы Владимира Зеленского
Это продолжалось две первые недели марта. По словам мужчины, это были самые трудные времена, потому что в один момент все исчезло – магазины, продукты, товары. Кто-то из людей успел закупиться, когда работали магазины – в последние дни февраля. Другие, чтобы выжить, все разбирали из аптек, магазинов и складов.
Но большинство местных жителей все же осталось с тем, что имело. Минус те продукты, которые были в холодильниках. Все пропало, потому что электричества не было. И готовить еду нужно было каждый день и из чего-то. Это был серьезный вызов, чтобы где-то его найти. Люди объединялись: кто подъездами в многоэтажках, кто в частных домах. У кого тушонка была, у кого картошка, масло. И таким образом люди питались, помогая друг другу,
– добавил он.
Ограбленные аптеки и отсутствие лекарств в Изюме
По словам Виталия, мало кто из людей жил сам, ведь это было крайне тяжело. В городе около месяца совсем не было хлеба. Даже если была мука, то был дефицит дрожжей. Из-за постоянного холода и отсутствия отопления люди спали в теплых вещах: в куртках и шапках. Согревались только днем у костра или когда выходило солнце. И так неделя за неделей.
Люди болели, но лекарств в городе не было до лета. Аптеки ограбили в первые дни и медикаменты достать было невозможно. Особенно это была проблема для людей, которые имели хронические заболевания, для диабетиков и тех, кто нуждался в обезбаливающих.
Для этих людей это было самое ужасное. Ведь им постоянно лекарства нужны, а их нет, совсем. И взять их просто негде. Это тоже такая ужасная история. Как будто это и не Россия лично убивала людей, но это часть той геноцидной политики, которую они проводили. И это страшно,
– заметил мужчина.
Ближе к лету уже организовалась больница в центре города. Туда люди частично снесли лекарство, которое взяли в аптеках. Виталий добавил, что так появилась возможность получить хоть какие-нибудь медикаменты. Он и сам лично ходил в медицинское учреждение, чтобы взять лекарства для матери, которая болеет диабетом.
Я ходил через все те блокпосты, чтобы получить просто две пластинки лекарства, которые растягивали по-максимальному. Потом начали передавать родственники из Украины. Причем через Москву приходилось передавать, потому что других путей не было. Родственники живут в 60 километрах от нас, от Изюма, а лекарства передавались через Россию,
– добавил он.
Разбитый железобетонный мост через реку Северский Донец / Фото Никиты Каракая
Спустя время медикаменты начали завозить из России. Сначала их продавали, а затем запретили. Волонтеры, которые ездили в Белгород, привозили лекарства и раздавали людям. Но, по словам мужчины, это все было несистемно и с лекарством была большая проблема.
Самое тяжелое и страшное, когда исчезло абсолютно все. Это была весна, первые недели марта. Это был ежедневный и постоянный ужас, сопровождавшийся тем, что сверху постоянно прилетали российские бомбы, мины, кассетные снаряды. У меня соседи попали под кассетную мину. Их лечили и даже вывозили в Россию. У других соседей снаряд прилетел прямо в огород и девочке пробило плечо кассетой. То есть мы каждый день ходили под тем, от чего можно было погибнуть,
– добавил мужчина.
Не хватало в городе и воды. А к Северскому Донцу подойти было невозможно, потому что это уже была линия фронта. У некоторых людей были собственные колодцы в частном секторе. И местные жители ходили к ним.
И в комплексе это создавало просто бесчеловечные условия обитания. Март – самый страшный месяц этой войны для Изюма. Потом уже однажды люди начали делать стратегию выживания и все-таки налаживать свою жизнь. Но фактически нас бросили из 21 века в первобытное общество. Можно сказать, первобытный коммунизм, где нет денег, ничего нет и выживай как хочешь,
– заметил мужчина.
Чеченцы, "ЛНРовцы" и контрактники: три "разные армии"
Виталий рассказал, что в Изюме увидел абсолютно три разных армии, между которыми было мало общего. По его словам, сначала в город вошли российские профессиональные спецназовцы . Они были хорошо укомплектованы, мотивированы и не общались с местным населением. Очень много среди них было людей в черной форме. Потом сказали, что это их военная полиция. Как раз они производили первые "зачистки".
Заходившие в город чеченцы уже имели списки с именами правоохранителей, активистов, волонтеров и АТОшников. Мужчина вспоминает, что они заходили к каждому в дом, кто находился в этих списках. В частности, и к парню, жившему напротив Виталия – молодому полицейскому. В доме выбили окна, все тщательно проверили.
Российские оккупанты / Фото mind.ua
Чеченцы, по словам изюмчанина, держались особняком. Это были небольшие группы специального назначения, которые использовались частично как военная полиция. Сами россияне, по словам Виталия, их не любили, боялись и называли "кадыровцами". Виталий рассказал, что эти люди приходили с обысками в его дом. Мужчин поставили на колени лицом к стене. Женщин разделили и сказали показать полностью все помещения.
