У меня по этому поводу есть некоторые серьезные сомнения. Слово, конечно, не воробей: вылетело – не поймаешь. Однако, давайте смотреть на ситуацию несколько глубже, чем реакция на высказывания, сделанные в интервью.
Читайте также Зачем Лукашенко распространяет фейки об Украине
Чего стоит слово Лукашенко
Во-первых, белорусский, де-факто, руководитель давно уже имеет репутацию, скажем так, политика – хозяина своего слова, в том смысле, что хозяин захотел – дал, захотел – забрал. Тут нет ничего нового и про тот же Крым уже много раз говорилось самое разное.
Во-вторых, "признание де-юре" – это не слова. Слова – это как раз про "де-факто". Юридическое признание осуществляется с целью установления неких формальных отношений, которые и служат одним из признаков такого признания. Консульство, торговая миссия, что-то еще в этом роде. В нашем случае же, после заявления о том, что "признаем и так, и эдак, а вот еще и эдак" пришлось выкручиваться в ответ на вопрос, почему даже самолеты не летают.
То есть, грубо говоря, это история о том, что в любой момент слова, а вслед за этим и ситуацию, можно открутить назад. Сославшись на неправильные интерпретации, например. Или вообще, очень просто, сделав вид, что такого сказано не было, или сказано было вовсе не то. Думаете, так нельзя? Почему же? Очень даже можно. Вот в том же самом интервью Киселеву прозвучало, что это, якобы, Евросоюз вышел из соглашения о реадмиссии. Прозвучало прямым текстом и было растиражировано госСМИ. Но простой запрос в гугл (если даже не доверять собственной памяти) ясно напоминает о том, что это было одностороннее решение беларуской стороны.
По теме Скандальное заявление Лукашенко о Крыме: что дальше
Вот что действительно может быть серьезным в этом контексте, так это повторившийся посыл о готовности приехать в Крым по приглашению Путина. Напомню, что прозвучало это уже во второй раз, впервые – еще 4 ноября, на "виртуальном саммите". Такой приезд действительно мог бы означать и фактическое, и юридическое признание, собственно, именно об этом вчера и говорилось, когда ситуация была описана как "два президента приехали, какое еще надо признание"? Однако важным является то, что такой приезд еще должен состояться, это – отложенный и лишь предполагаемый шаг. А вот заявления о нем делаются уже, получается, месяц. Когда кто-то настойчиво и последовательно повторяет одно и то же, он явно ждет реакции – какой и чьей?
Вполне можно допустить, что слова о "де-юре признании" вообще вырвались случайно, либо под влиянием по-своему грамотной работы интервьюера. Что многие слова из Минска могут вылетать импульсивно и не очень контролируемо – это тоже далеко не новость.
Изначальная задумка могла быть лишь в том, чтобы демонстрировать готовность к признанию, притом готовность максимальную, на низком старте.
Иными словами, лично я далек от мысли, что вчерашнее высказывание означает полную капитуляцию перед Москвой и согласие на статус марионетки. Я продолжаю придерживаться мнения, что именно Россия в данный момент (да уже достаточно давно) – главная угроза власти действующей группы в их восприятии.
Так что же происходит?
Смотреть на развитие событий следует не в контексте одного лишь предложения о Крыме, а собирая в единую картину несколько паззлов – и миграционный кризис, и последовавшие разговоры Меркель и Макрона с Путиным, и звонок Меркель Лукашенко, и интервью BBC, и обострившуюся риторику в адрес Украины и Киева, и крайне агрессивные милитаристские заявления со словом "война" через раз, и, в конце концов, последнее интервью Киселеву.
Те, у кого есть политическая память и умение ее применять, помнят, что на любом этапе обострений между Москвой и Минском, в Беларуси сразу начинает раздаваться стройный хор голосов о том, как местный режим "уйдет под Россию", какие военные, политические и экономические угрозы это принесет Европе и Западу, как, ради того, чтобы этого избежать, надо вести диалог, несмотря ни на что.
Читайте также Кремль открывает новый фронт в Европе: как реагирует Запад
Еще совсем недавно в оставшихся СМИ и соцсетях тоже были кучи комментариев, в том числе и известных экспертов, в подобном духе. Подобная инженерия общественного мнения всегда помогала европейским политическим "голубям" закрывать глаза на проблемы внутри Беларуси и начинать разного рода разговоры, переговоры и сотрудничество. Беларуская власть всегда этим умело пользовалась для выстраивания своей "многовекторности", которая сводилась к получению из Москвы ресурсов под обещания лояльности и бездействия в вопросах реальной интеграции.
В сегодняшней ситуации это не сработало – Европа к подобным увещеваниям, которых было множество еще летом, осталась глуха. В ход был пущен следующий аргумент – шантаж границами: "Разговаривайте с нами, иначе вам же будет хуже". Основа для миграционного кризиса закладывалась с весны, однако реальное обострение последовало лишь к осени, когда стало понятно, что "по-хорошему не получается". К слову, надо признать, что шансы на успех такой тактики действительно были.
