Именно об этом в рубрике "Разговор о профессии" 24 Канал пообщался с основателем бренда пинов Pincognita Ростиславом Камеристим-Брайтенбюхером. Мы расспросили о технических моментах, важности маленьких значков, а также популяризации украинской культуры с их помощью.
Стоит внимания "История писалась в чате с подругой": интересный разговор с автором книги "Мертвая вода живого города"
Все начиналось с мариупольского значка
Расскажи коротко о себе и то, чем для тебя является пин – аксессуар, произведение искусства в миниатюре или форма самовыражения?
Я – историк и археолог по образованию. Но больше историк, который любит искусство, любит украинскую культуру и вообще стремится сделать что-то прекрасное в этом мире. У меня несколько странное происхождение, и это накладывает определенный отпечаток. Поэтому мне интересен весь мир, познать его.
Что для меня является пеном? Пин – это маленькое проявление самовыражения. Это маленькая афиша, которую ты всегда можешь показать. Она не занимает много места. Она крепится к любому удобному элементу. И она является носителем той информации или культуры, которую ты в нее вкладываешь.
Если она умножена на культуру, она создает еще лучшую ситуацию для рассказа, для объяснения, для акцентирования, для привлечения внимания. То есть это элемент нас или того, что мы хотим рассказать о себе – либо в публичном пространстве, либо среди друзей, либо во время какого-то события. Любая вариация на свое усмотрение.
Припоминаешь ли ты момент, когда впервые понял, что значок – это не просто яркая безделушка на одежде?
Я писал статью про Мариупольский могильник или Мариупольский некрополь, который был уничтожен с войной. Я подгонял иллюстрации, и среди них я увидел некоторые археологические артефакты, которым более 15 – 20 тысяч лет до нашей эры. Я понял, что это уничтожено войной и это необходимо как-то воссоздать. Это был мой первый пин или булавка – мариупольский значок из Мариупольского некрополя.
Все началось с мариупольского значка / Фото Назария Лазура
Он уничтожен или даже, возможно, не уничтожен, но, как минимум, его могут в теории оккупанты где-то демонстрировать, но это то, что утрачено украинским обществом. И я понял, что тем смыслом я поднимаю на уровень вообще видение того, что я вкладываю.
Сам по себе значок – это просто металлическая или латунная застежка. Но если добавить туда сопроводительную информацию и добавить смысл, он становится более стоящим. Если добавить лимитированность, он еще становится более стоимостным. И если добавить туда элемент культуры или собственных смыслов культуры, он становится еще более стоящим.
Как рождается новый пин: от идеи до готовой работы, которую я ношу на себе?
Смотришь множество работ, ты видишь везде пины. Все можно сделать. Даже фотография – не проблема. Реалистичное произведение – не проблема. Остается просто выбрать то, что тебе очень нравится или очень хочется. А порой очень хочется все, поэтому ты выбираешь из того, что больше всего тебе интересно.
Сам процесс очень простой. Ты или целенаправленно ищешь, например, мой профиль – это художники, которые уже есть в общественном достоянии, или произведения в общественном достоянии, и ты просто выбираешь того, что тебе импонирует. Или, например, уже более тематические: ты заходишь на Pinterest, вводишь там, не знаю, "art 20 century" и ищешь себе, что-то выбираешь. То есть классического варианта нет. Надо делать, что тебе интересно или что ты выбираешь в первую очередь, а дальше уже искать себе аудитории.
Пины – маленькое самовыражение / Фото Назария Лазура
На какие трудности ты наткнулся и что бы хотел посоветовать себе на этапе, когда у тебя зародилась идея делать пины?
Нельзя хотеть все пины сразу сделать. Это невозможно ни по ресурсам, ни по возможностям. Особенно, если у тебя нет полной производственной линии. Потому что сам по себе пин – это несколько этапов производства, которые преимущественно выполняются вручную, кроме какого-то технического момента. Что себе посоветовать?
Я бы хотел, если бы я начинал с начала, понимать, что тиражи возможны не только от 40, не только от 50, от 100 штук, как это предлагают и китайские, и украинские производители, а что вполне возможно найти тех производителей, которые делают за оптимальную цену от 10 пинов. Это ближайшее пожелание. А среди предостережений, пожалуй, самое сложное просто знать себе меру в том, что хочешь. Потому что ты сейчас понимаешь, что некоторые пины очень сложно сделать, некоторые – очень просто.
