На фронте было проще, чем в политике, – интервью с волонтеркой "Армии SOS"

Алина Михайлова во время Революции Достоинства была студенткой-политологом Киевского национального университета имени Тараса Шевченко. Тогда, в свои 19 лет, девушка пришла в Михайловский монастырь, который стал для участников Евромайдана своеобразным убежищем и больничным корпусом, и предложила свою помощь. Впоследствии она станет волонтером "Армии SOS", добровольцем-парамедиком на войне и создаст фронтовую медслужбу в Первой штурмовой роте "Правого сектора" и возглавит ее.

К теме Не количеством, а качеством: сравнение военной мощи Украины и России

"У меня был четкий план на жизнь"

Вы были активисткой Евромайдана в свои 19 лет. Вы стали помогать с размещением раненых в госпиталях и поиском пропавших без вести. Почему так решили?

Я пошла на Майдан, потому что мне было это интересно с прагматической точки зрения, ведь я училась тогда на политолога на 2-м курсе. Тогда я подумала, что мне надо бывать в таких движениях и наблюдать за людьми. Я уже понимала, что это будет какая-то наша новая история, но не до конца осознавала насколько это все затянется.

Первые дни на Майдане я просто ходила и смотрела. И когда нас со студентами разогнали возле Стеллы Независимости, мы пошли в Михайловский монастырь, где находились, так сказать, скрывались. После того я поняла, что наблюдать мало. Когда уже начались расстрелы на Майдане, не знаю почему, но я снова вернулась в этот монастырь. Я пришла и спросила: что надо делать? Меня посадили в информационную палатку общественного сектора Евромайдана и я принимала людей.

Потом у нас появилась база без вести пропавших. Когда были первые расстрелы, людей заносили в одеялах и спрашивали куда их нести. Координатор направлял их на задний двор Михайловского собора. Это были первые погибшие, в морг их не отдавали, чтобы "беркут" и их "пособники" не забирали оттуда погибших людей. Я не выбирала, чем мне заниматься, эта работа приходила ко мне и я что могла, то и делала.

Чем для вас стал Майдан?

Я училась в русской школе и разговаривала по-русски. Я избегала всего, что связано с украинским языком. Я много тогда читала книг и выбирала специально только русский. У нас в городе Днепр и в самом деле было такое мнение, что украинский – это язык крестьян. И оно так закреплялось в сознании молодежи. Но к России как к стране я никак не относилась. Мне было это неинтересно.

К теме Война в подвешенном состоянии: 7 лет назад на востоке Украины началась АТО

У меня был четкий план на жизнь, что на четвертом курсе я поступлю в магистратуру в Германии и там, скорее всего, останусь. На Украину абсолютно никаких планов не было. И, собственно, что и сделал Майдан, он помог найти себя в этой стране, понять эту идентичность и переосмыслить многие процессы, которые происходили во время Революции Достоинства, понять себя в этих процессах и что я хочу бороться за эту страну, за ее украинскость, соборность и самостоятельность. И я чувствую, что могу быть причастной к созданию новейшей истории.

Фото из личного архива Алины Михайловой

Когда вспыхнули боевые действия на востоке, вы начали сотрудничать с волонтерской группой "Армия SOS" в Киеве. Чем именно вы занимались?

Майдан очень быстро для меня закончился. Помню, как пришла на медицинский склад что-то забрать, а пред большой плазмой все стоят, смотрят новости и радуются. Все думали, что Майдан победил, Янукович сбежал. У меня тогда был такой шок. Конечно, я тоже радовалась, но, с другой стороны, во время Революции Достоинства люди в течение нескольких месяцев жили на подъеме, было желание действовать и менять. Та энергия осталась и после Евромайдана и я хотела что-то делать.