Европа выстояла
Та эйфория, с которой в последние недели европейские политики говорят о провале гибридной операции, о том, как удалось консолидировать ЕС, сплотить его, о том, как не удались попытки расколоть Европу, говорит о том, что, действительно, вероятность того, что европейская бюрократическая машина, где все упирается в единый консенсус между почти тремя десятками игроков, даст сбой, была.
Однако, во-первых, впечатленная мужеством и решимостью поляков, Европа действительно смогла собраться. Во-вторых, очевидно, переговоры Меркель и Макрона с Путиным также принесли европейским политикам некоторые известия, нам, увы, недоступные, которые подпитали их уверенность. Провалилась и эта попытка навязать себя в качестве стороны для диалога.
А теперь слегка отвлечемся на другой момент. После событий августа-2020 беларусскому режиму так и не удалось полностью стабилизировать внутриполитическую ситуацию, которая удерживается под контролем исключительно силовым путем. А лояльность силовиков у нас традиционно поддерживается тремя факторами: личной лояльностью в первому лицу; ресурсной подпиткой и кучей льгот; поддержкой России, которая для представителей силового блока, ориентированных на "русский мир", крайне важна морально.
То есть, удержание власти по прежнему, как и в 2020 году, критически зависит от лояльности хозяина Кремля или, хотя бы, его неготовности к резким мерам в отношении беларусского "партнера". Вместе с тем, Москва достаточно уже давно обозначила и, судя по всему, последовательно дожимает тему конституционного референдума как пути выхода из политического кризиса. Заявлен он на февраль, собственно, сроки уже поджимают, надо проводить, а еще не был даже опубликован предварительный вариант…
Рука Москвы
В политике еще существует такое явление, как стремление одних государств влиять на политику других. Для этого используются разные инструменты. Это может быть военная оккупация, что в современном мире неудобно, дорого и связано с малопредсказуемыми рисками. Это может быть экономическое доминирование, напрямую влияющее на политику через крупный бизнес или лобби среди ключевых фигур. А может быть едва ли не прямое политическое "представительство" посредством лояльных структур.
Подчинять Беларусь военными средствами России не с руки никаким образом. Это не только приведет к издержкам и рискам, которые современная РФ не в состоянии "потянуть", это также противоречит как всем "союзническим" документам и доктринам, так и собственному общественному мнению, которое просто не поймет, зачем "братьев" завоевывать.
Экономическое доминирование Москвы в Беларуси условное. Ее поддержка имеет огромное значение, однако в силу специфики местного режима, не конвертируется в политическое влияние.
Без малого 30 лет в Москве были уверены, что имеют на ситуацию в РБ влияние именно в силу наличия "политического лобби" в лице лояльного лидера. По мере того, как не удавалось продвигаться по пути реальных уступок, очевидно, уверенность эта имела свойство таять.
По мере таяния, появлялась и другая уверенность – в том, что для достижения цели нужны некие другие рамки и возможности. В частности, чтобы все зависело не только от одного человека, чтобы можно было "войти" в политическую жизнь системно, чтобы появилось несколько центров принятия решений, через которые можно было бы влиять на ситуацию.
Ничего нового я не говорю – это все уже было десятки раз проговорено. Москва изменила стратегию интеграционной игры: она теперь делает ставку не на одного человека, который обещает провести ее интересы, тем более, что этот человек теперь не может гарантировать саму возможность выполнить обещание. Она теперь делает ставку на изменение институциональных условий, на усложнение самой политической системы с последующим ползучим проникновением в беларусскую политику на всех уровнях. С тем, чтобы гарантировать свое присутствие вне зависимости от отдельных игроков. В этом и есть предназначение референдума, который навязывается Минску Кремлем и был выставлен одним из условий поддержки в 2020 году.
Читайте также Москва ставит Лукашенко на шпагат с помощью мигрантов
И именно в этом и есть на сегодняшний день ключевая угроза для существующей беларусской власти, поскольку такой сценарий предполагает плавную, без глобальных потрясений, но очень быструю в историческом масштабе ее смену. Кроме того, есть и еще один момент. Просто представьте себе: у вас вся страна еще вчера бурлила и потенциально может забурлить и завтра, все контролируется едва ли не вручную, во внешней политике – полная неопределенность или определенность со знаком "минус". Какой человек, по своей воле, в здравом уме, захочет в таком ненадежном положении что-то менять в существующей и, в какой-то мере, оправдавшей себя системе?
В отсутствии западного вектора, шантажировать Путина "уходом на Запад" и, как следствие, увиливать от его требований, не представляется возможным. Запад же, по своей воле, ни на какую разморозку отношений не идет. Не шел весной, не шел летом, не идет и сейчас.
Отсюда родилась идея мигрантского кризиса как средства принуждения к переговорам – возобновить какие-то отношения, чтобы получить возможность ускользнуть от референдума. Судя по всему, Европа и Россия в этом вопросе свои позиции скоординировали и – "не прокатило".
Поэтому сейчас шантаж перешел на новый уровень. То, что раньше робко и аккуратно говорили комментаторы, сейчас звучит резко, ультимативно и на самом высоком уровне: мы готовы поставить ядерное оружие на границах, мы готовы признать Крым, мы готовы воевать с Украиной – потому что нам некуда деваться от России (а вы с нами разговаривать не хотите, но если не хотите войны и ядерных ракет – разговаривайте).