Больше всего восхищаюсь тем пином, который еще не сделал
Какими значками, которые сейчас ты делаешь, ты восхищаешься больше всего?
Наверное, самый большой значок, который я хочу сделать... Вот этим я больше всего сейчас увлекаюсь. Пином, который я еще не сделал, потому что я знаю, что его производство стоит втрое дороже стандартного, который я делаю. Это дух, а не материя, назовем это так. И, наверное, я буду больше всего им гордиться, если я его изготовлю.
Но если говорить из этих: у меня есть серия больше для зарубежных ценителей. Там есть очень уникальные варианты. Это, наверное, средневековые совы. И некоторые были просто сделаны безупречно. То есть они прекрасно подходят к любой коллекции.
Средневековые совы популярны на Западе / Фото Назария Лазура
Я знаю, что твои значки сопровождаются также открыткой с интересными фактами или историей. Расскажи подробнее, откуда взялась эта идея?
Я воспринимаю открытки как добавленную стоимость к самому изделию. Потому что, понимаешь, если мы говорим о пине как предмете коллекционирования, мы должны рассказать, что он означает, какие смыслы несет. Если это задокументировано, и задокументировано под номером, что гарантирует неповторимость определенного изделия в экземпляре, он набирает еще больше добавленной стоимости, и в теории может расти их количество. Тем самым мы не создаем своеобразную инфляцию, как это делают там китайские производители, которые могут штамповать тысячами, десятками тысяч.
Это своеобразная локализация и попытка найти аудиторию для того, чтобы она поняла, что она держит в руках. От того человек может отталкиваться – от объяснения, что он имеет.
Например, одна из моих клиенток из Соединенных Штатов, насколько я помню, с предыдущей кампании мне писала, что она очень много узнала о совах средневековых благодаря тем открыткам, и придала каких-то смыслов тому. Очень благодарила за это.
То есть открытка, если это целесообразная, сопроводительная информация, очень такая, я сказал бы, элитарная. Если это историческая вещь, как этот Мариупольский пин, она может быть облегчена в стиле. Или, если очень мало информации, но мы знаем ее атрибуцию, мы можем дать какую-то характеристику самому предмету.
Мы можем видеть твои пины как на украинцах, так и на иностранцах. Собственно, меня интересует, куда дальше всего путешествовали твои пины и кто твои заказчики? Возможно, есть какие-то интересные истории?
Начнем с самых больших расстояний. Пока что – Австралия, но будет Новая Зеландия. Дальше я уже не представляю, может, Чили. История такая: у меня вторую кампанию по краудфандингу заказывает человек, проживающий в Литве и, скорее всего, из числа эмигрантов, которые выехали после протестов в Беларуси, но ему интересна именно медиевистическая тематика. И это очень впечатляет.
Что такое медиевистика
Медиевистика – это раздел исторической науки. Он сосредоточен на изучении событий, быта, культуры и искусства, характерных для Средневековья.
Среди заказчиков пинов есть преподаватели университетов. Есть просто коллекционеры, есть люди, которые любят какие-то предметы. Больше всего, конечно, любит пины Америка, потому что эта культура оттуда. Потому что оттуда – значок самоутверждения. Это у нас, в постсоветском пространстве, это – идеология. Потому что значок не может быть ничем другим, чем идеология. А в Западном мире это больше как значок, как самоутверждение.
Собственно, ты заговорил о коллекции. Есть ли у тебя среди покупателей те, кто целенаправленно покупает пины для коллекции, которые их точно носить не будут, потому что будут хранить их?
Я уверен, что их не то что большинство, но где-то процентов 20 – люди, которые покупают полную коллекцию. Полная, например, – все 20 средневековых сов. Полностью 18 котов. Вот их волнует именно полное количество той лимитированности, которую они получат. То есть четко видно, что это коллекционер. Те, которые носят, покупают один, два, от силы три пина. А остальные люди пытаются как-то их пристроить.
