СВОИ. Истории тех, кто уехал, чтобы вернуться.

24-летняя Людмила Кашимова – родом из Харькова. Впрочем, долгое время жила в Киеве и Одессе. Только за полгода до полномасштабного российского вторжения девушка вернулась в родной город, чтобы начать там жизнь "с чистого листа". Устроилась работать мастером маникюра в G-Bar – известную по всему миру сеть бьюти-баров. Как вспоминает наша героиня, она только начала понимать, куда ей двигаться, но все планы прервал агрессивный сосед.

Читайте также Было безразлично куда поедет поезд, – харьковчанка Ксения о переезде во Львов и переходе на украинский

История ее эвакуации поражает. Людмила с родными не смогли попасть на прямой поезд из Харькова во Львов, им пришлось ехать через Одессу. Оттуда они уехали в Польшу. Впрочем, прожив там чуть больше месяца, девушка решила вернуться назад. Не смогла жить за границей без любимого. Свою историю девушка рассказала 24 каналу в рамках проекта СВОИ.

Верили ли вы в то, что россия решится на полномасштабную войну против Украины? В конце февраля едва ли не все украинские и иностранные СМИ пестрили заголовками о вероятном вторжении. Готовились ли вы к такому варианту развития событий?

Я не очень слышала об этом, потому что за новостями не слежу, телевизора у меня нет. Друзья, знакомые, мама – они говорили, что "будет война, будет война". Но я вообще в это не верила, даже мысли такой не допускала. У меня не было никаких тревожных чемоданов. Как-то все так внезапно произошло. Собственно, я даже 24 февраля не поверила. Потребовалось много времени, чтобы осознать это и принять.

Как прошло для вас 24 февраля? Где вас застало российское нападение?

23 февраля я уехала ночевать к своему парню. В 5:30 мне позвонила мама, вся в слезах. Она живет на Северной Салтовке. И от нее до границы с Белгородской областью около 37 километров.

Мама говорила, что были какие-то взрывы. Просила, чтобы мы просыпались, потому что началась война. А она у меня вообще такой немного "суетолог". Поэтому я разбудила Стаса (любимого – 24 канал) и говорю: "Попьем с ней чай/кофе, успокоим и вернемся домой спать". И мы так постепенно стали собираться, вызывать такси.

Но машин тогда свободных уже не было, ни в одной службе. Как на 5:30 – это очень удивительно. Парень жил фактически в центральной части города, и мы на тот момент еще ничего не слышали. И вот мы вышли на улицу, а там какая-то эта движуха непонятная, много людей, много машин – и все сигналили, чтобы люди просыпались.

Мы решили пойти на маршрутку (тогда Людмила с парнем еще не знали, что общественный транспорт уже не курсирует – 24 канала). И тут в один момент где-то как е**нуло. Тогда мы уже поняли, что происходит что-то не то. Начали искать банкоматы, чтобы снять деньги. Очереди были нереальными. На маршрутку мы тогда так и не сели, на такси тоже. Мама у меня работала в такси, так что вызвала нам авто через своих коллег.

И мы почему-то решили, что поехать на весь этот период к маме на Северную Салтовку будет хорошей идеей. Ну, фактически мы уехали на передовую. Тогда мы этого еще не понимали, хотя можно было бы догадаться.

И мы уехали к маме. Тогда и началось все: продукты закупить, сигареты, воду. Повсюду были безумные очереди. В банкомат – метров 200, наверное. Наличные деньги мы так и не сняли. Потому что если бы даже и отстояли там, не факт, что были бы еще деньги.

Мы пошли в АТБ – нагребли чего только могли, пытались понять, что делать. Ты ведь к такому вообще не готов. И уже потом, когда приехали на Салтовку, впервые услышали взрывы. Кое-где виднелся дым. Бахкало, но не слишком громко. Наверное, тогда оно еще где-то возле границы было. В первый день мы, конечно, пошли в подвал. Мама живет в девятиэтажке, и там было подвальное помещение. Но это больше цокольный этаж такой, он не под землей. Там была одна маленькая дверь, и все люди тиснулись в нее. А внутри было темно, повсюду трубы. Но все же говорили, что надо прятаться в подвале, вот мы и пошли туда.