Тогда уже в Крыму все это началось и Донбасс "качался". Тогда часто звучала фраза, что Донбасс кормит всю Украину. И я решила поехать на Западную Украину с маленьким проектом, я ездила по городкам и спрашивала у людей как они зарабатывают на жизнь. Чтобы показать в противовес этой фразе, что люди здесь также работают. Мы сделали видео и все. Тогда начались первые бои на востоке. Я начала сама от себя возле магазинов собирать продукты для бойцов на фронт. Тогда нам позвонил племянник маминой подруги из 24-й львовской бригады. Тогда они поехали под Амвросиевку. И он позвонил и сказал, что у них нет ничего, даже еды. Я начала им помогать точечно, начала собирать средства в Twitter.

Мы передавали еду через "Новую почту", какие-то автобусы. Тогда еще не было налажено транспортное сообщение волонтерской помощи. Это было что-то новое – помогать армии едой, касками, бронежилетами. Тогда кто-то из-за границы захотел передать 1000 долларов в помощь бойцам на востоке. Чтобы передать эти средства и вывести, надо было иметь PayPal, а он открывался тогда на каких-то организациях. Тогда я и наткнулась на "Армию SOS".

Из офиса на фронт

В городе Днепр вы создали областное отделение "Армии SOS". Почему возникла идея? Как все организовали?

Все началось с того, что я обратилась к девушкам из своего общежития и попросила их написать письма на фронт ребятам. Насобирала их целую коробку и пришла в офис "Армии SOS". Там мне предложили помогать им, но это был май и я должна была ехать к себе в город Днепр на каникулы. Так возникла идея создать офис областного отделения. За неделю мы его открыли.

Фото из личного архива Алины Михайловой

Кто в большинстве шел в волонтеры?

У меня в Днепре были исключительно студенты, первокурсники. Привлекали мы и школьников – 10 и 11 классы. Основа нашей волонтерской ячейки состояла из пяти человек. В офисе мы просто принимали помощь и писали, какие есть потребности. В Днепре есть военные городки – Гвардейское и Черкасское. Это пункты постоянной дислокации двух бригад: 25 воздушной ВДВ и 93-й бригады. И мы решили, что будем им помогать. Это был июнь 2014 года и тогда у меня были иллюзии, что вот война закончится до моего возвращения в университет в Киеве. Поэтому мы и не разворачивали таких больших мощностей волонтерской помощи, и мы даже подумать тогда не могли, что нам придется ездить на фронт и передавать эту помощь.

Вы также контактировали с украинской диаспорой со всего мира? Из каких стран больше всего помогали?

У нас были свои отделения "Армия SOS" в Великобритании, США, Испании, Германии. Наши представительства открывались во время войны. Они привлекали не только украинскую диаспору, но и коренное население.

Когда вы впервые поехали на восток?

Я поехала на восток в середине июня 2014 года. Получилось так, что в 93-й бригаде мы занимались ротой снайперов. Прежде чем выехать на восток, они тренировались в Черкасском вблизи города Днепр. Мы с ними имели близкие контакты, проводили вместе много времени. Мне было 19 лет, и у меня никогда не было контактов с военными. До войны мне всегда казалось, что в армию идут несчастливые люди, не было как такового образа защитника. И я считаю, что ментально так воспринималось из-за того, что армию разворовывали и образа военного не было. Я думаю, что такое мнение было у большинства людей до 2014 года.

Актуально Украина или смерть: у России истерика из-за шеврона военного атташе посольства США

В этой 93-й бригаде был один боец с которым мы стали побратимами. Он мне предложил отвезти гуманитарную помощь на восток. Мы загрузили машину Daewoo Lanos и отправились на восток. Это был шок, ведь заезжали мы еще в только освобожденный Краматорск и Славянск. Мы видели сгоревшую технику, траки от танков, разбомбленные первые дома.

Фото из личного архива Алины Михайловой

Пожалуй, стоило тогда делать свои заметки, но как сейчас помню, что я не могла воспринять это. Дома выглядели, словно их кто-то надкусил. И пока я все это не видела, это было как-то заоблачно все, а когда ты там и видишь все собственными глазами и чувствуешь этот страх неизвестности.

Это сейчас страха никогда нет, потому что я знаю сейчас фактически все дороги – где можно ехать, а где нет, я знаю, что можно ожидать на этом участке, а что нет, я знаю как выглядит обстрел. А тогда мы заехали и я не понимала, где линия фронта, что такое линия фронта вообще, как обстреливают, есть ли какие-то договоренности и есть ли какие-то правила войны? Что такое война? Это был диссонанс.