Один из средневековых котов от Pincognita / Фото со страницы Pincognita
Вообще вопрос коллекции можно рассматривать, когда мы видим ценность или что мы собираем. Потому что коллекционеры могут собирать от цветов, от типа объема, от лет. Я же вышел на рынок очень специфически, я вышел со средневековыми пинами, это что-то нетипичное.
Хорошо, а бывает ли так, что люди обращаются к тебе и говорят, что хотели бы видеть определенные пины?
Да, люди диктуют моду. Я, например, могу видеть, когда люди выбирают после краудфандинга определенный дизайн. Они его больше принимают. И очень интересно то, что некоторые дизайны совпадают с моим видением. То есть я бы его ставил тоже в приоритет, а некоторые, я вижу, себя исчерпали, потому что кто-то или что-то подобное сделал, или что-то другое. Поэтому источник вдохновения, оно – от своей эстетики и координации с близкими людьми.
Вообще, если мы немножко говорим о пине, по Украине я наблюдаю такое искаженное видение, потому что этот предмет еще не вышел на самоутверждение, он еще сидит где-то на идеологических штампах. Потому что для людей и значение слова пин, что это шпилька с английского, незнакомое, и сам значок ассоциируется с какой-то идеологией, пропагандой, или там депутатский значок или что-то такое. И с этим рынком труднее.
Хорошо, что новое поколение понимает иначе это все, и оно локализуется. Ценится больше лимитированность вместо количества. Ценится больше тематичность вместо чего-то очень популярного. То есть сложность найти свою аудиторию и предполагает это развитие.
Кроме того, даже если ты сделаешь 10 пинов очень своего личного дизайна, который бы ты хотел, ты можешь подтянуть последователей. Ты не должен им навязывать, что это необходимо взять сейчас или никак. Это должен человек захотеть. И оттуда формируется вся культура и собственного самовыражения, и собственного видения.
Украинская серия для меня пока не является прибыльной. Я пытаюсь сделать то, что мне хотелось бы сделать. То, чего нет. Если этого не будет, я понимаю, что этого никто не сделает. Конечно, когда ты сделаешь, на тебя уже смотрят иначе, и могут быть разные вопросы. Поэтому, в целом, важно сохранять баланс.
Назовем так: для "вестернов" я делаю то, что я бы и сам носил, и то, что им бы было интересно. Для Украины я делаю более такие просветительские вещи. Потому что, повторюсь, пин – он похож на афишу. Афишу и своей истории, и своего видения, и представления себя, и того, что оно несет. Я пытаюсь объединить эти моменты. Насколько это удачно, я не знаю.
Будущий пин с картины Эгона Шиле / Фото Pincognita
Пины порой способны делать больше, чем школьные учебники
Если я правильно понимаю, если мы говорим об украинском рынке, ты можешь маленьким значком, этим пином, популяризировать какого-то художника, какие-то работы, и заниматься просвещением людей, чтобы они узнали о тех, о ком мы могли ничего не знать? Но скажи тогда, откуда ты узнаешь об этих персонах или их работах?
Я просто знаю о них. Это образование, это учителя, это преподаватели. Это мой, собственно, интерес к украинской культуре. Вот я, например, сотрудничаю с некоторыми студиями, у нас будет проект по Георгию Нарбуту. Мы пытались передать в пяти элементах украинское барокко не с позиции супернародной культуры. У нас будут мещанин и мещанка. У нас будет пушка, что присуще. Будет герб Мазепы. Это показатель того, что здесь люди имели свое место.
Вдохновение работами Нарбута поднимает украинскую культуру и вообще представление о тех годах больше, чем делает целый абзац учебника для школьной программы. Смыслы те, которые вложит человек. Но я стараюсь помочь человеку вложить те смыслы с учетом своего образования, своего видения на то все. И не впадать в попсу.
Я правильно понимаю: тебе приходит в голову какая-то идея, ты занимаешься поиском, есть ли соответствующая продукция, к примеру, в украинских или западных производителей, и когда ты понимаешь, что эта ниша может быть открыта для тебя, ты за нее берешься?
Да. С "вестернами" интересно. Даже если у них уже что-то есть, ты можешь конкурировать качеством. Потому что я делаю эти все пины через своих подрядчиков из Украины. То есть не из Китая, и это не перекуп. Я могу конкурировать с тем, что иностранцам предлагают с китайских массовых рынков и так далее, вкладывая больший смысл.