Обратите внимание 24 канал собирает истории украинцев, которые потеряли дом из-за войны, но нашли его снова

Когда мы заходили, в тот момент как раз где-то бахнуло. Все, кто курили поблизости, сразу направились к этой маленькой двери, и мы за ними. Сидим внутри, а там дети плачут, бабушки причитают, что "все умрем", матери сидят и нервничают, потому что дети плачут. Людей много, дышать нечем. Из труб идет пар, жарко.

Мы поняли, что нас пугает не столько происходящее, а эта обстановка, настроение людей. К тому же в подвале была только одна дверь. Если бы что-то прилетело, это сразу братская могила. Поскольку мама живет на первом этаже, мы решили, что прятаться дома – лучший вариант. Мы вернулись в квартиру, по дороге туда нашли ласку. Она просто бежала по улице.


Людмила с родными нашли на улице ласку / Фото из личного архива девушки

Мы подумали, что она жила у кого-нибудь, но ее выбросили. Сначала взяли ее домой. Но у нас 2 собаки и кот. К тому же она напугана была, агрессивна. Так всех нас "перегрызла", что пришлось потом отпустить.

И мы себе "расстелились" в коридоре – я, мой парень, мама и ее коллега. Начали ждать вечера. Подготовили одеяла, заклеили окна. Потом к нам присоединился еще мамин сосед. Он вообще наркоман, был судим. Но как человек – такой "с понятиями". Очень сильно нам помогал. Мы его кормили, а он ходил то за хлебом, то за сигаретами, то что-то разведать в город.

Первый день прошел нормально, а ночью уже, конечно, стало страшно, громче. Мы сначала пытались спать в комнате. А когда поняли, что "гремит" уже где-то близко, переселились в коридор. Следовали этому правилу 2 стен.

Да и окна у нас выходили не на ту сторону, где граница, а на другую. То есть оно все летело нам "в спину". Впоследствии мы уже начали понимать где "Грады", а где что-то другое.

Ориентировались, близко взрывается или далеко. В телеграме у нас появился семейный чат. Сестра, бабушка, тетя – все мы были в разных районах, переписывались. Когда в первый раз пролетела авиация, это было что-то странное и непонятное. Ты слышишь свист, понимаешь, что где-то что-то сбросили и что оно еще не долетело. Куда долетит – не знаешь, сидишь и ждешь. Мы слышали несколько раз, как ехали танки – как будто они в соседнем дворе были. Но именно в наш дом в первые дни не долетало. Где-то на четвертый или пятый прилетело в соседнюю многоэтажку. Там погибли 2 или 3 человека.


Многоэтажка, которая "закрыла" собой дом матери Людмилы / Фото из личного архива

Этот дом стоял перед нашим и фактически спас нас. Если бы не он, прилетело бы в наш дом. Тогда мы поняли, что сегодня это не закончится, и завтра тоже. На пятый день, когда "Грады" уже фигачили за окном, мы сидели в коридоре, а мама жарила сырники. Мы кричали на нее, чтобы спряталась. Ведь это лотерея.

В душ хотелось пойти, пока воду давали на часок. И ты идешь, бахкает – бежишь назад голышом, в полотенце замотался, сидишь в коридоре. И так 2 – 3 раза. Потом уже идешь в душ и думаешь: "Пофиг, умру – зато чистая".

Знаете, как-то ко всему привыкаешь, нормально становится. Впоследствии у нас отключили свет и воду. Потом не было какое-то время сети, интернета. Мы просидели сутки, как в пещере, ни с кем вообще не могли выйти на связь. Иногда до нас дозванивалась только сестра из Польши, и то на "Киевстар" Стасу. Тогда уже по ночам бахкало очень сильно. Чувствовались по дому вибрации, дом ходил ходуном. Было ужасно. У меня вообще такая реакция психики, что если совсем капец, то я сажусь, смотрю в одну точку, ни с кем не разговариваю, молчу.