Меня спасло, что мой друг был военным, он уже ездил туда. Я понимала, для чего я это делаю, но инстинкт самосохранения тогда был настолько сильным, что я просто ехала молча и мне искренне было страшно. Это сейчас я уже понимаю, что человек – создание, которое привыкает ко всему. И потом уже хотелось возвращаться туда.

Фото из личного архива Алины Михайловой

Когда вечером выезжали из Авдеевки, мы вдвоем попали под первый обстрел между позициями. Тогда мы еще не понимали, как действовать и что делать, откуда что летит. Это можно назвать своеобразным "крещением". Потом мы еще пробили обломком колесо в машине, мой друг заменил его буквально за 3 минуты. Когда уже выехали оттуда моя реакция на стресс была такая, что я просто истерически смеялась несколько минут. После этого мы начали постоянно ездить на восток.

Вы помогали только военным или и мирному населению?

Я не помогала местным. Но, например, когда мы приехали в Пески, которые очень обстреливали, они былы почти пустыми – осталось несколько семей, которым не было куда ехать. В декабре в 2014 году мы приехали к добровольцам туда. Через дорогу от их позиции в доме жила семья с 8-летним мальчиком, который онемел из-за этих обстрелов. Мы пришли к этой семье и пытались убедить их уехать оттуда. Мы поделились контактами волонтеров и начали помогать им едой и одеждой. Но это было точечно. Помогали бабушке из села Пески одеждой и лекарствами. Семья с ребенком потом все же уехала, а бабушка осталась.

"Люди привыкают к тому, что мы теряем защитников"

В 2016 году, после смерти вашего друга, вы решили пойти на фронт. Вы стали парамедиком. Почему приняли такое решение?

Да, это был Владимир Цирик, псевдо "Оса". Он был командиром 9-й роты 93-й бригады. Познакомились мы с ним в 2015 году, когда они зашли на позицию в Песках. Он был старше меня на год. Он с его лучшим другом Александром Саком с псевдо "Стаф" были командирами. В 2015 году уже запрещали стрелять, а "Оса" всегда беспокоился о своих ребят и давал отпор врагу. Впервые, когда я его увидела, он вышел к волонтерам в тапочках, подкатанных брюках и кофте Adidas. Волонтеры тогда еще удивлялись: "Это командир?".

Это та история, когда внешний вид совсем не соответствовал тому, насколько он был профессиональным и идейным. Он горел победой и настолько заботился о своем личном составе там на местах, что во время обстрелов всегда давал ответ. Ему было все равно на запреты. Он получал выговоры от всех, кого только можно за это, но он говорил, что у него есть его люди, которых он должен вернуть их семьям живыми. Я считаю, что это был легендарный командир. Его ранили в Крымском, погиб он от внутреннего кровотечения в машине скорой.

Каждую потерю среди наших военных невозможно измерить, но для Украины потеря этого человека просто колоссальная. Люди привыкают к тому, что мы теряем защитников на фронте. Это гибнут люди, которые сознательно пошли на войну и знали, что они могут умереть.

Для меня это люди из другого мира. Для меня это была большая потеря, так же как рота снайперов из Черкасского. Все они уехали в Иловайск и из 18 человек лишь двое вернулись живыми.

Фото из личного архива Алины Михайловой

После смерти "Осы" я прекратила все и уехала в горы с друзьями и родителями. Около 4 месяцев я была без связи и за пределами всех этих историй. Мне было настолько тяжело, что тогда я поняла, что я либо ухожу оттуда вообще и занимаюсь своими делами или я иду дальше и делаю что-то большее, то есть я иду на фронт. До этого критического момента я была очень домашним ребенком и тогда мне казалось что я не была готова брать ответственность ни за что, что связано с жизнью людей. Я выбрала идти дальше. Когда я вернулась в Днепр и открыла Facebook, то увидела объявление, что госпитальеры набирают парамедиков – 7 дней курсы и едешь на фронт.