С украинскими также интересно, потому что я наблюдаю определенный всплеск интереса среди производителей к украинской культуре, и я готов с ними конкурировать со своими изделиями, со своим видением. Если не видеть того, что они изготовили, или даже видеть, но делегировать на изделие, все равно получится совсем другая история. Не получится полная копия. В том и особенность пина, что ты сам определяешь и размер, и материал, и всю палитру. Поэтому есть и независимость.
А есть ли у тебя ощущение, что даже к уже готовым произведениям искусства ты прикладываешь свою руку и ты будто перерисовываешь их на новую картину, будто даешь ей вторую жизнь?
Да, мне кажется, что ты прав, что если ты работаешь с классическим искусством или с тем, из чего оно сделано, ты фактически даешь этот смысл, которого нет, например, в искусстве искусственного интеллекта. Ты даешь живое к живому. Изделие было только на холсте, в музее. Оно становится миниатюрным, твоим. И ты можешь декларировать те ценности, которые он несет. Может это смешно звучит, но факт – децентрализация с целью продвижения.
Например, когда я сделал "Деву Марию" (художника Леся Лозовского – 24 Канал), я понимал, что она в частной галерее. В то же время я понимал, что этот художник в общественном достоянии. Но я осознавал, что о нем очень мало знают.
Но даже если я изготовлю всего 15 пинов, то о нем будут знать на 15 человек больше. А в теории – и на 100, и на 200. Потому что эти люди могут надеть и продемонстрировать его. И тем самым представление, с помощью дополнительной информации, о том художнике возрастет, и он вернется на больший дискурс. То есть они будут смотреть на это совсем иначе. Это такая внутренняя гордость у людей возникает, когда они имеют этот элемент.
Конечно, с музейными людьми труднее, потому что они воспринимают общественное достояние, если оно у них висит, как физическую собственность. Без их разрешения делать пины невозможно, но у меня на это совсем другое мнение. Но если это не популяризировать через эти малые элементы, никогда культура и представление людей о том или ином уголке, обществе и так далее не изменится.
Пин с "Девушкой в красной шляпе" художника Александра Мурашко / Фото Назария Лазура
Когда ты видишь Климта, попсовый "Поцелуй", продается тиражами более 10 – 15 тысяч, ты понимаешь, что это огромное продвижение Климта и его искусства, и этой страны. Если продается украинская работа на 25 – 30 изделий, это тоже элемент такой, знаешь, культурной дипломатии, но не отцентрализованно, а персонально.
Это интересно "Это стиль жизни": фудфотограф рассказала о закулисье профессии и эпических моментах своей работы
В планах – пины об Эгоне Шиле
Последний вопрос. Собственно, ты заговорил о Климте и об определенной попсовости. Возможно, тебе придет сейчас в голову какая-то украинская картина, которую ты хотел бы популяризировать в своей серии пинов, потому что ты понимаешь, что за нее почему-то еще никто не взялся?
С украинскими очень трудно определиться. Потому что у нас возникает уже определенная конкуренция. Потому что люди делают и общественное достояние, и делают необщественное. Например, есть работы и Аллы Горской, и Марии Примаченко, и кого угодно. Из украинских у меня приходит на ум Школа независимых. Это одесская школа. Часть людей не пережила Вторую мировую войну. Некоторые умерли и в Аушвице.
Приходит на ум, например, Парижская школа, бойчукисты, которые были стерты из памяти. То есть, чтобы дать на рынок какую-то попсу узнаваемую – это слишком просто. Попробовать сделать не попсу – гораздо труднее. Но беда в том, что даже не попса, которая в мире очень известна, она никогда не была превращена в пины – и для меня это вызов.
Я стараюсь все-таки сделать от себя и то, что чувствую очень важным, в первую очередь. К примеру, у меня есть замысел сделать об Эгоне Шиле. В этом году исполняется 135 лет со дня его рождения. Венский Музей Леопольда не сделал ничего похожего. Я нигде не видел его работы в таком исполнении. Это х3 – х4 для производства от стандартного пина. Я чувствую определенную моральную этическую ответственность перед тем, что я должен это сделать.