В общей сложности мы в Харькове просидели ровно 10 дней. Решили выехать, когда на четвертый этаж над нами "впилялась" ракета. Моя психика этот момент вообще "вырезала". Это было посреди ночи, мы сидели в коридоре, в какой-то момент почувствовали удар и весь дом затрясся. На секунду я подумала, что сейчас все сложится, как карточный дом.

Людмила и ее близкие прячутся в коридоре во время российской атаки: смотрите видео

Помню, парень положил меня головой на пол, потому что я, видимо, вообще не осознавала, что делать. Через несколько секунд мы почему-то побежали в ванную. Просто было желание что-нибудь сделать, куда-то двигаться. Тогда я где-то на 20 минут "зависла". Они все между собой обсуждали, что происходило, а я сидела, смотрела в одну точку, дрожала. Собака у меня на руках тоже дрожала.

Тогда мы и поняли, что надо куда-то ехать, а не ждать, пока уже прилетит именно в нас. К тому же, продуктов у нас уже почти не было. И можно было либо куда-то выезжать, либо оставаться и ждать, что умрем от голода или удара ракеты.

У меня сестра живет в Польше, поэтому мы сразу понимали, куда ехать. И тогда начали думать, как добраться до вокзала в Харькове.

Начался "план-капкан", как добраться до вокзала. Если раньше такси туда стоило где-то 120 гривен, то в первые дни войны – от 3 до 5 тысяч. Потому это был не вариант. Общественный транспорт не ездил, город фактически вымер. Снова помогли мамины знакомые из таксопарка. Мы собрали вещи. Ну как, вещи... Поскольку у нас животные (у мамы собака и кот, у меня собака), то особенно много и не взяли бы. Да и говорили тогда, что в поезда пускают с наименьшим количеством вещей, чтобы взять больше людей.

Я надела на себя 2 спортивных костюма, взяла небольшую сумку, положила туда себе еще один свитер. А все остальное было для собаки – теплая одежда, корм особенный. Собрала собаку, а себя не получилось (улыбается – 24 канал). Так мы отправились на вокзал.

По дороге видели разрушенные здания, очень страшно было. Потому что когда смотреть на фото и видеть все вживую – это совсем разное. Город был пустой, где-то что-то бахкало. Как "Сайлент Хилл" (известный фильм ужасов – 24 канал). Тогда мы вообще не осознавали, что это наш город, и что все это наяву.

Дорога на вокзал через разрушенный город: смотрите видео

Приехали на вокзал. Дедушка привез бабушку, она тоже ехала в Варшаву. Больше всего вещей из нас всех взяла. И смешной момент такой был: я решила переложить продукты к бабушке в сумку. Открываю, а там сверху аккуратно сложенный парик лежит. Точно не пропадет (смеется – 24 канал) .

Я никогда не видела, чтобы где-нибудь столько людей было, как тогда на вокзале. У нас там на перрон можно выйти из дверей, но большинство идут через метро и подземный переход, там есть выходы на разные перроны. Мы сначала стояли, собственно, возле дверей. Все собрались вокруг, со всех сторон лезли, это даже очередью не назовешь. Мы приехали где-то в 8:00 и полдня простояли.

Затем мы решили спуститься в подземный переход. Как потом выяснилось, это было плохое решение. Там было 2 очереди, мы выстроились в одну из них. Не знали куда, но надеялись на Львов. Но в общем – было все равно.

Сначала все было окей, но в какой-то момент погас свет. А у меня же тревожные расстройства, панические атаки, весь этот замечательный "букетик". Но это тогда было не самое ужасное.

Мы стояли в самом конце перехода. И кто-то с начала очереди, а это тысяча человек где-то, закричал: "Бежим". Все они развернулись и стали бежать на нас. Я понимала, что нас или затопчут, или просто вынесут. Это же паническое чувство, там ничего разумного нет. Никто бы не посмотрел, что кто-то под ногами валяется. Мы прижались к стене и это спасло нас. Ну, бежали они недолго, 20 метров и успокоились. Кому-то показалось.