Это была судьба, но у меня была фобия крови. Я понимала, что я поехать на фронт я смогу, если преодолею этот страх. И с каждым разом все становилось легче. И сейчас я могу утверждать, что когда у человека есть цель, он может пересилить себя и свои страхи. Я прошла курсы и поехала на первую ротацию в Широкино. У меня никогда не гибли ребята, но были случаи, когда мы приезжали, а человек уже до этого погиб. И я постоянно думала о том, что я могла приехать к человеку раньше, или, например, могла быстрее ехать машина. Но я смогла себя настроить, что эмоций не должно быть.

Где именно вы были парамедиком?

Первая моя ротация была в Широкино. В 2017 году мы приехали в Авдеевку и дежурили в больнице. Мы принимали из больницы раненых и оказывали им первую медицинскую помощь. Из больницы также мы выезжали на позиции, когда это нужно было. В том же году я поступила в 1-ю штурмовую роту "Правого сектора" и там на базе я со своей посестрой создали медицинскую службу, которую я до сих пор и возглавляю.

Скольким раненым помогли?

Где-то двадцати людям.

Какой из случаев для вас психологически был самым трудным?

Это гибель нашего бойца-добровольца Марьяна Корчака с псевдо "Хитрый". Он погиб в 22 года. Это был светлый человек, и мы вместе жили на позиции в подвале с другими бойцами. Мы были все вместе, имели общий быт, утром все просыпались, пили кофе, готовили, говорили. Мы жили как одна семья. Я предложила командиру отправлять бойцов на медицинские курсы, чтобы потом они на позициях могли быть дежурными медиками и могли оказать первую медицинскую помощь.

Мы отправили около 12 бойцов на эти курсы и Марьяна тоже. Он был очень ответственным и получил этот сертификат. Мы стояли в окрестностях на позиции в Зайцево. У меня началась сессия и я поехала в Киев, а "Хитрый" остался дежурить медиком. За день до смерти “Осы” и за день до смерти "Хитрого" мне снился сон, что кто-то погибнет. Так и случилось, мне позвонил в 4: 00 утра командир и сказал, что Марьян погиб. Для меня это был шок. Тогда был обстрел из артиллерии и когда он закончился, "Хитрый" пошел проверять, все ли живы. И только он выбежал, то в двух метрах от него упал снаряд.

То есть, с 2016 фактически вы были на постоянной основе на востоке?

Да, фактически с 2017 по 2019 год я почти не выезжала. Я также занималась подразделением аэроразведки. С того момента я могла приехать к маме на месяц или на неделю в Киев, чтобы закрыть сессию, а все остальное время я была на фронте.

"Мне казалось, что я деградирую"

Когда вернулись с востока?

Долгое время, находясь на фронте и не общаясь с другой средой, я себя обесценила. Мне казалось, что я деградирую и что никому не нужно то, что мы делаем. Мне казалось, что я отрицательная составляющая. Это был период депрессии, из которого я сама себя вытащила. Меня подали на программу обмена и я поехала в США.

Эта поездка вывела меня из этого состояния, я пошла на второе образование в "Киевскую школу экономики", нашла работу на тот момент и начала заниматься с молодежью. Именно молодежь помогла мне понять, что мой опыт – важен. На работу ушла, чтобы усилить саму себя, и когда я уволилась, я снова поехала на фронт на 3–4 месяца. В мирную жизнь окончательно я вернулась в июне 2020 года. Тогда я начала работать с психологом и прекратила длительные поездки на войну. Сейчас я езжу на фронт на 2–3 дня, но на долгий срок уже нет.

Война не для женщин. Это миф или правда, по вашему мнению?

Не все женщины понимают, что война требует определенной подготовки. Но это также касается и мужчин. Также и мужчины, которые идут на войну, сознательно понимают, куда они идут и для чего. Сейчас появилось много заробитчан, которые идут просто заработать деньги. Война и военная служба для идейных людей. Моя идеологическая мечта, чтобы в Украине была контрактная армия, где будет хороший отбор.