Ходили с двумя людьми. Я открывал дверь, один заходил и оптикой проверял комнаты, нет ли никого. А другой шел за мной с наведенным на меня оружием. Проверили, что никого нет, извинились, дали детям конфеты и ушли. У меня большая библиотека с украинскими книгами. Слава Богу, для их уровня и в их круге интересов книги не присутствуют и они не начали смотреть, что там у меня есть,
– сказал он.
После чеченцев в город заходили представители так называемой ЛНР. Среди них были разные люди. Часто они не ориентировались, где находятся и удивлялись, когда им говорили, что это город Изюм. Некоторые из них говорили, что думали, что едут защищать Донецк.
Это совсем другая армия. Это не армия, а сброд. Я не знаю, как правильно это назвать. Люди, извлеченные из шахт, заводов, других мест работы. Надели какую-то ужасную из каких-то советских неразворованных складов форму и выдали им автомат,
– рассказывает Виталий.
Он вспоминает, что у кого-то были неплохие и современные автоматы, у кого-то – автомат Калашникова 1947 года. Многим выдавали просто ружья Мосина, с которыми воевали в Первую мировую войну. Мужчина добавляет, что их использовали как "пушечное мясо". Сначала бросали на передовую, где их в большом количестве уничтожали ВСУ. После этого их начали использовать как полицию – расставляли на блокпосты и использовали на подсобных для россиян направлениях. Виталий добавляет, если и были неплохо экипированы " ЛНРовцы" , то они воевали с 2014 года.
Ближе к лету в Изюме начались массовые ротации. В город стали прибывать уже молодые контрактники. Как правило, это были ребята из каких-нибудь поселков России.
Я услышал как один парень звонит по телефону и говорит: "Мама, ты не поверишь, у них в селах асфальт есть". Я так понимаю, что он был из такого региона, где асфальта в селах нет,
– смеется он.
Разбитые дома Изюма / Фото с фейсбук-страницы Владимира Зеленского
Мародерство, десятки тел под завалами и массовые захоронения
Оккупационные войска массово начали грабить жителей города. В частности, дома, из которых уехали люди. Массово забирали и автомобили.
Извините, но даже женское белье выносили,
– добавляет Виталий.
В конце апреля людей начали привлекать к разбору разрушенных домов. Обломками снарядов, кирпичом и стеклом были завалены все улицы города. В результате обстрелов были уничтожены две лучшие школы, больница и десятки многоэтажек. По словам Виталия, это выглядело очень страшно.
Читайте также О службе отца в Мариуполе, ранениях и надежде на обмен: разговор с сыном пленного защитника
Впоследствии россияне начали набирать людей, готовых за еду разбирать эти дома и все же доставать из-под завалов тела людей. В условиях, когда у многих семей не было ничего – мужчины соглашались.
Это не сотрудничество с Россией. Это, собственно, была уборка города. И люди занимались тем, что доставали, увозили и закапывали трупы. Разбирали и завалы. Тракторист, разбиравший завалы в доме, где нашли 44 или более тел, имел нервный срыв. Он просто пошел домой, потому что работать не мог. Тела ведь пролежали в закрытом помещении два месяца. Мой знакомый, работавший там, каждый день приходил домой пьяный. Это было психологически очень трудно доставать тела людей, детей,
– говорит он.
Россияне использовали это в своей пропаганде, называя собственные военные преступления "жертвами геноцида ВСУ". Виталий добавил, что некоторых людей заставляли работать, угрожая и применяя к ним насилие. К примеру, он вспомнил оставшегося в городе директора Водоканала Изюма. Сначала он отказался сотрудничать с оккупантами. Однако после того, как его очень сильно избили – все же заставили работать.
Эксгумация тел в Изюме / Фото texty.org.ua, Даниил Павлов
Виталий говорит, что знал о массовых захоронениях, еще живя в оккупации. По его словам, об этом местные говорили друг другу. Потому психологически он был готов. Однако масштабы этих захоронений поразили его после деоккупации региона.
Мне говорили, что там 40-50 человек похоронили. Но то, что более 400 убитых россиянами… Здесь нужно сразу сказать, что это преимущественно жертвы бомбардировок, но это такие же жертвы российской агрессии, потому что это Россия, не Украина. Здесь есть все признаки геноцида украинского населения,
– подчеркнул он.
Добавим, что на кладбище в Изюме Харьковской области правоохранители закончили эксгумацию тел погибших во время российской оккупации. Нашли более 400 человек, среди них – дети. Кроме того, на территории Харьковской области, которая была в российской оккупации, нашли 18 мест, где россияне пытали украинцев. В частности, в городах Купянск, Изюм, Балаклея, Волчанск, селах Казачья Лопань, Шевченково и т.д.