Что происходило на вокзале Харькова во время эвакуации / Фото из личного архива Людмилы

Так мы достояли до поезда. Вышли на перрон, а там очередь снова превратилась в балаган. Уже возле входа в вагон стояли правоохранители или ТрОшники – люди с оружием. Поначалу запускали женщин с детьми. Было много иностранных студентов, они тоже пытались сесть первыми. Все пытались зайти в эту дверь, паника, дети плачут. Тогда даже стреляли в воздух, чтобы люди пришли в себя. Все отошли, а у меня была реакция наоборот: "О, можно подойти поближе". Со стороны это выглядело очень странно, говорил мне потом парень.

"Женщины забрасывали детей в поезд, потому что не могли зайти"

Картина была страшной, потому что многие женщины просто забрасывали детей в поезд, им по 2 – 3 года было. Проводники забирали их из рук, а женщины не могли зайти, потому что перед ними люди еще были. И вот она отдает ребенка, а ты смотришь и не понимаешь, дойдет ли оно за ним или нет. Бывало, что дети падали под поезд, их потом оттуда вытаскивали. Это был эвакуационный поезд, бесплатный. Мы поняли, что надо думать о чем-то другом. Нашли очередь на другой поезд, стали туда. Он ехал во Львов, но там для нас уже не было места.


На вокзале было много женщин с детьми /Укрзализныця (Иллюстративное фото)

Повернулись направо, а там – вагоны, и вообще никого нет. Никаких надписей, куда он едет и когда отправляется. Но поскольку там никого не было, мы решили, что нам нужно туда. Где-то в 18:00 стали там и ближе к 22:00 зашли. За час до отправки мы узнали, что он уезжает в Одессу. Но нам было важнее уехать из этой горячей точки.

В конце концов, мы вошли в поезд. Студентов-иностранцев там тоже было много, где-то полвагона. Бабушке удалось как-то найти на нас всех свободное купе. Присоединились еще и мамины друзья. супруги и их 18-летний сын. В общей сложности нас было 6, еще 2 собаки и 3 кошки. Потом мы взяли к себе еще одну девочку, потому что ей некуда было прибиться.

Людей в вагоне было нереально много. У меня сначала были даже мысли о том, что лучше выйти и остаться в Харькове, чем ехать всю ночь, когда боишься задохнуться.

Нечем было дышать, все ехали, как сардины в банке. В коридоре люди спали на полу. Была там женщина с собакой – не маленькой такой, но старенькой и больной. Они легли в проходе, все ходили и переступали через них. Женщина очень сильно защищала свою собаку, потому что ему плохо было.

Так мы доехали в Одессу. Приехали, а там всё нормально. Жизнь идет, а мы вылезаем такие стремные. С этими сумками, в пуховиках, потому что это зима. Сначала на вокзале все было более-менее, потому что таких, как мы, было много. Потом мы решили пойти где-нибудь поесть, а вокруг все такие "намарафеченые".

Помогали ли вам местные жители на одесском вокзале?

Мы не искали помощи. Нас было много, мы все имели и понимали, куда нам нужно. Думаю, что людям, у которых не было денег, матерям с детьми, было кому помочь. Но мы в таком тогда не нуждались.

Что было дальше? Как долго вы пробыли в Одессе?

Дальше нам нужно было во Львов или куда-нибудь в ту сторону, чтобы ехать в Польшу. Парень остался в Одессе, у него там много друзей. Для меня это был стресс. Я почему-то до последнего надеялась, что ему удастся уехать вместе с нами. Но нет. Вечером Стас посадил нас на поезд, а я полночи рыдала. Было страшно не так потому, что мы расстаемся, а от понимания, что мы едем в безопасное место, а он остается в Украине.

Как Людмила с родными пересекала границу с Польшей: смотрите видео

Этот поезд из Одессы в Львов – он был как электричка, также переполненный людьми. Очень неудобно было. Выехали мы где-то в 23:00, а прибыли в 14:00. На вокзале во Львове находились волонтеры, перед входом стояли палатки. Но мы ни за чем не обращались, потому что все знали. Нашли автобус до Жешува.