Сегодня должен быть четкий отбор и физически, и психологически, и идеологически. Надо, чтобы человек понимал для чего он туда идет. Например, я управляла БЛА, это дело, которое может делать и мужчина, и женщина. Меня часто просили, чтобы я что-то облетала, и никто не смотрел на то, женщина или мужчина это будет делать, а смотрели на умственные способности. Надо понимать, что снайперша сама должна нести свое оборудование, винтовку, амуницию. Это реальность.

Вы встретили свою любовь на войне. Расскажите, как это было.

Мы пробыли ротацию в Широкино, сделали свою позицию с посестрой. И только мы все сделали, нам сказали, что надо покинуть это место. А мы хотели там отпраздновать 14 февраля. После этого нам сказали поехать в Авдеевку в больницу. Кроме того, что я была парамедиком, я и дальше занималась волонтерством. И привезла на военном авто молоко туда. Я раздала его в больницу и в разные подразделения. И я знала, что там стоит подразделение 1-й штурмовой роты "Правого сектора" с командиром Дмитрием Коцюбайло, известным под псевдо "Да Винчи".

Фото из личного архива Алины Михайловой

Я ему написала, что я волонтер и привезла молоко. Он ответил мне, что приедет его заместитель. Но приехал он сам. Все начали говорить: "О, "Да Винчи" приехал". Он меня набрал, я вышла увидела вместо номерных знаков на машине слова "Да Винчи". Первая моя мысль была о нем – "Господи, какой понтовик". С того момента мы начали общаться. В то же время наши волонтеры разработали и внедрили карту на планшетах от "Армия SOS" для корректировки огня и расчетов. "Да Винчи" знал об этом и попросил меня научить пользоваться картой танкистов из роты ВСУ.

Так мы начали проводить вместе время. В один из дней, когда мы работали с планшетом, "Да Винчи" взял меня на боевой выезд – стрельбу из танка. При работе он всегда сидел сверху танка и корректировал огонь по вражеским позициям. Позже оказалось, что это было такое себе свидание и стало началом наших отношений.

Вы вошли в двадцатку личностей, имеющих наибольшее влияние на украинскую молодежь (14–35 лет) в соцсетях по рейтингу системы мониторинга социальных медиа SemanticForce. Как вы считаете, какая должна быть молодежь? И как война с Россией повлияла на нее?

У нас очень слабое образование. В школах должно быть патриотическое воспитание. Сейчас, как депутат, я планирую привлекать военных и проводить в школах такие уроки, чтобы они передавали свой опыт детям. Не нужно учить ненависти к России, но нужно болезненными примерами показывать, что Россия делала на протяжении всей истории в отношении нас, украинцев.

В Украине есть такие организации, как "БУР" и "Пласт". Я считаю, что на них держится идеологическое сознательное воспитание нашей молодежи. Я всегда говорю, что молодежь может вести войну информационно. Например, можно снимать видео у TikTok на общественно-важные темы и освещать политические истории. Дети должны знать реальность.

Вы пошли в политику. Почему так решили?

Мне предложил Сергей Притула. Я себя видела в политике, потому что училась на политолога и сейчас продолжаю обучение. Мне это интересно и это логическое продолжение того, что я делаю. Я себе вновь задала вопрос тогда: готова ли я взять на себя ответственность за новый этап в моей жизни. Я могу сказать, что на фронте было проще, но я не сожалею.

Фото из личного архива Алины Михайловой

Какую роль волонтеры сыграли в российско-украинской войне?

Я считаю, что благодаря волонтерам и добровольцам сегодня мы имеем те границы, которые имеем, а не ближе к нам. Если бы не было этих людей, мы бы имели еще большее число погибших и раненых. Многих тяжелораненых спасли именно волонтеры-врачи. Объективно, в армии тогда фактически не было ничего. Эта самоорганизация наших украинцев стала решающей в битве 2014 года с Россией. Люди помогали, и это речь не только о тех, кто ездил туда. Это был феномен волонтера. Когда была угроза безопасности страны, большое количество людей добровольно стали на ее защиту, помогая тем, чем могли.