Однако и эти все действия – обречены на неудачу. Почему?
Все происходящее ныне имеет лишь описанный выше прикладной смысл. Речь идет об информационно-смысловой атаке, единственное предназначение которой – путем шантажа и ультиматумов принудить Запад к диалогу и разблокировке "вектора", чтобы получить возможность "соскочить" с рокового референдума, навязываемого Москвой.
Все это – не капитуляция перед Россией. Все это – одновременно борьба с Россией и выдвигаемым ею сценарии и попытка предотвратить, либо разрушить (если таковой уже есть) сговор Евросоюза и Москвы относительно того, что белорусскую власть, посредством продвигаемого Путиным референдума и предполагаемых новых механизмов контроля, будут "нормализовывать" – вплоть до полной замены.
По теме Лукашенко проиграл "пограничную войну", далее – референдум об "аншлюсе"
Однако, при ближайшем рассмотрении, перспективы успеха тут особо не просматривается.
Начнем слегка издалека. В США сейчас судят человека, я не помню его имени и мне лень искать, но парень реально пошел под суд. Это был тот самый кадр, который являлся главным поставщиком "достоверной информации", на основании которой американский истеблишмент без конца вел расследования против Трампа, обвиняя его в том, что он – российский агент. Несколько лет мир жил в уверенности, что бизнесмена привели к власти российские спецслужбы. По итогу все пришло к тому, что ни одно разбирательство этого не подтвердило, а главный источник "инсайдов" сел на скамью подсудимых.
Благодаря доставшемуся в наследство от СССР имиджу, а также заботливо отстраиваемому собственными усилиями образу "плохих парней", Россия сегодня превратилась в эдакое мировое пугало, названием которой очень удобно решать (или пытаться) определенный круг собственных политических задач для деятелей из разных стран. Неудобно было всему американскому истеблишменту признавать, что проиграли "фрику" Трампу – так это Россия. Странно огромному ЕС смотреть, как их мигрантами напрягает крошечная Беларусь – так это "российский след". В Москве совершенно не против такого расклада.
Жириновский открывает в Кремле шампанское после победы Трампа, демонстрируя: мы такие великие, что вон как далеко дотянулись. А на деле – это лишь игра.
Россия играет мускулами
Россия сейчас решает свои глобальные задачи. В том числе, бряцая оружием на границе с Украиной, как в начале года, принуждает Байдена к саммиту и навязывает свою повестку. Там много вопросов, которые надо решать, и которые как-то обойдутся без Минска. Воевать с НАТО Москва не собирается, разве уж что непредвиденное случится, ибо там совершенно другие ставки, в том числе не только коллективные, но и вполне индивидуальные для многих представителей кремлевских элит.
Однако картинка напряженности, как лот для торга, создается. И в Минске просто пытаются использовать это, как выгодную конъюнктуру: мир, де, на пороге войны, мы могли бы быть нейтральными, а без нас и Россия на вас не нападет, но надо нас поуговаривать. И тогда все станет ОК, а иначе – "с Беларуси все войны начинались", "окажется втянута Россия", "это ядерная война".
Важно Российская гибридная дипломатия погрузилась на дно
В действительности, в отсутствие реальной перспективы полномасштабного вторжения России в Украину (а эта перспектива действительно мала) либо большой войны с Западом, шантаж размещением ядерного оружия или совместных действий против Киева – это глас вопиющего в пустыне. Тем более, что и России для всего этого союзники не сильно нужны: для ядерных боеприпасов есть не худшая площадка в Калининградской области, а по Украине можно и без Беларуси ударить сразу с нескольких сторон. Но и это, повторюсь, мало реально.
Все это имело бы смысл только в случае, если бы угроза глобальной войны реально стояла бы на повестке дня. Она, может, и стоит, но не на приоритетном месте, а лишь как одна из теоретически возможных. Но если бы возможность вдруг стала бы реальностью, то и в этом случае роль Минска с его угрозами была бы минимальной.
Добавим сюда коммуникацию между Москвой и ЕС по белорусскому вопросу (те же созвоны с Меркель и Макроном) и видим, что никаких вариантов подобными действиями изменить сложившееся положение вещей на сегодняшний день не просматривается.
Поэтому в обозримой перспективе нам стоит ожидать либо проведения референдума и развития событий по российскому сценарию (что вряд ли, с учетом "ненагибаемости"), либо попыток режима, чуть позже, когда надежды на помощь Европы не оправдаются, сорвать плебесцит, или выхолостить его бутафорскими изменениями, или саботировать его итоги в реальной политической жизни.
Либо чего-то промежуточного. Прогнозы сегодня – дело самое неблагодарное. Однако, так или иначе, изменения в беларусской политике приближаются неумолимо.
И, по моему скромному мнению, любое движение из тупика (если это не пропасть, а пропасть для нас – это только полное и фактическое поглощение, в которое я в сегодняшней ситуации не верю) – лучше, чем бесконечное нахождение в нем.