Мой отчим работает водителем. И так получилось, что вечером 23 февраля он повез автобусом детскую хоккейную команду на соревнования в Европу. Утром 24 февраля он находился во Львове. Когда все это началось, их просто не пропустили обратно. Сказали: "Вы выезжаете, а там как пойдет". Был он, еще один водитель и полный автобус детей, лет по 13 – 14.

Их все приняли в польском городе Санок. Хоккейная ассоциация сняла гостиницу, их там кормили. Они там жили с марта по середину июня, все совершенно бесплатно. Мама тогда осталась там с отчимом, а мы с бабушкой поехали к сестре в Варшаву.

"Я не смогла оставаться в Польше": о решении вернуться в Украину

В Варшаве я прожила 1,5 месяца. В середине апреля я решила, что можно уехать в Одессу. Поначалу было очень страшно. Потом мы проложили маршрут и поняли, что поезд из Львова большую часть времени едет относительно недалеко от Молдовы, и туда бы не в**бало. Меня это успокаивало.

Читайте также Мы выехали, и через 3 часа на улицах были российские танки, – история Елены об эвакуации из Сум

Я вернулась в Украину, пробыла с любимым в Одессе где-то 2 недели, мы уехали на базу отдыха в Белгород-Днестровском районе. Тогда как раз не бомбили. Кажется, что в тот момент в Одессу или область еще ни разу не прилетало. Люди не реагировали даже на сирены. Помню, когда вышла из поезда, села в парке возле вокзала. Тогда как раз включили воздушную тревогу, а люди шли спокойно со своим кофе.

Я сидела, и вроде бы никто и не прятался, но внутри такое тревожное состояние было. Потому что я понимала, чем эта сирена может обернуться. Потом я уехала в Варшаву, но уже через 1,5 недели вернулась жить в Украину.

Почему решили не оставаться в Варшаве?

Я не смогла быть там. Раньше я собиралась переехать в Польшу. Но когда меня туда вынужденно "забросило", все там дико раздражало. Хотелось домой. Хотя я пришла туда работать тоже в G-bar. Там было очень много девушек из Украины, из разных городов. Но я не смогла. Пожалуй, еще сыграло свою роль то, что я, бабушка, сестра с мужем и их 2-летний ребенок – все мы жили в 2-комнатной квартире. А, ну еще собака и кот. У сестры жизнь не изменилась, в сущности. Естественно, она переживала. Но это другое. И как раз в тот период, когда мне все это нужно было осознать, понять, что произошло, а вокруг такой "движняк", все постоянно дергали.

Мне постоянно хотелось сидеть и реветь. В первый день в Польше сестра повела меня купить какие-то вещи, потому что я приехала в спортивном костюме. И она говорит: "Ну выбирай". А я стала такая: "Бл*, а что выбирать? У меня ведь ничего вообще нет". Потом я рыдала, потому что нет моей подушки. Потом плакала за своей электрической зубной щеткой.

Вот такие мелочи, какие у тебя есть, и ты о них даже не думаешь. А потом у тебя нет этого всего, даже элементарно помыть руки негде, почистить зубы, завязать волосы.

Да и денег нет, чтобы все это покупать. Но потом я уже устроилась на работу, начала зарабатывать, и с этим все было нормально.

Кстати, о работе? Как случилось, что в Варшаве вы тоже устроились в G-bar?

Мы можем перемещаться внутри сети во всем мире. Нам, как сотрудникам, отдают приоритет, потому что знаем всю систему, правила, ценности. К тому же, украинцам там очень хотели помочь. Я написала руководительнице, пришла на собеседование, и меня взяли. Если бы не они, найти работу было бы труднее. Польский, конечно, я на базовом уровне знала... Но по дизайну все наши бюти-бары одинаковы, стандарты тоже одинаковы. Это был, как островок моей старой жизни.

А потом парень нашел дом в Ивано-Франковске, переехал туда, "перевез" свою работу. И я решила, что нужно возвращаться. Ясно, что без него я уже никуда не поеду. Здесь, в Ивано-Франковске, я тоже, кстати, работаю в G-Bar.

Насколько трудно найти жилье? Многие сталкивались с трудностями в этом вопросе.

У нас другая ситуация, у парня – свое производство. Нам нужен был дом, где можно было бы организовать и работу, и нашу жизнь. А на такие дома сейчас спрос не очень велик. Но вообще с жильем сейчас довольно тяжело, многие переехали сюда. В нашем бьюти-баре таких трое. Им с этим вопросом помогает руководительница местной франшизы, через знакомых.

Как клиенты реагируют, когда узнают, что вы из Харькова? Может, предлагают помощь?

Очень многие оставляют чаевые. А так, чтобы предлагали помощь, нет. Но это потому, что во время разговора я даю понять, что у нас все нормально. Но нам здесь очень помогли врачи. Недавно у меня была операция, очень дорогая. И если в целом операция должна стоить где-то 30 тысяч, мы заплатили 4. Нам вообще говорили, что все понимают, и что можем даже не платить, если нет возможности.

Люди здесь отзывчивые. Местные очень помогали, особенно когда люди только начали приезжать. И пирожки пекли, и вареники лепили, в школу им носили. Бывают, конечно, разные истории, но хороших все равно больше.

Мы пытаемся общаться здесь и на украинском, и на русском, как когда. С клиентами говорю по-украински, потому что и закон обязывает, и для чего какие-то недоразумения в сфере обслуживания создавать. Большинство относятся с пониманием.

Можете сказать, что Ивано-Франковск стал для вас вторым родным домом?

Через месяц после того, как мы переехали сюда, я поняла, что я просто не могу объективно оценить этот город. Потому что внутри меня – протест. Я хочу домой, в Харьков. Поэтому сказать объективно, хорош этот город или нет, я не могу. Хочу домой. И пока туда не попаду, думаю, даже если меня с миллионом долларов отправят в Нью-Йорк, мне все равно там не понравится.

А остался ли в Харькове кто-нибудь из ваших родных?

Дедушка остался. И мама с отчимом туда недавно вернулись. До середины июня они находились в Польше, но решили ехать назад. Мама там найти работу не смогла. А в Харькове – много друзей и знакомых, какая-никакая работа. Когда ты дома, можешь легче придумать, что тебе делать.

Как вы отнеслись к их решению вернуться? В Харькове до сих пор неспокойно, россияне атакуют город каждый день.

Конечно, мы говорили, чтобы они приехали к нам. Но им, должно быть, тоже просто хотелось домой. У нас были разговоры о том, чтобы они остались в Польше. А если не хотят, чтобы ехали в Ивано-Франковск. Но я понимала, что все это бесполезно, как бы я ни уговаривала. Потому что мама тоже хотела домой. Если мне в мои 24 года начинать здесь все заново нереально тяжело, то как это людям в 50 – вообще не представляю.

"Надо просто делать и не думать": о решении эвакуироваться

Что вы можете сказать людям, которые хотят уехать с территорий, где идут боевые действия, оккупированных, но боятся решиться на это решение?

Честно – здесь как кому повезет. Есть истории, когда люди ехали "в никуда" и находили жилье, работу, получают выплаты, все у них хорошо. А есть и другие случаи. Поэтому я бы не могла сказать человеку: "Бросай все и уезжай".

Но если человек хочет, но не может решиться оставить все в родном городе?

Мне кажется, что нужно просто делать и не думать. Потому что если думать, ты этого не сделаешь. Мы бы не уехали по-другому. Ты просто берешь свой один костюм, зарядку к телефону и идешь непонятно куда. А там все равно найдутся люди, волонтеры помогут, и разные выплаты есть.

Найдется тот, кто поможет. Может быть, не сразу. Возможно, нужно будет пережить какую-то невероятную ж*пу. Но такую ​​ж*пу ты переживешь, а ракету в свой дом – вряд ли.

И напоследок нашего разговора – что вы сделаете, когда узнаете о победе? Надеюсь, что все планы вам удастся воплотить как можно скорее.

Поеду в Харьков. Моментально возьму билеты и поеду. Просто домой. Сказать, что я строю сейчас какие-то планы – нет. Мы просто живем. Просто ждем момента, чтобы можно было снова начать что-нибудь планировать.